Я всеми силами заставила себя думать о Безликом, а не о Хаку, на случай, если Бо захочет просканировать мои мысли.

— Как я пойму, что мы на месте? — спросила я. Бо пожал могучими плечами:

— Я никогда не пользовался луччолой. Могу предположить, что стрелка нагреется или начнет издавать какие-то звуки примерно за полкилометра до нужного места. Летите так низко, как только сможете: думаю, логово Хаку где-то рядом с водой… по понятным причинам.

— Хорошо, — сказала я, понимая, что ничего не хорошо, — но как мы полетим?

— А, да, — спохватившись, Бо снял со своего плеча галку, смотревшую на меня с неприкрытым любопытством, и легонько подбросил её в сторону окна. Она медленно (даже слишком медленно) опустилась на пол. Едва коснувшись половиц, галка вдруг преобразилась, увеличившись до размеров крупного лебедя. Что ж… это был малопривлекательный лебедь с тёмно-серым оперением, вытянутой шеей, клювом, напоминавшим клюв грифа, большими тёмными глазами и мощными короткими ногами. Однако я понимала, что выбирать мне не из чего.

— Не переживай. Цубамэ вас выдержит. Даже я с ней летаю… — с лёгким смешком проговорил Бо.

Я побоялась спрашивать, как это Цубамэ выдерживает такого седока. В этот момент я вспомнила о рисунках, которые хотела отдать Бо. Достав из кармана, я положила их на стол изображениями вниз.

— Это небольшой подарок на память, — сказала я и лишь после этого несмело подошла к птице. Она посмотрела на меня крупными красивыми глазами и добродушно моргнула: будто никогда не пыталась выследить меня, чтобы потом доставить к Юбабе. Бо приблизился к ней вслед за мной и помог мне усесться. Было ужасно неудобно: путешествие обещало бы быть захватывающим, если бы я не понимала, что меня ждёт в конце. Но я обхватила одной рукой птичью шею, а локтем другой уперлась в её спину, чтобы луччола была перед глазами. Пока я молилась всем богам, чтобы в пути не свалиться вниз, меняя затёкшие руки, Бо погладил свою птичку по некрасивой голове и сказал:

— Во всём слушайся Тихиро, а потом возвращайся прямиком к Дзэнибе. Я буду там.

— Как Дзэниба справляется без тебя? — спросила я с интересом, — тебя ведь уже долго нет.

— Я трачу меньше времени на переходы между мирами, чем потратили вы с Безликим. Человеку труднее совершать такие путешествия, — сказав это, Бо посмотрел на меня и глубоко поклонился.

— Я надеюсь на тебя и Рюити. Вы единственные, кто может помочь Хаку. Удачи.

— Спасибо, Бо. Я… мы постараемся не подвести вас.

Я тут же прокляла себя за дурацкую оговорку, но Бо её не заметил. Он отошел в сторону и хлопнул в ладоши. Цубамэ медленно подошла к окну. Я еще крепче обхватила её шею, приготовившись к долгому и неприятному взлёту, но птица на удивление легко подпрыгнула на невысокую перегородку и, пару раз взмахнув длинными крыльями, оторвалась от неё. Мы даже не ухнули вниз: Цубамэ летела очень мягко, будто не замечая ноши на спине, но в то же время быстро. Стрелка луччолы продолжала показывать влево, а мы двигались прямо, в сторону станции «Дно болота». Я подождала, пока мы достаточно далеко отлетим от купален Абурая, и наклонилась к голове птицы:

— Цубамэ! Планы изменились! Летим на северо-восток, влево!

Птица недовольно крякнула, но всё же послушно повернулась. Ей явно не хотелось нарушать приказ Бо-самы. Солнце уже выкатилось на небосвод: наступал третий день в мире духов. Приближался конец моего приключения.

Комментарий к Глава восемнадцатая. Кровь и свет

*Кэйкоги – униформа, носимая при занятиях боевыми искусствами.

**Кагуцути – ками огня в японской мифологии.

***Калильная лампа – разновидность керосиновой лампы, в которой керосин находится в резервуаре под давлением, создаваемым ручной помпой. По трубочке керосин поднимается в зону горения, где нагревается и испаряется. Далее трубочка ведёт пары топлива к горелке, где керосин сгорает, нагревая калильную сетку.

Спасибо за прочтение!:з Буду рада вашим комментариям и мнениям! И да, начинаем обратный отсчёт: осталось четыре главы, одна необычная интерлюдия и эпилог.

========== Глава девятнадцатая. Уроборос ==========

*Уробо́рос – свернувшийся в кольцо змей или дракон, кусающий себя за хвост.

Цубамэ очень чутко прислушивалась к каждому моему слову, даже когда я случайно путала слова, указывала ненужное направление и быстро исправлялась. Только благодаря подобным оговоркам я вспомнила о том, сколько уже не спала и сколько всего изменилось с тех пор, как я открыла глаза. Во всё произошедшее верилось с трудом, но я не хотела даже думать об этом. Я вообще ни о чём больше не могла думать, кроме того, чья кровь прокладывала мне путь. Да, пусть его глаза будут последним, что я увижу в жизни. О большем я не могла бы и просить.

В голове крутились сотни воспоминаний, перетекающих одно в другое, словно ручьи, сливающиеся в необъятную реку. Там были и самые первые, смутные и полупрозрачные, пахнувшие водной свежестью. Купальни Абурая, сказочные, пугающие — совсем не такие, какими я увидела их во второй раз — навсегда отмечались в моей голове той печатью, что Хаку украл по приказу Юбабы. Все мои сны, ставшие одной долгой грёзой, и та фраза, конец которой я так и не услышала наяву. Воспоминания о Нигихаями, умном и ехидном однокласснике, были, как ни странно, самыми больными: ведь они говорили мне о моей неописуемой глупости, из-за которой я его потеряла.

Я думала и о своей семье, и о друзьях, перед которыми я чувствовала страшную вину. Они никогда не узнают, что случилось с их Тихиро. С другой стороны, возможно, это даже к лучшему: так они смогут надеяться на то, что я однажды вернусь. Как Тоси надеялся встретить сестру, которая так просто променяла его на жизнь управляющей купальнями… Мне захотелось снять с шеи чётки и бросить их вниз, на широкое поле, но я не сделала этого. Я обещала Рин, а ей это было важно. Да и, к тому же, обе руки были заняты.

Мир духов, казавшийся мне чуть ли не раем, внезапно принес мне больше грусти и тоски, чем радости от встречи со старыми друзьями. Я в очередной раз отметила, что так часто бывает, когда чего-то очень сильно ждёшь, а в итоге всё случается, но совершенно не так, как ты хотел.

— Цубамэ, давай ещё чуть влево, — сказала я птице, которая в очередной раз послушно мягко повернулась.

Теперь мы снова летели прямо туда, куда указывала чуть подрагивающая стрелка. У меня слезились глаза от ветра и яркого солнца, но я почти не обращала на это внимание. Я знала, что мы не будем лететь вечно. У всего есть свой конец.

Однако я не думала, что конец полёта случится так быстро.

Стрелка на луччоле задрожала сильнее обычного, издавая лёгкий дребезжащий звук, и начала вращаться так же неистово, как глаза золочёной головы на дверях кабинета Бо. Я же заметила это не сразу, потому что мой взгляд впервые за всё время в воздухе по-настоящему привлёк пейзаж внизу. Мы пролетали над небольшим перелеском, с одной стороны которого было то самое широкое поле, а с другой — озеро с бирюзовой водой, почти круглое, казавшееся скорее нарисованным, чем настоящим. Моё сердце неистово забилось, а я сама тяжело задышала, давясь от порывов ветра: на тонкой полоске песка совсем рядом с водой лежал, свернувшись в кольцо, тот, кого я отчаянно искала и ждала.

Мой бело-зелёный дракон.

Цубамэ тихо крякнула и развернулась на триста шестьдесят градусов. Я сначала запаниковала, но поняла, что птица оказалась мудрее меня, когда мы начали медленно спускаться. Вскоре я слезла со спины бывшей помощницы Юбабы и чуть не упала на землю от того, как сильно затекли ноги. Всё же усевшись на землю и чуть растерев икры, я протянула луччолу птице. Фонарь светил очень тускло, но стрелка крутилась по-прежнему быстро.

— Спасибо тебе за помощь, Цубамэ, — сказала я, отдышавшись, как после бега, — дальше я сама.

Птица мотнула некрасивой головой, явно не соглашаясь оставлять меня одну. Её большие тёмные глаза смотрели на меня с неприкрытым неудовольствием. Я с трудом поднялась с земли и почти всунула ручку фонаря в птичий клюв.