Лили не была уверена в том, что говорит, но главное, чтобы звучало правдоподобно. Нужно задержать Деррика любой ценой, не дать ему прийти в больницу, не позволить сегодняшнему кошмару воплотиться в жизнь. Да, может, в Деррике заключено всеобщее спасение, но кого это волнует? Лили уж точно нет. Вакцина существует, раз Джейк не заболел, а если ее не обнародовали, то и препарат на основе крови Деррика распространять не станут. В последнюю неделю Лили много об этом думала и укрепилась в своем мнении. Пожалуй, она даже осмелела настолько, чтобы решиться на поиски мужа и расспросить его обо всем прямо: и о снах, и о болезни. Но Лили не покидала мысль, что рано или поздно Джейк сам ее найдет. Если он стоял за снами, то вряд ли упустит свое подопытное животное.

Эпидемия взялась за Центр не так охотно, как ожидала Лили. Проезд в город все-таки ограничили, по улицам прокатывались стихийные проверки. Заболевших сразу изолировали. Лили хотела прикупить газеты со статистикой смертей, да не доходили руки. А может, и про вакцину новости появились? Вдруг они с Дерриком просто отстали от жизни. В конце концов, они уже неделю почти безвылазно торчали в комнате, а сломанный радиоприемник не спасал от информационного голода.

— А если сбить температуру и прийти в больницу? — спросил Деррик.

— Так не пойдет. Надо вылечиться до конца.

— Но это непомерное количество времени. И я уже так долго болею…

— Значит, запасемся терпением. Ты куда-то опаздываешь?

— Люди умирают каждый день, — Деррик дернулся вперед, высвободился из объятий и сел на постели, но в ту же секунду прижал ладонь к виску и свалился обратно.

— Да тебе ведь плевать на всех! — разозлилась Лили. — Уж при мне-то не разыгрывай из себя святого. Я прекрасно вижу, что ты просто не хочешь сидеть в четырех стенах, потому что тебя мучают воспоминания, вина, ну и прочее. Отвратительно!

— Кому на всех плевать, так это тебе, — неожиданно парировал Деррик, повернувшись к ней. — Ведь я поделился с тобой кровью, разве нет? И теперь ты тоже можешь предложить себя людям.

Лили обомлела. Уж чего-чего, а обвинений — любых — она от него не ожидала. Тем более — в отсутствии желания покончить с собой. Здравый смысл в отношении других никогда прежде не покидал Деррика; помнится, он даже пытался оградить Лили от жаждущих исцеления в Серой деревне.

— А больше ничего людям я не должна предложить? Деньги раздать? Имущество отписать?

— Хватит навязывать мне свои эгоистичные взгляды, — отрезал Деррик. — Когда я соглашался остаться с тобой, то не имел в виду, что ты возьмешь на себя командование.

Нестерпимо захотелось дать ему пощечину. Слушаться он отказывается, посмотрите-ка. Всю неделю Лили с ним возилась, дважды вызывала врача, даже нужные уколы купила, правда, ставить и ленилась, и не умела. Но пилюлями она пичкала Деррика исправно, хотя и тут возникла загвоздка: их нужно принимать после еды, а в него целыми днями ничего не лезло. Помнится, он сильно изголодался, пока до Серой деревни дошел, но сейчас выглядел много хуже. Сущее наказание. Если так продолжится, то он никогда не выздоровеет, и оба навеки застрянут в лабиринте убогих посуточных квартир, неизменно принятые за любовников-наркоманов. Кто бы знал, как Лили устала.

— При чем тут эгоизм? — возразила она, желая, чтобы этот разговор скорее прекратился. — Обычное благоразумие.

— Обычное себялюбие.

— А ты, наверное, сам брата на растерзание толпе выкинул? Как понял, что он всем даст иммунитет, так и выставил на улицу — людям помогать? — Лили высыпала слова, не успев обдумать, и сразу пожалела о сказанном: Деррик вздрогнул, как от удара.

— Да что ты о нас знаешь…

На секунду внутри разлилось неестественное удовлетворение, смешанное со стыдом. Несмотря на кошмарную бестактность, Лили не могла не признать, что лишняя возможность увидеть не спокойного, а ужаленного Деррика ее порадовала. Что ж, он ведь тоже нагрубил ей.

В повисшем молчании было слышно его шумное дыхание. Наконец Лили снисходительно улыбнулась и провела рукой по его волосам. Еще секунда, две, и все станет как прежде. Деррик не из тонких натур и не станет долго переживать из-за неосторожных слов.

— Слушай, — сказал он и перехватил ладонь Лили, — я понимаю, что тебе одиноко. Сочувствую. Но если ты думала, что завела собачку, то ошиблась. Я не мягкая игрушка, чтобы спать со мной в обнимку.

Да сегодня, похоже, просто день удивительных открытий. Сначала Деррик обнаружил, что не только он обладает иммунитетом, потом — что спит не один. Прозрение. Лили глубоко вдохнула и выпалила:

— Я хочу тебя спасти! Сто раз ведь говорила.

— Я об этом не просил.

— И что? Кто станет тебя слушать?

Деррик приподнялся на локте, прищурился, глядя на нее:

— Ты переходишь границы. У тебя нет права распоряжаться мной.

— Есть, пока ты болеешь, а я присматриваю за тобой.

На миг его губы дрогнули, будто в сомнении. Потом на лице появилось непроницаемое выражение.

— Если я не хочу лечиться, тебе придется уважать мое желание.

— С каких пор у тебя появились желания?

— Вот, значит, как, — произнес Деррик, задумчиво растягивая слова. И замолчал.

Он не выглядел шокированным или возмущенным, но, против обыкновения, его взгляд выражал напряженную внутреннюю работу. Наверное, сегодня Деррик впервые попытался всерьез оценить роль Лили в его жизни — вместо того чтобы, как раньше, бездумно предлагать сойтись или разойтись, принимая любой исход как должное.

— Видишь ли, — наконец осторожно продолжил Деррик, — мне кажется, ты немного не в себе. Нет, не в том смысле, что с ума сошла. Скорее потерялась. Много всего случилось, вот ты и…

— Что?

Деррик вздохнул, улегся и добавил донельзя усталым голосом:

— Ладно, начистоту. Ты сказала, что не собираешься учитывать мое мнение. Так вот, я твое — тоже. Раньше я пытался говорить с тобой, достичь согласия, но теперь разговоров не будет. И я не потерплю попыток вмешаться в мою жизнь.

— Значит, война?

Он ответил ничего не значащей улыбкой.

— Что ж, попробуй дать мне отпор, когда на ногах не стоишь, — сказала Лили, повернулась и вышла, хлопнув дверью.

В коридоре она остановилась, пытаясь унять бешено стучащее сердце. Кажется, это первая серьезная ссора с Дерриком. Во всяком случае, первый раз, когда он вздумал не только высказаться, но и настаивать на своем. Но не так уж важно, чего хочет Деррик. Пока он болен и беспомощен, он лишен свободы. Лили без труда заставит его подчиниться.

Как вообще дошло до того, что они перестали уважать друг друга? Возможно, Лили действительно слишком давила на Деррика. Но ведь она не принуждала его идти с ней. Во всяком случае, не всегда. Да и сейчас он ведь не по вине Лили застрял на одном месте. Приболел, тут ничего не поделать. Надо беречь себя и лечиться до полного выздоровления. Лили, между прочим, за ним ухаживала, а вместо благодарности получила в лицо: «Я не собираюсь учитывать твое мнение». Да и пожалуйста, на здоровье, какая разница. Ведь все будет так, как нужно Лили.

И как же?

Убивать Деррика у нее больше не было намерений — это точно. Только спасать. Мысленно Лили построила идиллическую цепочку: долгий путь на Север, родители Деррика, объятия, слезы. Если они живы. Если будут рады ему. А потом? Отступить в сторону? Мучиться с другой, как с утренней тошнотой, заставить себя забыть Деррика, вернуться — куда?

Хорошо, в мире еще полно замечательных людей и мест. Желание остаться с Дерриком — не более чем детский каприз. Но дети быстро и легко расстаются с мимолетными привязанностями. Деррик вскоре либо умрет, либо выздоровеет, и оба варианта предполагают, что Лили придется уйти. Она с ним лишь до тех пор, пока туман в его глазах не рассеялся. Но не слишком-то приятно играть роль призрака в чужой жизни.

Лили съежилась и сползла на пол. Неумолимое время бежало вперед, пока она представляла, как перестанет обнимать Деррика, просыпаться с ним, задерживать на нем взгляд. Он стал ей братом, тенью, снимающей стеснение, светом, в котором сладко греться. Вот только он не подозревал об этом. И хорошо, потому что иначе сразу сбежал бы.