========== Пролог ==========

И всё же есть кое-что куда более жестокое, нежели смерть. Это забыть о том, кого ты любишь, пока ты жив.

Гэнки Кавамура

— Мы ведь ещё встретимся?

— Конечно, встретимся!

— Правда?

— Правда…

Я не должна оборачиваться, я знаю. Иначе произойдёт что-то плохое, непоправимое. Ты исчезнешь… или исчезну я, а может, разрушится весь мир, небо поменяется местами с землей… я не знаю, что будет, если я обернусь. Я должна верить тебе, мой дракон, а ты говоришь мне смотреть только вперед и идти прочь от тебя.

Но… я же не хочу уходить.

И я замедляю шаг, хотя впереди мне радостно машут родители, и сумасшедшее счастье накрывает меня, будто теплое мягкое одеяло после долгой прогулки поздней осенью. Мы справились. С вами всё будет хорошо. А я теперь принадлежу миру ками*.

Я оборачиваюсь.

Хаку сидит на коленях и сотрясается в беззвучных рыданиях, прижимая бледные руки с тонкими запястьями ко рту. Сердце вскричало во мне, пробивая путь из грудной клетки к нему, к нему, к нему! Я больше не слышала голосов родителей. Я не была уверена, что они по-прежнему стояли за моей спиной.

Я бежала к нему вверх по склону, несколько раз упав, содрав колени в кровь, но я не останавливалась ни на мгновение. Лишь бы быстрее вновь оказаться рядом с ним! Вот почему я не должна была оборачиваться… Он просто не хотел, чтобы я видела его слезы.

Хаку не слышал, как я бежала, поэтому не ожидал того, что я брошусь на него с объятиями, роняя на землю.

Он распахнул свои изумительные глаза изумрудного цвета, которые, омывшись слезами, стали ещё ярче и светлее. Я тоже плакала, уткнувшись ему в плечо, пахнувшее речной водой. Если бы я уловила этот запах раньше, мы вспомнили бы о нашей первой встрече намного быстрее.

— Тихиро, что ты делаешь? — сипло спросил Хаку. Его руки уже обнимали меня, сильнее прижимая к себе.

— Я не уйду. Я никогда не уйду… — я чуть-чуть приподнялась, чтобы заглянуть в его лицо, самое красивое лицо на свете.

Хаку улыбался. Он резко поднялся на ноги и поднял меня, не разжимая рук, и я удивилась тому, какой он сильный. Глупая, одернула я сама себя, ну, конечно же, он сильный. Слабаку не совладать с рекой Кохакугава.

Хаку разжал объятия и взял меня за руки. Он улыбался такой улыбкой, какую я ещё никогда не видела. Улыбкой пьянящего счастья.

— Тихиро… теперь мы никогда…

— …никогда не расстанемся, — прошептала я, повернувшись к стене и, как Хаку только что, зажала рот рукой, чтобы сдержать предательские всхлипы. Солнечный летний день исчез, исчез запах речной воды, исчез мой дракон. Ночь в очередной раз стала свидетелем моих глупых слёз.

Этот сон снился мне уже много лет, но я ни разу не услышала те сокровенные слова. Я каждый раз проговаривала их сама, проснувшись посреди ночи, давясь слезами и горечью от того, что это вновь всего лишь иллюзия. Что мне давно не десять лет. Что мой бело-зеленый дракон так и не нашел меня и вряд ли когда-то найдет.

«Бело-зеленый дракон, забери навеки с собой…»**

Эти слова промелькнули в моей голове и забрали с собой жалкие остатки сна. Я сбросила с себя легкий плед и уже через несколько секунд шарила по столу в поисках ручки, одновременно включая лампу. Что и говорить, в эту ночь я больше не уснула. Я писала, переписывала, нещадно чиркала, надолго задумывалась, шепотом проговаривала строки, внезапно казавшиеся мне складными. Раньше мне не приходилось писать стихов. Разве что несколько хайку для домашнего задания и школьных конкурсов, в которых я никогда не выигрывала. Но уж такие длинные стихи, с рифмой, на неродном языке мне никогда и не снились. Сон. Я усмехнулась, не вспомнив, когда в последний раз хорошо спала.

Я встретила рассвет, пытаясь разобраться в своих же каракулях, и была недовольна написанным, но я отдала этому слишком много себя. С тяжелым вздохом я свернула лист вчетверо и вложила его в черный ежедневник с плотной матовой обложкой — туда, где скрывалась вся моя душа. Спрятав ежедневник в школьную сумку, я снова легла на кровать, не надеясь уснуть. Но сон всё же пришел, и на этот раз я видела не изумрудные глаза, а бесконечную темноту.

Комментарий к Пролог

*Ками – бог, дух в синтоизме.

**Полный текст стихотворения можно прочесть по ссылке: https://ficbook.net/readfic/7266791. Так как японское стихосложение существенно отличается от привычного нам силлабо-тонического, давайте сделаем вид, что этот текст написан по-английски. ;)

Спасибо за прочтение!:з Буду рада вашим комментариям и мнениям!

========== Глава первая. В омут с головой ==========

— Сестрааааааа, вставай! Я приготовила завтрак!

По двери забарабанили кулаками. Я накрыла голову подушкой — жест безысходности от того, что снова нужно вставать и идти в школу. Тамако не переставала бить в дверь: это занятие явно доставляло ей удовольствие. Я всё же медленно встала и крикнула:

— Всё-всё, цербер, я поднялась.

— Ну и соня ты, сестрица! Родители уже ушли.

— И слава богу, — проворчала я, открывая дверь. Тамако стояла, опершись на стену, уже одетая в тщательно отглаженную форму средней школы. Все знакомые семьи упорно утверждали, что мы очень похожи, чем, вероятно, обижали мою младшую сестрицу. Она носила свою внешность, как сокровище, и ухаживала за собой соответственным образом. Что уж там, было о чем заботиться. В свои четырнадцать она выглядела старше, чем я, но в то же время милее… и более по-девчачьи, что ли. Её каре чёрных волос никогда не отрастало длиннее, чем на пять сантиметров ниже мочек ушей; идеальная кожа лица буквально светилась здоровьем и кричала об её правильном питании; тёмные глаза никогда не смотрели угрюмо, как часто делали мои, а пухлые губы всегда изгибались в приветливой улыбке. Даже сейчас, когда перед ней стояла заспанная, взъерошенная, злая старшая сестра.

— Мне бы спать, как ты, Тихиро, — сказала она, — но ты же знаешь, я просыпаюсь в пять тридцать и всё, как рукой сон снимает. Я тебе даже завидую.

Ничего не ответив, я пошла в ванную. Приняла душ, умылась, наощупь собрала волосы, отросшие до лопаток, в привычный высокий хвост; после быстро поела и взяла обед, который, как всегда, приготовила Тамако. Меня на кухню не заманишь и метлой, да и мама с сестрой давно на это плюнули. На мне была уборка всего нашего дома, и вот с этим никто не справлялся лучше, чем я.

Душ, хвост, завтрак, снова комната и сборы в школу. Мой замкнутый круг рутины, ненадолго прерванный каникулами, бесспорно, вселял уверенность в завтрашнем дне, но и отнимал все силы. Как это Тамако удаётся всегда быть такой весёлой? Но я знала ответ на этот вопрос и, завязывая галстук, сказала, глядя в глаза своему отражению:

— В её жизни не было купален Абурая.

Те, кто давно не видел меня и случайно встречал, например, на рынке, неизменно говорили мне одно и то же: «Ты совсем не изменилась, Огино-сан». Я, кажется, действительно мало изменилась. Об этом мне говорили не только старые знакомые, но и детские фотографии. Разве что выросла и осунулась: к счастью, ушли мои детские щёки, но я стала до того нескладной, что каждую новую школьную юбку приходилось подшивать. Изменились и мои глаза, в которых будто выключили свет. Мама всё вздыхала, глядя на меня, но давно перестала спрашивать, что со мной не так. Папа тоже махнул рукой. Ну, грустит и грустит. Кто в её возрасте не подвержен печали без видимой причины?..

Я открыла полупустую шкатулку с украшениями и посмотрела на свое главное сокровище. Тонкая розовая веревочка, которой я долгие годы подвязывала волосы, как всегда, приветливо мигнула мне, переливаясь на ненадолго вышедшем из-за туч солнце. Только она и поддерживала меня, напоминая, что всё происходило наяву, что образы из моих снов, которые я переносила на бумагу, не были порождением моей фантазии.

Но всё же я больше не носила эту резинку. Не хотела привлекать внимание, да и отчаялась встретить того, кто смог бы узнать предмет из мира духов.