Смерть царя вызвала, по-видимому, политический кризис в Иудее. Как это уже бывало в подобных случаях, в дело вмешался «народ земли», который возвёл на трон сына Иосии Иоахаза. Последний не был старшим сыном Иосии: в момент смерти отца ему было 23 года, в то время как его сводному брату Елиакиму – 25 лет, и он, конечно, имел больше прав на престол. По-видимому, при дворе существовала какая-то поддерживающая Иоахаза группировка, которая, не имея достаточно сил для осуществления своих замыслов, обратилась к поддержке населения страны. [Циркин. Указ. соч. С. 334]. Новый правитель, несмотря на свои совсем небольшие прожитые годы, уже успел проявить себя «как безбожник и человек гнусного характера». [Флавий. Указ. соч. Т. 2. Книга 10. Глава 5, 2. С. 15]. Почему у благочестивого Иосии вырос такой сын, мы точно не знаем, как не много известно и о его матери по имени Хамуталь. Последняя была родом из города Ливны. Ливны, некогда ханаанский город, был отдан колену Иудину, затем отошел при Навине к левитам, как один из городов-убежищ. В правление Иоарама город отошел от Иудеи, однако, спустя время, был возвращен в состав царства. Своим названием (в пер. ливна – белый) город обязан был или почве, имевшей беловатый цвет, или в изобилии растущим здесь белым тополям. В настоящее время точное его месторасположение не установлено. Однако, если о городе известно хоть что-то, то об одной из его жительниц, Хамуталь, удостоившейся стать женой самого царя Иосии, мы не знаем более ничего. И потому не знаем, в ней или нет была причина того, что их с Иосией сын вырос безбожником. Итак, заняв трон, он начал предаваться всевозможным излишествам. А между тем, пока в Иерусалиме новый царь беззаботно кутил в окружении женщин, Нехо, соединяясь с остатками ассирийской армии, подошёл к Харрану. Здесь состоялось сражение между ассиро-египетским войском и вавилонянами, засевшими в Харране. Попытки Нехо взять город не увенчались успехом. А когда в сентябре 609 г. до х. э. он узнаёт, что к городу на выручку движется соединенное мидо-вавилонское войско, ведомое вавилонским царем Набопалассаром (625—605), он снимает осаду и без боя отступает за Евраф. [Белявский В. А. Тайны Вавилона. М.: Вече, 2001. С. 76]. Так враги пока разошлись. И Нехо, и Набопалассар понимали, что решающая встреча за власть во всей Азии ещё впереди. А пока Нехо себя не чувствовал достаточно сильным для атаки, а Набопалассар – для преследования. Но всё же Нехо был доволен. Пусть ему и не удалось разгромить вавилонян, но контроль над Сирией и Палестиной, принадлежащих некогда Египту, он всё же вернул. «Вся Сирия-Палестина до самого севера оказалась во власти фараона. Казалось, воскресали времена Тутмоса III». [Перепёлкин Ю. Я. История Древнего Египта. СПб.: Летний сад, Нева, 2000. С. 414]. При своём возвращении из-под Харрана «Нехо остановился в Рибле, около Хамата, центральном месте, где все завоеватели Сирии имели свою главную квартиру. Там Нехо получил почести и уверения в вассальности сирийских царей и городов». [Ренан Э. История израильского народа. И-во В. Шевчук, 2001. С. 442]. Ривла (в пер. плодоносная) представляла собой одну из пограничных крепостей Иудеи. Сегодня её развалины, ещё практически не исследованные археологами, располагаются под 34028’ сш и 36031’ вд. И вот в Ривлу вместе с другими мелкими палестинскими и сирийскими царями прибывает Иоахаз. [Ренан. Указ. соч. С. 442]. Нехо встречает его очень сурово. Это объяснялось тем, что Иоахаз был поставлен самовольно иудеями, без согласования с ним, фараоном, властителем-сюзереном всех этих земель. [Тураев. Указ. соч. Т. 2. С. 85]. Он публично низлагает Иоахаза, демонстрируя всем, что так будет с каждым, кто захочет править, не согласовывая этого с ним. Более того, он заключает Иоахаза в кандалы и отправляет в Египет, где тот и умирает. [Брэстед. Указ. соч. Т. 2. С. 178]. На его место фараон ставит старшего сына Иосии 25-летнего Елиакима. Причём, он меняет ему имя Елиаким (в переводе – кого ставит Бог) на Иоакима (Бог восстанавливает). Подобную перемену имени вассальным царям практиковали многие великие властители. Этим самым они подчёркивали свою власть над ними. Тем что они им дали не только эту власть, но и даже новое имя. В данном же случае перемена имени имела ещё одно значение. Ведь Иоаким в своё время после смерти Иосии был незаконно отстранен от наследования трона, на который вступил его младший брат. И потому его имя Елиаким – кого ставит Бог – по мнению Нехо, не подходило. Куда было лучше Иоаким – кого восстанавливает Бог. На нового властителя Иудеи фараон возлагает громадную дань: в сто талантов серебра и один талант золота. [Ренан. Указ. соч. С. 442]. Талант соответствовал 30 килограммам! Причём Иоаким взыскивал эту дань именно с «народа земли». [Циркин. Указ. соч. С. 335]. Т. е. как раз с тех, кто в своё время поставил на престол вопреки правам старшего сына, его брата Иоахаза. Решив таким образом палестинские дела, Нехо решил увековечить свои завоевания, вернувшие Египту границы времён золотого века, Тутмоса III (того самого, который гнал при Моисее иудеев). Для этого он сооружает памятник в виде жука (жук был священным насекомым в Древнем Египте) с изображением самого Нехо и воинственной богини Нэйт, которая, как явствовало из надписи, дала ему все эти чужеземные страны. [Перепёлкин. Указ. соч. С. 414]. Также почти в каждом из покорённых городов Нехо ставил свои царственные знаки на барельефах. Одна из плит с его именем была найдена в Сирии, при раскопках Сидона. Точнее, это были обломки плиты, на которой из-за времени иероглифы уже практически не просматривались, и археологам стоило громадного труда разобрать среди полустёршихся надписей имя властителя Египта, думающего, что он сможет править чуть ли не вечно. А что будет с теми «плитами», которые мы ставим себе, как памятники своей гордыне? Не повторят ли они жалкой судьбы разбитой плиты Нехо. Он не подозревал, что уже менее чем через три года от его завоеваний не останется и следа. Как не подозревал, а точнее, не желал знать своей участи и новый царь Иудеи Иоаким.

Месть, которую Иоаким проявил к «народу земли», наложив именно на него, а не на аристократию всю тяжесть непомерной египетской дани, была одной из главенствующих черт его характера. Он никогда и никому ничего не прощал. Второй яркой чертой характера нового правителя было тщеславие. И потому, вступив на трон, царь начал проявлять непомерное тщеславие. «Египет был в эту эпоху страной производства предметов роскоши. Все особенно увлекались его колесницами и ручной утварью, художественно выполненной. Иоаким и высший класс Иерусалима только и мечтали о том, как добыть эти художественные предметы, составлявшие последнее слово изящества и тонкого вкуса». [Ренан. Указ. соч. С. 442]. Видя египетское великолепие и то почтение, которое питали египтяне к своему правителю, Иоаким захотел стать иудейским фараоном… Он приступает к амбициозной программе строительства. Был восстановлен Арад, подвергшийся разрушению при поражении Иосии. В Иерусалиме Иоаким построил новую крепость, ныне извлечённую при помощи раскопок; себе он возвёл новый дворец в военном опорном пункте Рамат Раэль, где впоследствии была найдена печать его управителя». [Грант М. История Древнего Израиля. М.: Терра, 1997. С. 155]. Масштабы строительства Иоакима, особенно если учесть то плачевное состояние, в котором находилась Иудея, просто поражают. «Арад представлял собой мощную квадратную крепость IX в. до Р. Х. со стороной 50 м, сменившую скромную деревню X в. до Р. Х. и превратившуюся далее – в VIII в. до Р. Х. – в важнейший оплот Иудеи на путях к Вади Араба, Моаву и Эдому. Крепость занимала вершину холма, на котором вырос город со сплошной стеной, воротами и башнями, жилыми постройками, хранилищами, большими центральными дворами и святилищем. Жертвенник последнего располагался в центре двора, в глубине которого был обнаружен вход в длинное узкое помещение со следами скамей вдоль стен. Во втором – очень небольшом – помещении (не более 2 кв. м) с приподнятым полом и ступенями, ведущими к нему, найдены крупные сосуды ритуального назначения и – на специальной мощеной платформе – каменный красный столб высотой до 1 м, в котором можно видеть рецидив культа камней, существовавшего уже многие тысячи лет. Вода из облицованного камнем глубокого колодца у подножья холма доставлялась в канал, а далее к вырубленным в скале бассейнам [Mazar. 1990. P. 439]. В слое Арада найдены остраконы – многочисленные, многообразные по содержанию, но в большинстве своем относящиеся к политическим и военным событиям последнего периода существования Иудеи (Aharoni, 1981): конфликту с Эдомом и соответствующим военным мероприятиям – перемещениям войск, усилению крепостных гарнизонов, инструктированию кипрских и греческих наемников, распределению продовольствия – муки, масла и вина, присланных из смежных районов (возможно, в качестве царского налога). „В целом, – заключает А. Мазар, – арадские письмена чрезвычайно богаты различными данными относительно исторической географии региона, роли крепостей, иудейской военной иерархии, лингвистической специфики, структуры частных имен Иудеи, количества пищи, потребляемой войсками, и аспектов повседневной жизни, таких как чиновная система, меры весов, метрология и пр.“. [Mazar. 1990. P. 441]. Большинство писем составляли архив крупного военного сановника, командовавшего крепостью на последней фазе ее существования. И касаются они не только местных дел. Есть письмо от одного из последних иудейских царей, связанное с международными событиями и упоминающее египетского фараона». [Мерперт Н. Я. Очерки археологии библейских стран. М., 2000. С. 310—311]. Так в возведенной крепости были сооружены языческие алтари в виде больших камней. Удивительно, но обитатели крепости, в том числе и её последние защитники, изливавшие в найденных письмах свою боль, почему-то не догадались посмотреть на эти языческие капища и подумать: не служение ли в них привело их к духовной деградации и политическому падению. Но любимым детищем Иоакима была постройка великолепного дворцового комплекса в Рамат Раэле, вблизи Иерусалима. [Райт. Указ. соч. С. 194]. Но радость от этого строительства была только у самого царя и его ближайшего окружения. Простой народ, и без того обременённый выплатой огромной дани Египту, буквально надрывался над царскими стройками, за работу на которых люди ничего не получали. Восстать тоже никто не смел, ибо в распоряжении царя была не только его собственная армия, но и помощь Египта, который восстание против его наместника расценил бы не иначе, как восстание против него самого. И потому народ тихо стенал, падая замертво при удовлетворении тщеславных амбиций Иоакима. И вот среди этих стонов людей и хмельных криков царского окружения возвышает свой голос Иеремия, которого посылает Сам Бог с особой вестью к Иоакиму. «Так сказал Господь: сойди в дом царя Иудейского и произнеси слово сие и скажи: выслушай слово Господне, царь Иудейский, сидящий на престоле Давидовом, ты, и слуги твои, и народ твой, входящие сими воротами. Так говорит Господь: производите суд и правду и спасайте обижаемого от руки притеснителя, не обижайте и не тесните пришельца, сироты и вдовы, и невинной крови не проливайте на месте сем. Ибо если вы будете исполнять слово сие, то будут входить воротами дома сего цари, сидящие вместо Давида на престоле его, ездящие на колеснице и на конях, сами и слуги их и народ их. А если не послушаете слов сих, то Мною клянусь, говорит Господь, что дом сей сделается пустым. Ибо так говорит Господь дому царя Иудейского: Галаад ты у Меня, вершина Ливана; но Я сделаю тебя пустынею и города необитаемыми и приготовлю против тебя истребителей, каждого со своими орудиями, и срубят лучшие кедры твои и бросят в огонь. И многие народы будут проходить через город сей и говорить друг другу: „за что Господь так поступил с этим великим городом?“ И скажут в ответ: „за то, что они оставили завет Господа Бога своего и поклонялись иным богам и служили им“. Горе тому, кто строит дом свой неправдою и горницы свои беззаконием, кто заставляет ближнего своего работать даром и не отдает ему платы его, кто говорит: „построю себе дом обширный и горницы просторные“, – и прорубает себе окна, и обшивает кедром, и красит красною краскою. Думаешь ли ты быть царем, потому что заключил себя в кедр? отец твой ел и пил, но производил суд и правду, и потому ему было хорошо. Он разбирал дело бедного и нищего, и потому ему хорошо было. Не это ли значит знать Меня? говорит Господь. Но твои глаза и твое сердце обращены только к твоей корысти и к пролитию невинной крови, к тому, чтобы делать притеснение и насилие. Посему так говорит Господь о Иоакиме, сыне Иосии, царе Иудейском: не будут оплакивать его: „увы, брат мой!“ и: „увы, сестра!“ Не будут оплакивать его: „увы, государь!“ и: „увы, его величие!“ Ослиным погребением будет он погребен; вытащат его и бросят далеко за ворота Иерусалима» (Иер. 22:1—9, 13—19). Сегодня нам, сидя в креслах, легко читать эти стихи. Но представим себе картину, когда пророк их говорит в лицо мстительному и амбициозному монарху, говорит даже не один на один, а в присутствии всех – народа, его окружения. Это был открытый вызов, открытый укор царю, забывшему о своём народе. Иеремия прямо говорит царю: «Ты думаешь быть царем потому, что одел себя в кедр». Дело в том, что кедр широко использовался при строительстве царского дворца. Ведь это было открытое обвинение, которое царь мог принять за издёвку. Ведь Иоаким как раз и считал, что роскошь и дворцы – это истинные атрибуты величия, а здесь какой-то священник посмел ему сказать, что этим богатством он лишь имитирует царское достоинство. Следующие слова – это вообще оскорбление царского величия: «Но твои глаза и твое сердце обращены только к твоей корысти и к пролитию невинной крови, к тому, чтобы делать притеснение и насилие» (Иер. 22:17). Ведь любой убийца, бандит, диктатор больше всего не любит, когда ему и говорят, что он убийца, бандит или диктатор. И, наконец, пророк открыто предрекает ему смерть. Причём смерть позорную. Ибо на Древнем Востоке не быть погребенным в гробнице – считалось огромным несчастьем. Более того, Иоаким не собирался скоро умирать, он только почувствовал вкус власти, всю её сладость. А здесь ему предсказывают скорую смерть. И причём говорят, что погребён он, царь, будет ослиным погребением, и тело его вытащат и бросят за ворота его же собственной столицы. Царь был взбешён. Но руки на Иеремию все же не поднял. Вообще отношение Иоакима к пророку было весьма необычным. С одной стороны, это была, безусловно, ненависть и неприятие всего того, что он говорил, а с другой – какой-то полупанический страх, почтение к этому человеку, осмелившемуся его клеймить. История знает ещё несколько подобных примеров. Так, русский царь Иван Грозный (1533—1584), славящийся своей кровожадностью и не прощающий никому ничего, всегда молчал, когда его сурово обличал Василий, простой странник, прозванный народом Блаженным. В честь него царь даже строит собор, высящийся до сих пор на Красной площади в Москве. Иудейский царь Ирод слушал обличительные речи Иоанна Крестителя. Всех этих царей объединяло то, что они признавали правоту тех обличений, которые им высказывали эти люди. Они знали, что это правда, понимали, что Бог говорит через этих людей, но принять их обличения и измениться они не хотели. Они слушали эту правду, предсказывавшую их смерть из-за их отступлений. Слушали с трепетом, страхом, но не могли ни принять этой правды, ни убить обличителя. Долгие одиннадцать лет Иоаким будет слушать обличения Иеремии. Он будет видеть исполнение его пророчеств, но так и не примет Божью весть. Сегодня миллионы людей читают Библию, признают правоту написанного в ней, видят свои грехи в её свете, но ничего не делают для того, чтобы изменить свою греховную жизнь. Но в то же время не сжигают и Библию, обличающую их. Иоаким понимал, что спасение для него – в словах Иеремии. Он боялся, что убив пророка, он сразу же погубит и себя. Он ненавидел, но боялся и уважал Иеремию. Однако слова пророка обращены не только к давно умершему царю, но и к нам, живущим сегодня. Спросим себя, на чём свой дом, карьеру сооружаем мы, на каком строительном растворе. Не на обмане ли и плаче других людей, не на неправде ли? Как мы и с помощью чего заняли тот пост, который имеем; средства, которые приобрели? Бог уверяет нас, что даже если что-то основано на неправде, то счастья нам не будет. Как мы сегодня разбираем дела? Смотрим ли на подарки, взятки? Не считаем ли мы, что наш авторитет зиждется «на кедровых досках дворца», которыми сегодня являются шестисотые мерседесы, роскошные кабинеты, прекрасные особняки и вооружённая до зубов охрана? Мы забыли народную мудрость, уходящую корнями в библейскую философию: «не место красит человека, а человек место». К чему сегодня обращены наши глаза, не к той ли самой корысти и насилию, что и у Иоакима? Чего мы хотим добиться в жизни: денег, красивых женщин, роскошного отдыха…, чего? Обличения Иеремии – это не обличения аскета и фанатика. Обращаясь к Иоакиму, он подчёркивает очень важную деталь: «Отец твой ел и пил, но производил суд и правду, и потому ему было хорошо» (Иер. 22:15). Бог никогда не призывал людей к нищенству и фанатизму. Христос говорит: «Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком» (Ин. 10:10). В хорошей одежде, еде, машине нет ничего плохого. Бог хочет, чтобы Его дети жили в достатке. Вопрос лишь в том, что первично в нашей жизни – материальное или духовное? «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6:33). Бог советует нам иметь правильные ориентиры в жизни, искать духовного, Христа, жить по Его Закону, а всё остальное нам приложится. Бог обещает нам Небесный Иерусалим – это будет роскошный город, где спасённые будут иметь целые особняки, виноградники (Ис. 65:21—22). Они всё это будут иметь потому, что они искали в первую очередь духовных ценностей. А что же сегодня в первую очередь ищем мы? Спасённые будут в Небесном Иерусалиме не потому, что искали золотых особняков и виноградников, а потому, что искали властителя этого города – Христа. Среди тех, кто слышал обличения царя, сказанные Иеремией, было и духовенство, духовные вожди народа, взирающие на окружающий их мир с высоты своих санов, и потому они были весьма смущены, когда по прошествии небольшого времени Иеремия пришёл во двор храма и начал говорить к теснившим его массам народа. Священники подошли ближе и их лица исказились в ярости…