Кто?
Комментарий к Onkel
* Zwei Brezeln mit Salz bitte (нем.) - два брецеля с солью, пожалуйста.
** Onkel Hermann, hallo! (нем.) - дядюшка Германн, привет!
*** meine kleine Sterne (нем.) - моя маленькая звёздочка.
Был такой арт (черт бы побрал мою память и комон сенс, почему бы не сохранить арт, м?), где Мако называла Ньюта дядюшкой но на японском, а Германна как раз по-немецки. Что жутко обрадовало Готтлиба, когда он впервые это услышал. Это мило, потому что маленькая Мако вообще очаровательная звёздочка наша.
Не бейте тапками за главу, я написала ее за полтора часа, сидя в кафе, потому что случайно зашла сюда, на Фикбук, и увидела несколько удивительных отзывов с просьбой о продолжении. Спасибо, что читаете, вы самые лучшие!
Ньютон назыает Мако фисташкой, потому что я вчера наконец-то дождалась премьеры Человека-муравья, а там Пол Радд очень умилительно называет дочку peanut. Я не сдержалась.
========== Ganz, ganz oben ==========
Доктор Германн Готтлиб привык к своей рутине. Он с закрытыми глазами может рано утром собраться на работу, зная, где лежит каждая необходимая ему вещь. Свежесваренный кофе всегда крепкий и потом горчит на языке всю дорогу, когда он сидит за рулём машины, овсянка с фруктами согревает желудок до полноценного завтрака в кафешке напротив университета, необходимые материалы лежат аккуратной стопочкой возле ноутбука…
Физик чистит зубы чуть меньше трёх минут, стоя прямо перед зеркалом, стараясь лишний раз не смотреть собственному отражению в глаза. Рутина успокаивает своей предсказуемостью, ведь тогда создаётся иллюзия порядка и контроля.
Ключи от квартиры всегда лежат на входе в небольшой тарелочке вместе с монетками. Когда Германн после работы туда их кладет, он обычно думает о техниках медитации: глубокие вдохи и выдохи — это позволяет оставить накопившийся стресс в коридоре, не неся его в кухню или спальню. Он справляется.
Пока Германн добирается на работу, в салоне машины не играет музыка, но он с интересом слушает последние новости, тяжело вздыхая от очередных осложнений внешней политики Британии. Готтлиб давно не живёт в Лондоне, но страна стала ему вторым домом, поэтому он переживает.
Рутина оберегает Германна от многих вещей, которые происходят с людьми каждый день: всплески агрессии, когда слишком много пробок по дороге на работу, студенты не успевают к дедлайнам и городят полную чушь вместо отмазок, липкие кошмары, которые не дают выспаться.
Раннее утро середины сентября должно было быть таким же, как и всегда, но Германн резко подскочил в кровати, чувствуя, как сердце трепыхается в горле, а дыхание скачет, как у загнаного зверька. Мужчина нахмурился — вспомнить кошмар ему не удавалось, впрочем, как и всегда, зато странная усталость вперемешку с волнением нахлынула резко, подобно цунами, сбивая все ментальные барьеры, аккуратно выставленные годами практики, к чертовой метери.
Германн тяжело вздохнул и потёр ладонями глаза. Ощущения были чужеродными, словно фантомная боль, которую он почувствовал, наблюдая за страдания кого-то незнакомого.
Впервые за сколько Готтлиб себя помнит, он побрел на кухню ставить чайник, попутно продолжая чистить зубы. Паста лишь чудом не ляпнула ему на пижаму.
Германн почти с недоумением включил электрический чайник и вернулся обратно в ванную.
*
— Интересно, — заспанным голосом произнес доктор Гейзлер, выпутываясь из своего кокона одеял, в котором спал, — как долго можно прожить без сна, если энергетики и кофе перестало действовать? У меня скоро лопнет голова?
Он рассеяно растрепал и без того торчащие во все стороны волосы, а затем пошлепал босыми ногами в ванную.
Бывали моменты, когда Ньютон с интересом думал о своих снах, наблюдая чужую реальность. Было немного странно видеть кого-то, кто почти ты, всю его жизнь, словно это было извращенная версия реалити шоу. Порой Гейзлер хотел дать другому себе пощечину, потому что тот Ньютон иногда (очень часто) был ну совсем уж задницей и бесил решительно всех. Но он ему все прощал, когда сны были полны воспоминаниями об огромных боевых машинах, которые медленно строились для борьбы с монстрами. Доктор Готтлиб писал для них программные коды, и видит Бог, в которого Ньют не верил, мужчина работал за троих и это не было должным образом оценено.
Но бывали моменты, когда Ньютон знать не желал того Гейзлера, его проблем и едва ощутимых шрамов на запястьях. Когда тот ксенобиолог обедал вместе с Германн Готтлибом, беззаботно о чем-то трепаясь, настоящий Ньютон просыпался с ноющей болью на сердце. Что если в один прекрасный момент он посмотрит их жизни до конца и увидит собственную смерть? Или ещё хуже, смерть близких ему людей? Германна?
Лениво чища зубы, Гейзлер в одних шортах, в которых спал, поплелся включить кастрюльку с водой, потому что чайника в новой квартире не было.
А потом он вспомнил, что сегодня первый раз встретит большую часть своего рабочего коллектива в Берлинском Технологическом университете. От этой мысли его ладони в момент стали холодными, а внутренности в животе сделали резкое сальто.
— Да ладно, Ньютон, — почти бодрым тоном сказал сам себе Гейзлер. — Если так посудить, я большую часть из них знаю. Ну, заочно… В какой-то степени… Сири, поищи мне симптомы шизофрении, пожалуйста, — позвал он свой телефон, аккуратно укладывая непослушные волосы.
Экран телефона ожил холодным белым цветом, и через мгновение Сири заговорила спокойным голосом Лиама Ниссона. Гейзлер перепробовал кучу вариантов этих голосов, но Ниссан сразу стал фаворитом, а то, как он аккуратно, но уверенно и убеждающее направлял на запутаных дорогах Нью Йорка, просто впечатляло.
— Доброе утро, Ньют. Насколько мне известно, у вас нет шизофрении.
Биолог презрительно фыркнул и выдавил на ладонь немного фиксирующего геля, а потом принялся укладывать пряди с особой тщательностью.
— Тоже мне умник, с чего ты это решил?
— Вы сами заблокировали опцию поиска симптомов психологических заболеваний, — спокойно отозвался Сири.
— А ну да, у меня же их целый вагон проблем и без шизофрении, — беззаботно ответил Ньютон.
— Не забудьте, что перед завтраком вам нужно выпить таблетки.
— Да, мам, — вздохнул Гейзлер и критическим взглядом окинул свое отражение, покрутив головой вправо и влево
— На счастье, я не ваша мама, — протянул диджитал помощник. — Потому что я питаю к вам нежные чувства, Ньютон.
Гейзлер хихикнул и обтер руки о полотенце, выходя из ванной комнаты.
— Почему у меня извращенная версия Сири? Надо связаться с Эпл и пожаловаться на тебя.
Сири обиженно замолчал, всем своим видом показывая, что работать с таким хозяином сил у него нет.
Сидя на кухне, уныло ковыряя ложкой шоколадные хлопья с молоком, Гейзлер пытался разобраться, как доехать до своей новой работы общественным транспортом. Сначала у него в голове промелькнул обрывок мысли, что можно было бы позвонить Германну и попросить у него помощи, но биолог поморщился от такой наглости и опять принялся изучать топографические особенности города.
Ему резко захотелось связаться со своим психотерапевтом. Но и эту идею он с раздраженным стоном откинул.
Берлин напоминал и в тоже время был совершенно не таким как большинство мегаполисов США. Столица Германии являла собой место парадоксов, которые уживались бок о бок. Каждая эпоха, каждое исторически важное событие очень жестоко и явно избороздили лицо города, оставив свой ярко выраженный след. И тем не менее Берлин сегодняшнего дня остался самобытным и оригинальным. Каждый, кто жил здесь, пребывал в непоколебимой уверенности, что он уникальный, а его идеи лишь ждут подходящего момента, чтобы потрясти мир. Ньютон задумался, переехал ли он сюда по такой же причине.
Естественно, ответ был отрицательный. Город ничто, если в нем нет того, ради кого жить.
Плюнув на всё, особенно на расписание автобусов, которое бы его доставили до метро, Ньют отбросил телефон в сторону. С явным раздражением он громко отпил растворимый кофе из стика, проклиная его дерьмовый вкус.
