— Почему? — ожидаемо спросила я.

— «Здесь и я, навеки идущий лишь за тобой, и я поставлю твой дом вверх чёртовым дном, если бросишь меня этой мерзкой весной», — не сводя с меня глаз, прошептал Хаку. От каждого когда-то написанного мной слова, меня всё сильнее вдавливало в пол.

— Ты всё понял ещё тогда, когда это читала Акира Араи, — так же тихо сказала я, опять чувствуя дрожь во всём теле.

— Да. Вот только я готов перевернуть не только дом, но и оба наших мира ради тебя.

Я судорожно вздохнула, и в этот момент Хаку накрыл мои губы своими. Совсем как во снах, но по-настоящему. От смущения, неожиданности и всего-всего, что произошло до этого, я ответила на его поцелуй не так, как мне бы хотелось. Однако это произошло. Я ждала столько лет для того, чтобы впервые поцеловаться с Нигихаями Кохакунуси. «Только Хаку на уме, да?» — пронеслась в моей голове фраза, сказанная Рюити, и я могла только согласиться с этим. «Я не забуду тебя, Каонаси», — подумала я, а вслух сказала то, что давно просилось быть сказанным.

— Я люблю тебя.

Губы Хаку шевелились в такт моим словам: мы произнесли эту заезженную, но святую фразу одновременно. Он засмеялся. Я поймала себя на мысли, что теперь Хаку стал по-настоящему собой. Не тем строгим мальчиком, редко улыбающимся, способным колдуном и не моим странноватым одноклассником, не знающим, что в глубине его души дремлет дракон. Стена рухнула. Рухнула стена и между нами, последнее препятствие было преодолено и оставлено позади.

— Думаю, этой новостью мы никого не удивим, — сказал Нигихаями, глядя поверх моей головы в сторону двери, — кажется, сейчас будет много слёз.

Я не успела задать очередной вопрос, потому что дверь в палату открылась. Губы Хаку растянулись в улыбке, и я тут же обернулась, чтобы посмотреть на наглых людей, помешавших такой минуте.

Наглыми людьми были два аса в больничных халатах, накинутых поверх школьной формы. Сиф и Тор. Хироко Кодзима и Тоси Вада.

Хаку отпустил меня, и я машинально развернулась к ним всем телом. Первым, что я заметила, были тёмные, а не серые глаза Хироко, из которых обильно текли слёзы. Подруга закрыла рот руками: её трясло от рыданий. Я тут же подскочила к ней и крепко, как только что Хаку, обняла несчастную сэмпай. Она вцепилась обеими руками в мою футболку на спине, и сквозь истерику я услышала её слова:

— Я думала, что больше никогда тебя не увижу… Я… я так боялась, что потеряла тебя…

— Хироко, всё уже хорошо… я больше никуда не денусь, — я шмыгнула носом, но слёз по-прежнему не было, — прости меня за всё это, я здесь, я здесь.

Я не помнила, что ещё говорила подруге и как в итоге заставила её чуть успокоиться. Постепенно руки Хироко перестали подрагивать, она крепко обняла меня в ответ и старательно пыталась унять слёзы, шумно дыша.

— Эй, красавица Сиф, выпей немного воды, — сказал Хаку, отошедший вглубь палаты к тумбочке, на которой стоял графин с водой.

Хироко быстро закивала и отпустила меня, чтобы послушно выполнить указание Нигихаями. Передо мной остался только Тоси. Он тоже изменился со дня нашей последней встречи: его прямые волосы достаточно отрасли, что ему, несомненно, шло. Только тогда я поняла, как была слепа больше года: ведь он очень походил на свою старшую сестру. Тоси хмуро смотрел на меня. Будто не было разлуки длиной в месяц, будто я просто сморозила очередную глупость. Я молчала, потому что чувствовала свою вину перед всеми в палате, но перед ним вина была едва ли не сильнее, чем перед Хаку.

— Я очень зол на тебя, — наконец выдавил Тоси.

— Эй, давай полегче, — раздался голос Хаку из-за моей спины.

— Ты вообще молчи, Хайо, не с тобой разговариваю, — огрызнулся Вада, снова переводя взгляд на меня, — я БЕЗУМНО зол на тебя, Огино.

— Я понимаю, — тихо сказала я.

— Да ничего ты не понимаешь! Героиню решила из себя построить? Эовин Роханскую***? Зену, королеву воинов? Какого чёрта, Огино? Куда ты сунулась? Никто тебе этого не скажет, так я скажу: никакая ты не героиня, ты дура, которая чудом осталась в живых, и я не понимаю, как это самое чудо вообще случилось…

Я сделала два неловких шага навстречу Тоси. Он, увлеченный разоблачением моей вселенской глупости, не сразу это заметил, но после всё же замолчал. Я разглядела в его злых глазах тоску, которую видела совсем недавно в глазах той, что когда-то звалась Ринтаро Вада. «Лишь бы чётки никуда не потерялись…», — подумала я, чувствуя, как в глазах всё же собираются слёзы.

— Даже не думай реветь, оставь эти штучки для Хайо. У меня своя есть, — кивнул он в сторону Хироко.

— Ну спасибо! — возмущенно сказала в нос Кодзима.

— Хочу и буду реветь, — сказала я, — ты мне не указ. Но я чертовски рада тебя видеть, Аса-Тор. Были моменты, в которые я была готова на всё, лишь бы снова услышать, как мой лучший друг называет меня мегерой.

По лицу Тоси будто прошла волна цунами, смывшая с него всю спесь и весь гнев. Буквально спустя пару мгновений я всё-таки ревела, уткнувшись ему в грудь. И, клянусь, слышала, как бог-громовержец Тор пару раз всхлипнул. Слёзы, которых так долго не было, больше не хотели уходить: меня пытались успокоить всеми способами: словами (Хироко), водой (Хаку), криками (Тоси). Зашедшие в палату Тамако и её скромняга-парень тоже прилагали все силы, чтобы заткнуть мой фонтан слёз. Безуспешно. Я проревела больше часа, о чём мне потом не раз любезно напоминал Вада, и за этот час моим друзьям приходилось отгонять от меня и родителей, и врачей, и медсестёр. Видимо, никак иначе мой исстрадавшийся организм не хотел принимать то, что я больше не одна. Что я никогда не была одной. Что я в безопасности. Что меня любят.

Хаку обнимал меня здоровой рукой, Хироко щебетала, вводя нас в курс школьных новостей, прерываясь на утирание своих и моих слёз. Тоси широко улыбался, отвешивая свои фирменные саркастичные шуточки. Тамако так же остроумно комментировала все истории Хироко, чем заслуживала восхищённые взгляды красавца Аситаки.

И пусть у меня болели душа и тело, пусть я чувствовала всю тяжесть усталости, пусть я не могла поверить во всё происходящее — я была дома. И я была счастлива.

Комментарий к Глава двадцать первая. Слёзы богов

*Киднеппинг – похищение людей (преимущественно детей) с целью получения выкупа.

**Хання – маска, которая используется в японском театре но, представляющая собой страшный оскал ревнивой женщины, демона или змеи, при прямом её положении. Однако если маску немного наклонить, то из-за скошенных бровей создаётся видимость безутешно рыдающего лица.

***Эовин – одна из главных героинь романа «Властелина Колец» Дж. Р. Р. Толкина

Спасибо за прочтение. :з Буду рада вашим комментариям и мнениям!

п.с. у нас с вами осталась одна главушка и эпилог :( финал очень близко!

кстати, если у кого-то вдруг есть благое и непринуждённое желание получить от меня какую-нибудь открыточку по почте, стучитесь в личку) хочется порадовать вас в честь окончания нашего путешествия)

========== Глава двадцать вторая. Мечта творца ==========

Дни в больнице прошли очень быстро. Пожалуй, даже чересчур: мне не успели надоесть ни безвкусная еда, ни хлопоты врача, который буквально взял надо мной шефство, ни оханья и вздохи родителей во время их обеденных перерывов и после работы. После школы в больницу бежали Тамако, Хироко и Тоси, и их могли вытащить из моей палаты только за час до отбоя…

Однако большую часть дня мы проводили вдвоём с Хаку. Вопреки рекомендациям врачей, буквально умолявшим всех оставить меня в покое, он неслышно проскальзывал ко мне в палату после очередного обхода и так же бесшумно возвращался в свою перед началом следующего. Нигихаями учился в моей палате: Тоси принёс ему целую стопку тетрадей, чтобы его ненаглядный Хайо «наверстывал упущенное». Меня Хаку, слава богам, не трогал, жалея мою бедную голову. Я же была бесконечно счастлива смотреть на то, как он сидел на моей кровати и морщился, пытаясь разобраться в хаотичных конспектах Вады. Когда мне удавалось уговорить его взять короткую паузу, мы просто держались за руки. Молчали или разговаривали — это было не так важно. Этот человек был квинтэссенцией моего счастья. Он запрещал мне думать о плохом: ему не нужна была способность читать мысли, чтобы следить за моим состоянием. Я по-прежнему не могла говорить о Рюити, но один раз всё же заставила себя сказать Хаку о том, что он отдал мне свою маску. Тот категорически отказался забирать её со словами: