— Мне жаль вас, — тихо сказала я, обращаясь к каждой из трех голов. Те даже не ойкнули, робея перед Бо.

***

Когда я снова зашла в котельную, дед Камази уже не занимался чудесами совмещения нескольких дел и явно собирался завершать работу. Малыши сусуватари тоже перестали сновать туда-сюда и по одному осторожно прятались в норки. Я постучала по одному из выдвижных деревянных ящиков для хранения ингредиентов для настоев, чтобы привлечь к себе внимание. Камази-сан тут же повернулся в мою сторону и улыбнулся:

— А, Тихиро… где парня потеряла?

— Он отправился проведать старый дом Дзэнибы, — в третий раз эта ложь звучала так просто и убедительно, что я почти что сама в неё поверила.

— Вот как? Дзэниба всё мечтает туда вернуться. Надеюсь, что он не сильно запущен без её магии.

— Рюити как раз это и проверит, — улыбнулась я, — устали, дедушка?

Камази-сан действительно выглядел неважно, насколько можно было судить по его непроницаемому лицу: даже усы будто повисли без сил.

— Да, есть немного. Но ничего, внученька, не в первый раз, — он поднял вверх все свои руки и с хрустом потянулся, — сейчас вздремну и буду как новенький! А ты как?

— Я? — мне безумно захотелось рассказать ему всё. Или хотя бы признаться во лжи и попросить за неё прощения. Но я просто пожала плечами и сказала, — чуть лучше после того, как всех вас снова увидела.

Я уселась на пол и обратилась к оставшимся на рабочем месте духам сажи:

— Скоро мне будет нужно уйти. Принесите, пожалуйста, мои обувь и куртку.

Сусуватари торопливо принялись за выполнение моей просьбы, и вскоре я снова воссоединилась со своими вещами. Из-за спины ко мне протянулась длинная рука Камази-сана, держащая миску с конфетками-звёздочками. Поблагодарив главного в котельной, я рассыпала лакомства перед собой. Какое-то время я просто бездумно смотрела, как маленькие ками радостно хватались за разноцветные конфетки, даже не стараясь набить ими животы в обход друзей. Дедушка Камази, видимо, наблюдал за мной, но я поняла это, только поднимаясь с пола.

— А ты изменилась, Тихиро.

Какой-то частью сознания я испугалась, что он всё же раскусил мою задумку, но когда Камази продолжил, я тихо выдохнула:

— Не стала хуже, я не это имею в виду. Просто повзрослела.

— Бо тоже повзрослел, — намерено меняя тему, сказала я. Дед Камази кивнул:

— Да. Он быстро учится и еще быстрее взрослеет, чему я страшно рад. Он будет сильным колдуном и хорошим хозяином для купален, так что очень хорошо, что ты встретилась ему тогда.

— Я? — поняв, что начала повторяться в реакциях, я усмехнулась, — почему я? Разве я чем-то помогла ему?

— Ещё как! — воскликнул дедушка, стуком кулака по колену добавляя веса своим словам, — кто показал ему внешний мир? Кто дал пример смелости и бескорыстного желания помочь? Ты дала ему больше, чем мать, оберегавшая с самого рождения. Потом-то, конечно, ей пришлось начать его обучение, чтобы сын насовсем не сбежал к Дзэнибе.

Я удивлено подняла брови. О таком влиянии на жизнь нынешнего хозяина купален Абурая я никогда не думала. Надо же…

— Ты очень сильная девочка, Тихиро, — продолжил Камази-сан, — я желаю тебе удачи. Передавай привет Хаку. Вы спасете его, я знаю.

Ком встал у меня в горле. Старый ками так верил в меня, как я не верила в саму себя. Я знала, что мне не спасти Хаку, но я не могла сказать этого дедушке. Вместо этого я снова залезла в рюкзак за своим блокнотом и аккуратно выдрала из него несколько листов с портретами самого истопника и малышей сусуватари.

— Возьмите, дедушка, на память, — сказала я, подходя чуть ближе к его рабочему месту.

Камази-сан взял листы и почти вплотную приблизил их к глазам, рассматривая.

— Вот это даааа, — протянул он с присвистом, — да ты настоящая художница. Забери меня Кагуцути**, да я отлично выгляжу на этом рисунке! Про этих малявок вообще молчу, они просто красавцы! Спасибо, Тихиро!

Я широко улыбнулась, глядя, как дедушка Камази пристраивает мои рисунки у себя на тумбочке, пытаясь сделать так, чтобы они не падали.

— Я рада, что вам понравилось. Вспоминайте меня… добрым словом, — голос подвел меня, чуть дрогнув. Камази-сан снова вытянул свою длинную руку и ласково погладил меня по голове.

— Всегда, — сказал он, опуская ладонь до моего плеча, чтобы дружески потрепать по нему, — ну, что ж, иди наверх. Долгие прощания нам ни к чему.

— Да, вы правы. Спасибо вам за всё, — я поклонилась дедушке Камази, который в ответ тоже склонил передо мной голову, вернулась за своими вещами, которые оставила на полу, и помахала сусуватари, наблюдавшим за нашим прощанием, — до свидания!

— До свидания, Тихиро, — ответил мне Камази-сан, которому вторили писком духи сажи.

Я вышла из котельной на плохо гнущихся ногах и почти рассердилась, увидев Рин, явно ждущую меня около лифта Бо. Всё же я, долго не думая, обулась, накинула куртку и подошла к ней. Управляющая купальнями, услышав мои шаги, вскинула голову и будто совсем не обратила внимания на то, что, обувшись, я грубо нарушила строгие правила.

— Бо-сама уже ждет тебя наверху, — сказала она. Я кивнула, не став спрашивать, почему я узнала об этом, уже стоя у лифта. Рин внезапно протянула мне что-то сокрытое в сжатой руке. Я недоуменно раскрыла ладонь, куда тут же упали холодные чётки, состоящие из крупных черных каменных бусин.

— Мне подарили их с обещанием, что они принесут удачу тому, кто их носит. Удача совсем не помешает тебе, Тихиро, в спасении Хаку. А после… подари их на ближайший праздник Тоси, пожалуйста.

Я машинально перебрала несколько бусин, прежде чем повесить их себе на шею и опустить под футболку. Камень приятно охладил кожу.

— Я всё сделаю, — сказала я, добавив про себя: «Если вернусь».

Рин улыбнулась. У неё были очень грустные глаза. Я всё еще держала в руках свой блокнот, поэтому почти не сомневалась, снова открывая его и последовательно вырывая оттуда все листы с рисунками, на которых не было Хаку. Рин, Анияку и Титияку, Лягушка, посетители купален, которых я успела запомнить, Хозяин рек… Оставив у себя только два изображения Бо и совместный портрет Дзэнибы и Юбабы, я протянула остальные Рин.

— Передай остальным.

Девушка осторожно взяла листы, будто от неловкого прикосновения они могли рассыпаться, а я убрала в рюкзак существенно похудевший скетчбук.

— Спасибо, Тихиро. И прости…

— Это ты меня прости, Рин-сан, — сказала я, поднимая голову и глядя старой подруге в глаза, — я не сужу тебя и понимаю. Надеюсь, ты будешь счастлива, потому что ты этого очень заслуживаешь.

— Я желаю этого и тебе, — негромко ответила Рин, давая мне руку. Я крепко пожала её, стараясь вложить в это прощальное рукопожатие не меньше любви, чем в приветственное объятие. Я знала, что мы больше никогда не увидимся. Знала это и Рин: я видела это в её тёмных глазах.

Свободной рукой бывшая Ринтаро Вада потянула за рычаг, и двери лифта открылись. Я отпустила её руку и зашла внутрь.

— Всё будет хорошо, Тихиро! — дрожащим голосом произнесла девушка.

— Да, — не веря этому, подтвердила я и потянула за следующий рычаг.

***

В кабинете Бо было прохладно из-за раскрытого настежь огромного окна. Сам хозяин купален стоял около стола, на котором тёплым светом горела небольшая зелёная с золотым орнаментом лампа. Сердце заныло в груди, когда, подойдя ближе, я увидела, что снизу вверх по тонкой трубке поднимается тёмно-красная густая жидкость.

— Она горит по принципу калильной лампы***. Это не я такой умный, а дед Камази, — сказал мне Бо, беря лампу со стола и протягивая мне. Только тогда я увидела, что на его плече сидела знакомая мне галка — приспешница Юбабы, но всё моё внимание было сконцентрировано на лампе. Я осторожно взяла её в руки. Она была лёгкой и, что странно, прохладной.

— Видишь стрелку? — я помотала головой, а потом тут же кивнула, нащупав её пальцами. Стрелка показывала на северо-восток… на местоположение Хаку, — следи за ней во время полёта. Ты сделаешь короткую остановку, чтобы подобрать Рюити, но слишком не задерживайся: я не могу ручаться, что лампа будет гореть больше шести часов. Надеюсь, что этого хватит.