— Отлично, — Рюити щёлкнул пальцами, и руна на моем столе начала медленно гаснуть, постепенно исчезая и оставляя после себя едва ощутимый запах горелой древесины, — проводи меня, пожалуйста, Тихиро-кун.

***

Родители даже пытались уговорить Кохакунуси-сана остаться на ужин, но он вежливо отказался. Мы раскланялись друг перед другом, я попросила его передать привет бабушке Чи. После ужина я вызвалась мыть посуду и со скоростью света сделала два больших сэндвича с тунцом, молясь, чтобы папа не встал ночью и не съел их, как он всегда любил делать. Я делала всё на автомате: долго мылась, не привлекая к себе лишнего внимания, погладила чистые футболку и джинсы, помогла Тамако с английским. Я действительно не могла поверить в то, что, возможно, делала всё это в последний раз. Наверное, именно поэтому никто из членов семьи ничего не заподозрил. Они не спрашивали, о чем я говорила с Рюити чуть больше часа, потому что это якобы было понятно. Мне же легче.

Перед сном я хотела написать письмо семье. Извиниться за всё и сказать, что я их очень люблю. Но я не смогла вывести ни единого иероглифа. Вместо этого я укромно спрятала маску Каонаси среди своих старых вещей (я знала, что их будут перебирать в последнюю очередь) и, недолго думая, запихнула в небольшой тканевый рюкзак свой неразлучный скетчбук. Его я не смогла бы доверить даже кладбищу одежды, не отнесённой в секонд-хенд. Вслед за скетчбуком в рюкзак отправились вырванная из городской газеты страница с фото Хаку. Его единственное фото, которое я когда-либо видела: явно отсканированное с его личного дела в школе. Эту газету я случайно увидела на журнальном столике, когда выписывалась из больницы, и отреагировала быстрее мамы, которая хотела схватить её раньше. Фото сопровождалось ориентировками и всей той ложью, которой почти неделю жил наш город, но всё это было неважно. Были важны только зеленые глаза.

«Простите все. Но, кажется, я все-таки принадлежу миру ками».

Я пожелала всем доброй ночи, в том числе написала и Хироко с Тоси, затем, чтобы утром навсегда исчезнуть. Тогда я не сомневалась: именно навсегда и именно исчезнуть.

Не того ли ты хотела, Тихиро Огино? Не хотела ли ты вернуться в мир духов, любым способом снова встретить Хаку? За всё надо платить, в том числе за исполнение сокровенных желаний.

Я знала, что мои желания стоили очень дорого, и оттягивать выплату долга я больше не могла.

Комментарий к Глава двенадцатая. Кохакунуси-сан

*Ёкан - японское лакомство представляет собой густую желеобразную пастилу, основными компонентами которой являются паста из красных бобов, агар-агар и сахар. Продаётся обычно плитками.

Спасибо за прочтение!:з Буду рада вашим комментариям и мнениям!

К сожалению, на следующей неделе с большой вероятностью я не смогу подготовить продолжение: у меня будут нелегкие деньки. Но если кто-то ещё надумал насчёт писем, жду вас в личке: сделаю всё возможное, чтобы отправить всё 17-18 числа. ❤️ (для тех, кто не понимает, о чем речь: смотрите комментарий к этой части: https://ficbook.net/readfic/7346381/19158439#part_content)

========== Глава тринадцатая. Невидимые для мира ==========

Я была уверена, что не смогу закрыть глаза даже на пять минут. Каково же было моё удивление, когда я проснулась от еле слышного стука по оконному стеклу. Я резко открыла глаза и поразилась тому, что комната была залита мягким утренним светом. Я вскочила с кровати и подбежала к окну, накинув плед на плечи. За забором стоял Рюити, одетый почти так же, как и в предыдущий день: лишь чёрную толстовку сменил длинный лёгкий плащ того же цвета. Парень приветственно кивнул, насмешливо приподняв бровь. Я показала ему одну ладонь, но, подумав, выставила вторую. Безликий театрально вздохнул и мотнул головой: мол, время пошло. Я отошла от окна и на мгновение закрыла лицо руками.

Это действительно происходит.

Я призвала на помощь всю свою осторожность, и в этот раз боги явно были на моей стороне: я очень тихо умылась, быстро сделала высокий хвост, закрепив его верной верёвочкой, и, прижимая к себе расчёску, поспешила на кухню. Сэндвичи ждали меня на своём месте. В комнату я возвращалась на цыпочках, молясь, чтобы ничто не выпало из рук: к моей нехитрой ноше прибавилась ещё и бутылка воды. Ни одна половица не скрипнула, ничто не нарушило даже чуткий сон Тамако.

Я утрамбовала свою поклажу в рюкзак, оделась в приготовленную с вечера одежду, накинула новую лёгкую куртку, ещё не успевшую перекочевать в прихожую, надела любимые кроссовки, ожидавшие летних дней. После этого я с замирающим от тоски осмотрела комнату и положила на стол телефон, который по привычке запихнула в карман джинсов.

Всё. Пора.

Я подошла к окну и открыла его.

«и однажды, рванув на себя окно,

я увижу твой длинный хвост, мелькнувший за школьной грядой»…

…Но я увидела только Рюити, который выжидающе смотрел, как я неловко вылезаю наружу. Когда я наконец твёрдо стояла на земле, он махнул указательным пальцем так, что окно не просто неслышно захлопнулось, но ещё и заблокировалось изнутри защелкой. Я удивилась тому, как он всё продумал, но это удивление было слабее других эмоций и чувств: боли, тоски, ощущения безысходности.

Когда я наконец-то подошла к Рюити — тёмной фигуре на освещённой солнцем улице, — мне захотелось обернуться и в последний раз посмотреть на дом. Но бывший Безликий сделал предостерегающий знак рукой:

— Не надо, — сказал он.

Я кивнула. К горлу подступила дурнота. Стоило мне сделать шаг, как я пошатнулась и не удержалась бы на ногах, если бы Рюити не подхватил меня обеими руками. Я тяжело дышала.

— Так, — произнёс Рюити, — давай мне руку. Нам нельзя дольше медлить, но гнать я тебя не буду. Просто пойдём.

Я, почти не задумываясь, схватила протянутую мне руку и позволила духу вести меня по знакомой улице, но в неизвестном направлении. Только то, что мы поравнялась с домом Вады, немного отрезвило меня:

— Но любой сейчас может случайно выглянуть в окно и…

— Не увидеть и не услышать ничего, — закончил Рюити, не глядя на меня.

— То есть? — тупо спросила я. Тут же я вспомнила о том, как Хаку проводил меня по мосту и как я по глупости разрушила его маскировочные чары. Тогда мне всего-то нужно было около минуты не дышать.

Тихиро Огино испортит вашу и свою жизнь играючи и совершенно бесплатно.

Тем не менее, Безликий не попросил меня не дышать, когда взял за руку… Я ещё думала об этом, а он уже усмехался. Я заметила, что это было его любимым проявлением эмоций. Кого-то усмешки портят, но про Рюити такого ни за что не скажешь.

— Я же ками. Не забывай, с кем связалась, — он помолчал и добавил, — я многое умею.

Я ничего не ответила на это, потому что мысленно прощалась с Тоси, наверняка видевшим в тот момент прекрасный или тревожный сон, и просила его приглядеть за Хироко. Я поняла: мой лучший друг посчитает меня предательницей, оставившей их. С болью подумав о том, что в глазах друга я буду не лучше его старшей сестры, я не смогла его в этом обвинить.

Улица Тоси осталась позади. Я всё сильнее вжимала голову в плечи, силясь не расплакаться. Рюити долго молча поглядывал на меня, а после внезапно сказал:

— Сейчас будет забавно.

И резко остановился, тормозя и меня. Прежде чем я успела понять хоть что-то, я услышала, как сзади быстро приближается велосипед. Через один мой судорожный вдох велосипедист в яркой спортивной форме проехал вперёд, в сторону средней школы.

Проехал вперёд, в сторону средней школы, сквозь нас.

Я была бы не я, если бы не издала истошный вопль и не попыталась вырвать свою руку из руки Безликого, но тот был намного сильнее.

— Если мы расцепим руки, моё колдовство спадёт, — невозмутимо произнёс Рюити, — а мы тут, вроде, ратуем за отсутствие свидетелей твоего побега.

— Но… но он же… насквозь! — я потеряла способность выражаться связно и понятно, — просто… вжух!

— Видимо, ты не так скучно живёшь, как я думал, Тихиро-кун, раз то, что ты временно потеряла осязаемую форму для живущих в мире людей для тебя всего лишь «вжух».