Когда Рафик встал рядом, то русин невольно поднял голову. Янычар был очень высок. И все у него было большое. Пучеглазые голубые глаза, сросшиеся над переносицей широкие брови, длиннющие русые с рыжеватинкой усы, толстые красные губы. На носу мухой сидела большая черная родинка.

— Рафик, это наш посол с Карпат, Назар. Ему я поручаю охрану моей дочери в дороге до Трапезунда. Ты и твои люди отвечаете за охрану каравана Искандер — ата, а он за всё, что касается безопасности Гульнары… Повторяю, за мою дочь отвечает Назар, а вы должны ему подчиняться беспрекословно, как мне. Понятно?

Янычар склонил голову, выражая согласие с повелителем, но от Назара не скрылось удивление Фариза.

Сердар удивился б ещё больше, если б узнал, что в эти минуты ещё один человек начинает командовать его подчиненными.

Искандер — ата, влетевший в гостевую башню Посольского двора, где в ожидании своей судьбы жила Гульнара, первым делом позвал капитана заступившей этой ночью в караул стражи. Он распорядился всех, кто охранял сон любимой дочери правителя покинуть башню и сказал, что вместо них заступит личная охрана посла Индии. Когда глава караула увидел, кого привел летающий на ковре толстяк, то побледнел от гнева. За Искандером — ата стояли худые старики — индусы, вооруженные посохами. Из одежды у них были большие белые чалмы и странные светлые штаны. Остальное тело было голым, даже обуви у этих воинов не было. Много слов хотел произнести глава караула, но посчитал лучшим сделать вид, что он не понял приказа. Янычар щелкнул пальцем — тут же прилетела почтовая сова — привязав к лапе птицы красную ленту, он послал её своему командиру.

Как только Рафик Фариз увидел сову, он, не прощаясь, снова вошел в стену и исчез. Назар посмотрел на Махмуд — бега, не зная, как поступить. Шехир — эмини подошел к мольфару, взял его за руку и повел в угол комнаты, где на столике с гнутыми ножками стоял пустой подсвечник.

Шехир — эмини сказал:

— Назар, представьте, что здесь стоит горящая свеча. Как только вы внутренним взором её увидите, прошепчите имя моей дочери, и тогда вы окажитесь рядом с её покоями.

Назар поднес руку к подсвечнику, закрыл глаза и тут же исчез.

Когда горца не стало, Махмуд — бег не мог скрыть улыбку.

— Представляю лицо Искандер — ата. Он весь в предвкушении новой роли: как же, сам Бабур доверил воспитание будущей невестки, а Махмуд — бег Камар вручил ему свое сокровище. Наверное, на радостях готов выехать хоть сейчас, не дожидаясь утра…

— Я не понимаю, — спросил звездочет, — зачем вы попросили Назара сопровождать Гульнару? До Трапезунда рукой подать…

— Хочу немного подразнить этого персидского выскочку… Но если серьезно, у меня неспокойно на душе. Не нравится мне этот Мухаммед — Султан, не нравятся слёзы Луны. А горец… Что ты знаешь о мольфарах?

— Столетиями живут в Карпатах, их очень мало. Правит ими старая женщина. Из сильных сторон не атака, а оборона. Умеют ставить крепкие сепары.

Фарух пожал плечами:

— Всё.

Шехир — эмини пригладил бороду и начал рассказ:

— Представь на минуту древние горы, леса, туманы в низинах… Мрачный мир. И вот через каменные покрытые мхами глыбы прорывается родник. Он бежит вниз, пытаясь найти свой дом — горное озеро. На пути ручейка гранитные валуны, завалы, запруди, и ему надо, где обойти преграду, а где и прорубить себе путь. Так и это народ. Они могут из малого извлечь максимум. Их вдохновение — не ветер, не огонь, а вода, однако питает мольфаров не сила океана, моря или полноводные реки. Карпатские колдуны научились черпать мощь из горных родников, пробивающих себе путь сквозь камень. Их называют водяными не потому, что они живут под водой, нет! Водяные — значит породненные с водой. Вот у нашего гостя источником силы является речка Турбат. Она даже здесь, за тридевять земель от его родных гор, дает колдуну свою силу, оберегает, поддерживает. Наш мир древен. Восток — центр мироздания, но это не значит, что на Севере живут народы менее знающие, менее вещие. Мы и сейчас стараемся держаться подальше от воинственных Кланов каинидов, а эти горцы издревле с ними соседствуют. Мольфаров не запугаешь Маской Ужаса. Я обошел почти все известные нам земли Севера, и скажу честно, мир русинов, их самобытный уклад для меня до сих пор загадка.

— Один посол чего стоит… — вздохнул Фарух.

— Да, мне бы таких охранников с десяток, я бы не переживал за своих детей.

Сказав это, Махмуд — бег вспомнил о подарке, перенес его поближе к ковру, на котором привык сидеть. Рыбка никак не отреагировала, всё также спокойно плавала, только зеленый хвост окрасился в синий цвет.

Фарух нахмурился.

— Что это значит, всё ли будет хорошо с Гульнарой?

— Пока не знаю. Для того, чтобы рыбка помогла, надо положить ладони на шар.

— Она может предвидеть будущее? — спросил Фарух.

— Нет, но она чувствует опасность и хозяину показывает картины давнего и недавнего прошлого, чтобы предостеречь.

— Если так, то это — ценный подарок.

— Согласен, — ответил Махмуд — бег. — И грех им не воспользоваться.

Правитель Истамбула приосанился, сел удобнее и осторожно коснулся ладонями холодного стекла.

Как темна ночь. Ничего не видно… Свет луны мог бы показать красоту долины, но облака черной овечьей шкурой накрыли небосвод, отгородив живущих на земле от Белого Солнца, Млечного пути и россыпи звезд. Ни огонька, ни искорки, только ветер шумит, да поскрипывают дубовые балки на крепостной стене.

Редко в Валахии выпадает такая ночь. Даже собаки не воют.

Как же хорошо…

— Графиня, войско прибыло! — прошептал советник Янош. — Воины ждут, когда вы спуститесь к ним: хотят поблагодарить за оказанную честь.

Капитан улыбнулся.

— Карла, они хмельны от удачи. У нас получилось!

Женщина оторвала взгляд от долины, обернулась.

— Сколько полегло?

— Больше половины.

Кончики губ графини, привычно изогнутые вниз, нехотя дернулись и изобразили подобие улыбки.

— Подготовил награду?

— Как и было велено, графиня.

— Тогда пойдем. Мне есть, что им сказать.

Карла и начальник её стражи покинули башню. Спускаясь по лестнице, в кромешной тьме, они ни разу не запнулись, не оступились и, войдя во двор крепости, не зажгли огня. Свет — для слабых. В замке Карлы Батори из семьи Мартонс, таким не место.

Графиня в черных, клейменные печатью с изображением совы доспехах, подошла к плотным застывшим рядам наемников.

— Я вас приветствую, герои. С возвращением, — голос Карлы был тих и при этом торжественен.

В ответ — только горящие обожанием глаза и клубящийся холодный парок у лиц: ночь выдалась сырой, холодной. Карла, вглядываясь в черные силуэты, широкие плечи, крепкие руки, ощущала, как её тело переполняет почти животное томление. Графиня наслаждалась, позволяя дикарям — наемникам любоваться своей красотой. Ей было приятно осознавать, что нечестивцы, которые недостойны даже её мизинца, стоят с ней, графиней голубой крови, на расстоянии вытянутой руки. Карла думала, что эти воины потом будут передавать из поколения в поколение рассказы о своей службе и единственной встрече с Батори. Графиня почувствовала, как воины уловили её возбуждение, как они затрепетали, как забились их сердца, но ни один не пошевелился, не вскрикнул, не издал и звука.

— Я рада, что вы иполнили мой приказ. Семья Батори никогда не забывает оказанных услуг и нанесенные ей обиды. Семья Батори карает своих врагов и достойно награждает друзей. Я вижу, не все вернулись из похода. Хвала павшим! Но вы — то здесь! Живые! Самые сильные, ловкие, самые удачливые. Поэтому повелеваю четвертую часть добычи павших разделить среди живых.

В этот раз воины не смогли сдержать свой восторг. Карла услышала, как они, дико вращая глазами, начали поскуливать, словно щенки рядом с матерью — сукой. Да, деньги — вот что больше всего любит настоящий воин! Ни власть, ни похоть, ни насыщение — всё вместе взятое не приносят столько удовольствия и радости, как тяжесть набитого золотом кошеля на поясе.