— Годзилла. Вы смотрели? — неуверенно произнес Гейзлер. — А ещё Чужой. И Парк Юрского периода. У меня когда-то пижама была с принтом раптора.
Ньютон тяжело дышал и с оцепенением смотрел на своего психотерапевта. Вот уже несколько дней он пытался себя убедить, что решение уйти из института и уехать из Штатов в целом не было поспешным или спонтанным, побочным эффектом его недосыпа.
Он честно пытался спать хотя бы по пять часов, даже попросил выписать ему снотворное. От очередных таблеток голова работала словно в замедлении, а сны становились только ярче.
Сны пугали Ньютона до холодного пота вниз позвоночнику. Они были больно реалистичны, слишком разрушительна вселенная являлась ему ночью.
Он не заметил, в какой момент разругался с руководством МИТа. Гейзлер не требовал ассистентов себе в команду, лишь время, чтобы закончить один проект. Это стало проблемой — изучение морского дна близ Сан-Франциско не было обосновано. Никаких ярко-выраженных аномалий там не зафиксировано, несколько миль вглубь океана от прибрежной зоны были загрязненные портом, но ничего большего. Раздосадованный Ньютон объявил, что он, в таком случае, возьмёт неоплачиваемый отпуск и отправится вместе с оборудованием и костюмом для скубадайвинга в Сан-Франциско и сам сделает все необходимые ему исследования.
Мистический разлом, который должен был быть там не давал Гейзлеру покое. Месяц назад биолог стоял на песке, по щиколотку в теплой воде. Он неотрывно смотрел вдаль, пока глаза не начало щипать. Что-то должно было произойти, он нутром чувствовал. Но в реальности волны лениво накатывались на берег, облизывая голени Ньюта, шумя прибоем.
Мужчине стало тошно, ему казалось, что он слышит шум волн везде, в центральной Америке, в аудиториях и особенно у себя в голове
— Нет там никаких монстров, Ньют, упертый ты баран. Соберись, — прошипел Гейзлер самому себе. Он устал и очень хотел выспаться. Но во снах появлялись странные чудища, у них была флуорисцентно-голубая кровь, которая могла прожечь металл.
Гейзлер часто публиковался в разных научных журналах. Ему не составляло труда перевести свои статьи на родной немецкий, чтобы быть напечатанным и в Европе тоже. По большей мере это была ностальгия по стране, в которой он вырос.
По воле случая, одну из таких статей прочитал астрофизик, доктор Германн Готтлиб. Тема статьи затрагивала клонирование, Гейзлер писал о том, что можно было бы воссоздать вымершие виды животных, чтобы изучить эволюцию. Готтлиб читал рассуждения, удивлённо подняв брови. Закончив, он отложил журнал и пододвинул к себе ноутбук. Вписав фамилию Гейзлера, он наткнулся на подкаст, в котором Ньютон самозабвенно пытался объяснить почему в американских школах нельзя выбрасывать из программы теорию эволюцию, где в нее верят лишь 39 процентов населения. По словам биолога религия и наука доказывали одно и тоже, только разными путями. Тогда ведущий программы поинтересовался, почему Ньютон работает над идеей клонирования живого организма, словно он сам являлся богом.
— Наука изучает божественное вмешательство, чувак. Мы не доказываем что такого вмешательства не было, лишь хотим осмыслить его и понять, как оно работает.
Германн чуть покачал головой. Выражения, который подбирал Гейзлер для высказывания своих мыслей, были не то чтобы радикальные, но верующих американцев оскорбили. В Европе к таким заявлениям относились спокойно, но в Штатах следовало быть мягче.
Так или иначе доктор Гейзлер заинтересовал Германна, поэтому тем же вечером астрофизик написал ему имейл на адрес, который был на университетской странице Ньютона. На удивление Готтлиба ответ, который он получил, был развернут, и язык, использованный биологом слишком отличался от того, как тот разговаривал во время записи подкаста. Словно существовало два разных человека по имени Ньютон Гейзлер.
Ньют был гением в своей области и экспертом во многих других. Готтлиб нехотя признал себе, что ждёт очередного электронного письма от слегка сумбурного доктора с шестью степенями. Они часто спорили, после чего Германн ходил, погрузившись в свои мысли, не замечая, как выкуривал очередную сигарету.
Их переписка продолжалась два года. Когда Ньютон уезжал в очередную экспедицию в океан, он высылал Германну фотографии закатов, дельфинов, горы разного оборудования. Готтлибу было приятно рассматривать снимки и читать комментарии биолога. Но за все это время он не удосужился вписать имя Ньютона на сайт Массачусетского технологического института, чтобы посмотреть, как выглядит Гейзлер.
Ньютон же первым делом это и сделал и умилился со стрижки Германна, потому что она была старомодной, но от того придавала мужчине шарма. Через два месяца спустя их первого обмена имейлами, Гейзлер понял, что безответно влюбился и ничего не смог с этим поделать. Поэтому мысль о том, как хорошо было бы встретиться с Германном, так и осталась идеей, жившей на задворках его сознания. Медленно развивалась и не исчезала. Одна из немногих констант в его жизни.
Когда сны стали слишком токсичными, Гейзлер решил убраться как можно дальше от океана, закрыть себя в шумном городе и заняться чем-то другим. Выбор страны был очевиден, деятельность — не совсем, потому что он не знал, что может делать кроме биоинженерии. Поразмыслив, он решил, что преподавание может отвлечь его от кошмаров, мучавших каждую ночь.
Он не сказал Германну, что решил переехать в Берлин. Ньютон не написал, что его приняли в университет, где работал Готтлиб. И уж тем более он не думал рассказывать о снах, в которых и он, и Германн работали на организацию, которая защищала мир от чудовищ. Объяснить собственное поведение у него не вышло.
— Скорее всего, вы боитесь быть отвергнутым, Ньютон, — заметила как-то Карен.
— Кто не рискует, тот не пьет шампанского, — пожал плечами Гейзлер. — Может быть Герм не сразу заметит, что я псих, — биолог на автомате провел ладонью вверх по руке, покрытой татуировками и едва ощутимыми шрамами.
Последний визит к доктору Джилан прошел сумбурно и эмоционально. Ньют зажмурился, когда оплаченные полтора часа закончились.
— Вы можете звонить мне, Ньютон. Если нужна будет помощь, — заметила женщина. — И я помогу найти вам специалиста в Берлине.
Гейзлер закивал, однако, было видно, что мыслями он уже далеко.
— Спасибо. За все. И за скидки, — усмехнулся биолог.
— Все ради любимого, сталого клиента, — рассмеялась Карен.
— Sehr geehrte Damen und Herren, schauen Sie bitte links. Hier können Sie einen Berliner Flughafen sehen. Herzlich Willkommen und vielen Dank für fliegen mit uns. **
Ньютон Гейзлер приземлился в Берлин после 13 часов в самолёте. Он падал от усталости и волнения. У него на плечах рюкзак и электрогитара в чехле, а в руках — два чемодана.
Ньют улыбнулся, когда вокруг зазвучал родной язык, он и не подозревал, как соскучился по нему.
Комментарий к Der Flug LH2201 BOS-SFX
* Мои дорогие дамы и господа, прошу пристегнуть ремни безопасности. Через три минуты мы начнем снижаться.
** Уважаемые дамы и господа, посмотрите на лево. Там вы увидите берлинский аеропорт. Добро пожаловать и спасибо, что выбрали нас.
До того как Air Berlin обанкротился в прошлом году, Люфтганза не летала в Берлин, только в Мюнхен и Франкфурт, если это межконтинентальные рейсы. SFX - код Берлинского аеропорта. Ну и BOS, соответсенно Бостона. Да, никто не просил этой информации, но она уже в фике, а я в этом эксперт, так что ничего не поделать.
========== Haribo und Kinder Uberraschung ==========
Несмотря на то, что после перелета через Атлантику, Ньютона Гейзлера шатало от усталости, спать он себе запретил. Завалиться на кровать в небольшой съемной квартире очень хотелось, но после резкой смены часовых поясов не рекомендовалось. Ньют хотел дотянуть хотя бы до девяти вечера, а потом отключиться и, скорее всего, проспать целые выходные. Казалось бы, после стольких перелетов с одного побережья на другое его организм должен был выработать иммунитет.
