— Эй, расслабься, — смеется Шерри, касаясь моего плеча. На автомате опускаю плечи, чувствуя, как неприятное напряжение уходит из выпрямленной до боли спины. — Я просто не хочу, чтобы мою свадьбу снимал совершенно незнакомый человек. Да и день предстоит долгий и ты вряд ли еще посидишь спокойно сегодня.
Я делаю глоточек сладкого кофе с молоком, раздумывая над ее словами. Шерри права.
Когда приходит стилист, мы сплетничаем о мужчинах и отдаем должное эклерам. Шерри травит очередную байку про своего жениха — шотландца и причитает, что если съест еще одно пирожное, то не влезет в платье. Я уже успела сделать несколько снимков происходящего и начать чувствовать себя вполне комфортно в компании невесты и её подруг.
— Постой, — я дожидаюсь конца истории, чтобы озвучить мысль, не дающую покоя мне уже пять минут, — если я снимаю твои сборы, то кто снимает сборы Тома?
— О, — протягивает Шерри, садясь на стул перед туалетным столиком, на который стилист уже выложила все, что есть в её арсенале. — Его снимает кузен. Тэдди, конечно, не настолько крутой фотограф, как ты, и я вообще сомневаюсь, что из этого выйдет что-то путное, но парни настояли. Я вас познакомлю, коллеги все-таки.
***
Сборы невесты — дело щепетильное, не терпящее поторапливаний. По мечтательной улыбке на лице Шерри можно было догадаться, что она получает неимоверное удовольствие от суеты вокруг. Она болтает без умолку, пока стилист укладывает тяжелые локоны в сложную прическу; фыркает и хихикает во время нанесения макияжа… и резко замолкает, когда Кэсси — или это была Вероника? — достает из огромного платяного шкафа чехол с платьем. Кадр выходит потрясающий своей искренностью и нежностью.
Сделав еще несколько постановочных снимкой невесты и уже успевших нарядиться подружек, я начинаю методично укладывать фотоаппарат и штатив в сумку. Девушки, шептавшиеся возле зеркала последние две минуты, вдруг обступают занятое мной кресло.
— У нас еще около часа в запасе, и мы с девочками решили, — Шерри шкодливо улыбается, — что ты выглядишь слишком… просто. И раз Сара все равно здесь, то почему бы не сделать тебе прическу и макияж?
Я мямлю в ответ что-то маловразумительное, но точно отрицательное. И смущенное. Очень-очень смущенное. Это уже ни в какие ворота… И чем им не угодил мой внешний вид? Да и зачем что-то менять, если я все равно пробегаю весь день с фотоаппаратом у лица? Но девушки, загоревшиеся идеей, аккуратно забирают у меня технику, вытаскивают из кресла и сажают перед туалетным столиком. Шерри склоняется надо мной, вся сияющая и неземная, и мягко говорит:
— Просто получай удовольствие от процесса, — она ободряюще похлопывает меня по плечу и отходит к хихикающим подругам, которые вручают ей бокал шампанского. Эх, такой кадр упускаю! Но ладно, попытаюсь следовать совету и получать удовольствие… Ой, щекотно!.. А это что? Приятно так пахнет и освежает… А вот за волосы не обязательно так сильно дергать, у меня их такими темпами не останется… Хорошо то как… Совсем другие ощущения, когда сама красишься, пытаясь лишний раз не ткнуть себе в глаз чем-нибудь. Стресс один, а тут… действительно, блаженство. А главное — никто не лезет разлеплять реснички иголкой, как делала моя мама, когда я еще не умела краситься сама.
Наконец, стилист поправляет челку и удовлетворенно кивает. А я не верю своим глазам. Что я там говорила, выходя из дома? Презентабельно выгляжу? Ага, то «презентабельно» с тем, которое сейчас, ну никак не вяжется!
Во-первых, рыжий хаос на моей голове был приведен в порядок и убран в заковыристое плетение (понятия не имею, как буду потом расплетать это чудо!), а челка впервые в жизни лежала правильно (на её укладку спустя кучу попыток стала забивать даже моя парикмахер). Во-вторых, моя кожа еще никогда не выглядела такой здоровой и сияющей, даже пятьдесят оттенков сиреневого, которые порой не перекрывал корректор, волшебным образом исчезли. Ну, а в-третьих, глаза стали действительно выразительными, хотя ничего сверхъестественного на веках нет: несколько оттенков бежевого — от почти коричневого до слоновой кости. В итоге из зеркала на меня глядит взрослая, действительно серьезная и представительная мадам.
— Нравится?
— Очень, — искренне отвечаю я, слыша проказливое хихиканье.
— Я тебе потом скину фотки, — обещает Шерри, крутя в руках смартфон.
***
Каким-то чудом все мы поместились в серебристую Тойоту Алисы. Ну ладно, подумала я, доставая смартфон и начиная снимать возню на него. То, как Шерри запихивала и приминала многочисленное кружево и оборки юбки, заслужило отдельное видео на десять минут.
И вот мы уже входим в величественное здание Церкви Троицы на Уолл-стрит*. До начала церемонии двадцать минут, ровно столько нужно, чтобы собрать всех гостей в зале с деревянными скамьями и сказочно-прекрасными витражами на сводчатых окнах (которые я фотографию между делом) и уладить детали. Сначала я делаю пару снимков гостей, потом хвостиком иду в крохотную каморку, чтобы заснять трогательный момент встречи невесты с её отцом. Из залы слышен настраиваемый рояль и приглушенное гулом голосов пение.
— Я обещала познакомить Полину с Тэдди, но он похоже уже распевается, — доверительным голосом сообщает отцу Шерри, кивая на меня. — Мы, кстати, подружились с Полиной, и, думаю, папочка, вам с мамочкой не найти на юбилей фотографа лучше.
— Что ж, юные леди, — мужчина мне подмигивает, — мы обсудим детали позднее.
В каморку заходят подружки невесты и выстраиваются перед дверями в колонну. Я понимаю, что до начала церемонии считанные мгновения, и, кивнув вдруг разнервничавшейся Шерри, ретируюсь в залу, где в уголке пристроила штатив.
Пианист резко обрывает игру, чтобы через несколько секунд начать играть заново, но уже начисто, не допуская ошибок. Мелодия кажется знакомой, но я не особенно вслушиваюсь, потому что снимаю выход подружек невесты.
— Tell me that you turned down the man
Who asked for your hand
Cause you’re waiting for me,
— теперь я понимаю, откуда знаю эту песню. Знаю, что немного глупо сейчас это признавать, но я всегда мечтала, что именно она будет звучать на моей собственной свадьбе. А потом я встретила её автора… Так что вряд ли она будет звучать на моей свадьбе.
Я оборачиваюсь на звук ровно на секунду, чтобы увидеть Его за роялем. Тэдди? Хочется хлопнуть себя по лбу. Тэдди. Одно из его прозвищ. Но откуда мне было знать, что кузен жениха — шотландца (который тоже, кстати, оказывается рыжим) окажется моим парнем? У судьбы интересное чувство юмора. Или же оно интересное у Эдварда Кристофера Ширана, решившего помочь мне с работой. Ладно, это мы выясним позже, а пока надо сконцентрироваться на работе.
Take my hand and my
Heart and soul, I will
Only have these eyes for you.
На дорожку из лепестков роз, старательно разбросанных в проходе между скамьями, ступает невеста, ведомая отцом. Все гости, как один, поднимаются, приветствуя их. Белоснежный тюль фаты стелется по воздуху; на крохотных кристалликах лифа и юбки платья играет свет, создавая вокруг невесты легкое свечение, а сама она снова почти что парит над полом, держась за руку отца только чтобы не взлететь к потолку. Завораживающее зрелище. Жаль, что фотография не может передать все волшебство происходящего.
Вот отец целует дочь в лоб и передает её руку жениху.
Just promise me, you’ll always be a friend
Cause you are the only one.**
Песня заканчивается, но последняя нота остается висеть в воздухе. Тихий скрип отодвигаемой скамеечки, и Эдвард, облаченный в непривычный черный костюм с белой сорочкой и изумрудным (да-да, тем самым) галстуком-бабочкой, встает рядом с женихом. Я замечаю внешнее сходство, смотря на парней сквозь объектив фотоаппарата. Щелчок. Снимок сделан. Обладатель изумрудной бабочку смотрит в мою сторону чуть изумленно и растягивает губы в радостной улыбке.
«Я безумно рад тебя видеть, но как ты тут оказалась?»
«Так же как и ты. Волею судьбы», — пожимаю плечами, улыбаясь уголками губ.
