========== Der Flug LH2201 BOS-SFX ==========
— Meine liebe Damen und Herren, ich bitte Sie um sich anzuschnallen. In drei Minuten werden wir landen.*
Бодрый голос молодой стюардессы прозвучал по всему салону огромного аэробуса Люфтганзы А380, который заканчивал свой межконтинентальный рейс из Бостона в Берлин. Сидя на борту самолёта, глядя в один из крохотных иллюминаторов Ньютон Гейзлер почувствовал странную ностальгию и даже грусть по другой немецкой авиалинии, которой он в детстве летал с отцом. Эйр Берлин обанкротился несколько десятилетий назад, но Ньютон все равно помнил особую атмосферу в тех самолётах, слегка теплую колу и различные желейные мишки Харибо. Первый полет всегда запоминается, скорее всего ничего общего с авиалинией не было, но Гейзлер все равно тяжело вздохнул, застегивая на поясе ремень безопасности.
Под крыльями самолёта раскинулся вечно оживленный, битком набитый аэропорт Шенефельд, с такой высоты все автобусы, машины техобслуги и остальные самолёты выглядели яркими, реалистичными модельками из редкой коллекции.
13 часов полета порядком вымотали Гейзлера. Он не мог заснуть, по большей мере из-за странного волнения, которое плескалось на поверхности его сознания. Несколько порций эспрессо и один стакан виски лишь усугубили эффект джетлага, от чего Ньютон приуныл ещё больше. За океаном осталась Америка и Массачусетский технологический институт, покидать их было почти не жаль. Мужчина пытался не думать о своем поступке, как о бегстве. Его мотивы были обоснованы. По большей мере.
Три дня назад у доктора Ньютона Гейзлера состоялся последний визит к его психотерапевту доктору Карен Джилан. Ньют доверял ей и опасался одновременно, так как она очень напоминала ему агента Скалли из старого сериала Секретные Материалы. Но Гейзлер, будучи нердом, так же знал, что она играла в другом сериале - в Ганнибале, и именно поэтому она вызывала в нем противоречивые чувства.
— Ньютон, — чуть улыбнулась она, открывая дверь в свой кабинет. — Вы рано. Хорошо, что в это время никто другой не записан, иначе вам бы пришлось ждать.
Ньютон закивал и нервно улыбнулся. Очутившись в знакомом кабинете, он глубоко вздохнул, чтобы набраться сил для объяснений. Доктор Джилан мягко прикрыла дверь и вернулась к своему столу с целью долить в высокую, прозрачную вазу с лилиями воды.
— Как дела, Ньют? — спокойно спросила она, краем глаза отмечая, насколько взволнованным был учёный. Его очки криво сидели на кончике носа, наровясь соскользнуть, но мужчина не обращал внимания. Он как-то виновато окинул взглядом комнату, вспомнив, как во время приступа паники разбил несколько стаканов.
— Я…Эмм, все хорошо. Я ушел из МИТа. И переезжаю в Европу, — выпалил он.
Карен подняла на Гейзлера изучающий взгляд.
Впервые доктор естественных наук, работавший в отделе биологии и биоинженерии Массачусетского технологического института, Ньютон Гейзлер обратился за помощью три года назад. За все это время Карен Джилан не могла сказать, был ли в поведении ученого прогресс. Он не искал помощи, но остро нуждался в слушателе. У Ньютона было биполярное расстройство, о котором он сам рассказал во время первого сеанса с Джилан. Гейзлер регулярно принимал таблетки, не смешивал их с алкоголем, и вообще заботился о себе по мере возможности. Хотя это и было трудно, учитывая сколько он работал над разными проектами, часто уезжая на побережье Тихого океана, забывая про сон.
Ньютон Гейзлер — дружелюбный мужчина 36 лет, от шеи до копчика разрисованный яркими татуировками. Он отдал все ради своей любви к науке. Его притягивали морские глубины и все, что могло откусить голову. Когда выпадала свободная минутка, Ньют шел с доской для серфинга, напевая себе под нос мотив популярной на тот момент песни. В нем было слишком много энергии и идей, не каждый мог его вынести. По сути, почти никто. Коллеги общались с ним, но не особо спешили пригласить его в пятничный вечер на пиво, или на выходных на барбекю.
Он был, выражаясь словами самого Ньютона, фриком. И это его не особо заботило. По крайней мере, он так говорил Джилан. И исправно продолжал ходить к ней на терапию, рассказывая о панических атаках и других злоключениях, быстро тараторя, жестикулируя и время от времени неуверенно смеясь.
Последним временем Гейзлер стал более скрытным. Он выглядел замученным, похудевшим и полностью выжатым. Он попросил Скайп сессии, когда был на западном побережье, на что Карен согласилась, потому что Ньютон нуждался в этих разговорах. Обычно биолог рассказывал с присущим ему воодушевлением, а порой и маниакальностью, о своих исследованиях и результатах, о том как его достали отчёты и как сильно бьет по нему джетлаг. Сейчас же Гейзлер лишь вскользь вспоминал свою работу и последний проект, говоря что он изучает аномалию на дне Тихого океана.
Джилан могла сказать одно: у доктора Гейзлера затянулась одна из фаз биполярного расстройства — депрессия. Так долго она у него ещё не держалась.
— Вы уезжаете в Европу? — переспросила женщина.
Ньютон кивнул, неуверенно потирая правой ладонью левое предплечье.
— В Германию, — отозвался он. — А точнее в Берлин.
Несколько секунд Гейзлер смотрел куда угодно, только не на своего психотерапевта. Карен не торопила его, зная, что биолог сам все расскажет.
Ньютон открыл рот, но потом лишь покачал головой и рассеянно взлохматил волосы. Он без сил опустился на одно из кресел, снял очки и потёр глаза костяшками пальцев.
— Буду скучать по хреновой американской еде, по океану и по МИТу. Очень, — тихо добавил он. — У меня там была огромная лаборатория. Но Берлин. Там тоже круто. Очень, — Гейзлер криво усмехнулся. Он скрывал что-то необычно важное, но не был готов признать вслух.
— Я могу подыскать вам специалиста в Берлине, — предложила Карен, чуть склонив голову.
Она терпеливо ждала, когда всплывёт одно имя. Доктор Германн Готтлиб. О нем Ньют говорил так же часто, как и своих акулах и глубоководных рыбах. Мужчина так безответно был в него влюблен, что Джилан было его даже жаль. Потому что сам Гейзлер лишь удивлённо моргнул, когда она намекнула ему на это. Он рассмеялся и покачал головой, бормоча что-то похожее на «он наверняка гетеро».
— Я буду преподавать в Берлинском Технологическом. Там отличные студенты, все умницы и открыты на новые идеи и неортодоксальный подход, — Ньют откинулся на спинку кресла, прикрыв веки. — Нет, он не помогал мне с должностью, если вам так интересно знать, — Карен лишь хмыкнула в ответ, слушая ученого. — Я сам подал свое резюме и разговаривал с ректором Пентекостом. Он сказал, что мне там будут рады, — Гейзлер странно фыркнул, словно сам сомневался в своих словах. — Германн же будет на другой кафедре. Больше никакой разницы во времени, полуночных разговоров, он будет в том же городе, а Берлин, он же небольшой, так ведь? Там всего 10 линий метро и 173 станции, это все равно меньше чем в Нью Йорке, — Гейзлер резко открыл глаза и подался вперед, смотря на Карен. Женщина хорошо знала этот взгляд и впервые была ему рада. Фаза депрессии медленно проходила. — У меня будет велосипед, это веселее чем ездить на метро или автобусом, потому что я не доверяю общественному транспорту. Через пять дней я увижу его впервые в живую и все испоганю, потому что я же не могу иначе, Герм меня возненавидит. А потом окажется, что у него семья и двое детей, а я его… — Ньютон вскочил на ноги и начал шагать вдоль комнаты. — А я брежу странными снами, в которых мы с ним — военные учёные и… Что я наделал? — Гейзлер замер с широко раскрытыми глазами. Он в ужасе закрыл себе ладонью рот. — Я уволился из МИТа, доктор Джилан, что я натворил?
Карен медленно поднялась со своего места и подошла к Ньютону Гейзлеру. Он был ниже ее, с вечно взъерошенными волосами и широко раскрытыми глазами.
— Ньютон. Напомните мне, какой ваш любимый фильм, — спокойно спросила Карен. В моменты панических атаках Ньюта нужно было отвлечь, заставляя говорить о чем-то абсолютно другом.
