Я искренне радуюсь происходящему и ценю каждый момент, потому что в эти часы время сжимается в жесткую пружинку.

Иногда я смотрю на Соню и Антона, таких счастливых и влюбленных, и мне становится тошно. Хочется отпустить колкое замечание, изобразить рвотный порыв или рассорить их, лишь бы они не выглядели такими милыми. Это неправильно. Не правильно желать страданий близким, — напоминаю я себе и гашу свои зависть и раздражение. Но я не могу смотреть на них слишком долго. И потому сбегаю.

Я сбегаю в квартиру Эда. Отпираю замки, звякая ключами и маленьким эмалированным отпечатком кошачьей лапки. Хлопаю дверью и влетаю в тишину квартиры. Стаскиваю с себя одежду, облачаясь в его кофту, все еще пахнущую им. И успокаиваюсь. Занимаюсь обычной рутиной: редактирую фото с сета и рисую, читаю и смотрю кино, делаю домашку и учусь готовить. Пытаюсь отделаться от настойчивого желания представить, что Эд рядом. Мое живое воображение — мой враг, только усугубляющий сейчас ситуацию.

В эти часы время растягивается.

***

— Привет. Я не вовремя? Ты так долго не отвечала.

— Привет. Я на съемке бек-стэйджа для одного клипа за городом. Ты же знаешь, как тут плохо ловит сеть. Где ты?

— Милан.

— Где?.. Прости, плохо слышно.

— В Милане.

— Черт, меня зовут. Я позвоню позже?

— Да, конечно. Буду ждать.

— Целую.

***

Еще неделя. О жизни Эда я больше узнаю из Интернета, чем от него самого. Он звонил трижды и все три звонка я пропустила. Два из них я не слышала. Третий, сама не знаю почему, игнорирую. Телефон надрывается пару минут, танцуя на диванной подушке, и смолкает.

— Поль, почему ты не отвечаешь на его звонки? — Соня протягивает мне кружку с горячим фруктовым чаем, исходящим паром, и садится рядом со мной на диван.

— А почему он не отвечает на мои? — хмурю брови, пытаясь сосредоточиться на тексте параграфа учебника по Международной экономике. Ничего, кроме головной боли, мне это не дает, поэтому я захлопываю ноутбук и отправляю его на журнальный столик. Подбираю под себя ноги и обхватываю кружку обеими руками.

Когда все полетело к чертям? Когда не брать трубку — стало правильным решением? И почему это происходит с нами? С теми, кто, по словам Сони, подходят друг другу как ключ к замку. Что с нами случилось, свет мой? Почему мы отдаляемся друг от друга? Неужели мы не выдержим этого испытания? Неужели это конец?..

— Хочешь, я сегодня останусь с тобой и не пойду никуда? — Соня обнимает меня за плечи. — Пошлем всех этих парней к черту. И без них прекрасно жили же. Только ты и я.

— А как же Антон? — я делаю глоток чаю. Подруга хмыкает и машет рукой, мол, он переживет вечер и без неё. Криво улыбаюсь. Мне не хватало этих вечеров с Соней без вмешательства парней. Только она и я. Как раньше.

— Сонь, а помнишь, как мы…

Весь оставшийся вечер мы предаемся воспоминаниям, хохочем и пьем чай. Оказывается, душу могут вылечить горячий чай и хорошая беседа. Если не помогает, то или вы выпили мало чаю, или выбрали не того собеседника. Лично я сейчас могу не сдержать свой мочевой пузырь, если Соня снова пошутит. А она пошутит.

— Сейчас вернусь, — я опрометью бросаюсь в туалет под смех подруги.

Возвращаясь в гостиную через несколько минут очень довольная, слышу, как Соня говорит с кем-то по телефону.

— Да, хорошо, не беспокойся… Ей сейчас очень тяжело, понимаешь? Не требуй от нее слишком многого… Что? Нет, конечно! С чего ты это вообще решил?.. Не будь придурком. Не ты её отпаиваешь чаем и пытаешься хоть что-то сделать, чтобы она меньше переживала… Когда вы перестанете вести себя как идиоты?.. Ты серьезно? Вот ты сейчас серьезно говоришь? Ты хоть представляешь, как я это проверну?.. Да, я попробую, нет проблем, но ничего обещать не буду.

— Кхм, — деликатно кашляю я. — Сонечка, дорогая, с кем ты говоришь по моему телефону?

— Прощай, немытая Россия***, — бормочет подруга. — Обсудим потом, ладно? Полина пришла и сейчас, кажется, начнется взятие Бастилии.

Она медленно кладет телефон.

— Итак, София Витальевна, что вы с мистером Шираном задумали? — пускаю в ход свой самый грозный взгляд и складываю руки на груди.

— Что мы задумали? Ничего мы не задумали… Просто он переживает, что вы не вместе, — подруга понемножку отодвигается в дальний угол дивана. — Вот и попросил придумать что-нибудь, чтобы ты не грустила. Позвони ему сама и спроси. Я тебе не вру. Полина! Не надо!

Поздно. Подушка уже пересекла комнату и врезалась Соне в грудь.

— Ах так? Получай! — она швыряет элемент мягкой мебели обратно. Я технично ухожу из зоны поражения и с разбега прыгаю на диван. Ловлю Соню и щекочу её.

— А теперь признавайся! Что на самом деле вы задумали?

— Да я тебе уже сказала, что мы задумали. Не веришь, спроси у Эда!

Звонок в дверь.

Соню спасает неожиданное возвращение Ани.

***

За последний час по улице проезжают улюлюкающая карета «Скорой помощи» и двадцать четыре легковых автомобиля, их которых восемь желтых с шашечками такси. И ни одно такси не останавливается. Он обещал прилететь сегодня.

Оборачиваюсь. Стол сервирован на двоих: бутылка красного вина, бокалы, свечи, все как полагается. На плите остывает противень с запеченным по маминому рецепту цыпленком и картошкой. В холодильнике — заварной торт. А у меня в душе — пустота.

Он не приедет. Не приедет…

Об этом мне сообщил кокетливый женский голос, принадлежащий той, что ответила на мой звонок Эду.

— Телефон Эдварда Ширана. Кто звонит? — девушка на том конце невидимого провод звонко рассмеялась.

— Полина, — назвалась я, растерявшись.

— Полина? Какая Полина?

— Алова Полина, девушка Эда. Меня больше интересует, кто вы?

— О, mon chéri****, здесь должна быть какая-то ошибка, — сочувствие, с нотками кокетства. — Подожди секундочку, — она прикрыла телефон ладошкой, но я слышу, как она громко спрашивает: — Милый, тут тебе звонит Полина Алова, утверждает, что она твоя девушка. Что мне ей ответить? — в ответ невнятное бурчание, принадлежащее мужчине. Неизвестная снова обратилась ко мне притворно-сочувствующим голосом: — Извини, mon chéri, но Эдвард говорит, что не знает никаких Полин. До свидания.

За последний час по улице проехало… Черт, я уже говорила это. Мои мысли такие путанные, словно растерзанный котенком клубок ниток. Я не верю. Не верю, что эта неизвестная девушка говорила правду. Не верю, что мужской голос принадлежал Эду. Это просто не может быть правдой. Эд не мог так поступить со мной. Не мог бросить меня таким образом. Не мог… Ведь вчера вечером мы проболтали больше двух часов, смакуя одну только мысль, что следующие три дня мы проведем вместе. Он казался таким счастливым…

Опускаюсь на стул, вертя в руках телефон. Я не прощу себе, если не узнаю, в чем дело. Набираю номер снова. Палец, подрагивая, застывает над кнопкой вызова. Что, Алова, как обычно растеряла всю свою смелость? Трусиха несчастная!

Ну уж нет! Не в этот раз!

Длинные гудки. Одни, второй, третий… и голос Эда, похожий на тихий рык:

— Сколько можно названивать? Не звони сюда больше!

Сбрасывает. Ничего не понимая, набираю снова и снова, но механический голос твердит мне «абонент вне зоны действия сети». Абоненту вы больше не нужны. Абонент вас заменил…

Телефон разлетается на детали от удара о стену. Следом вдребезги разбивается бокал. Последней летит тарелка. Не знаю, что меня больше злит: то, что Он предал меня, или то, что я оказалась легковерной дурочкой.

Дура, Полина. Дурочка это слишком мягко для тебя. Ты Дура. Да, именно с большой буквы. Ты наивная идиотка. Полагала, что ты вся такая исключительная? Что раз он сказал «я люблю тебя», то вы будете всегда вместе и умрете в один день? Как ты вообще могла в это поверить?

Звон, крик и грохот. Подрываясь со стула, швыряю его в стену, задевая бедром столешницу. Тяжелый стол валится на пол, опрокидывая следом за собой пустой стул. Темные капли вина блестят на осколках.