– Это я и без тебя понимаю, но что делать? – вздохнул волк. – Куда нам податься-то? Здесь наш дом. И нигде больше. Точка.

В это время из-за кустарника раздался зов:

– Деда-а… Дед! Ну ты где?

А через минуту на тропинку, отряхиваясь от прилипшей сухой травы, вышел заспанный волчонок. Заметив Лопоуховых, он с опаской посмотрел на старого волка и перевёл взгляд на Руську.

– Привет, – сказал он, встряхнув головой. Наверное, чтобы окончательно проснуться. – Вас так много… Каким ветром в наши края?

– С добрым утром, – ответил зайчонок. – Познакомься, это мои папа Цезарь и мама Зоя.

– Здрасьте, – кивнул волчонок и, усевшись на землю, почесал лапой за ухом. – Я Жора. Волк.

Рык Хрустович улыбнулся. Волк! А как же?

– Ладно, зайцы, – вновь нахмурившись, проговорил Рык. – Пойдёмте, что ль, в Буреломы? Вместе. Помощь не только вам нужна. Самим, без Анатолия, чую, нам не справиться.

Путь к Топкому Месту оказался не таким уж и близким. Да ещё издали слышалось эхо от страшных выстрелов – чуткие уши зверей различали тревожные звуки. Люди в лес заглянули серьёзные, такие без добычи ни за что не уйдут. Рык с Цезарем, прокладывавшие дорогу, то и дело оглядывались назад, проверяя, не отстают ли Зоя с детьми. Зайчиха, постоянно шпыняла малышей, скачущих от дерева к дереву. Зверятам, похоже, на все опасности было начхать.

Когда под лапами начала чавкать вода, неяркое осеннее солнце находилось уже в зените.

– Стоп, – скомандовал волк. – Выходим на болото.

– Ну наконец-то, – обрадовался Жора. – А я думал, что нам идти ещё и идти.

– Нет, мы почти на месте, – ответил Рык. – И давайте-ка поосторожнее. Ступайте за мной шаг в шаг, и только на кочки. Цезарь, идёшь последним. Следи, чтоб никто не отстал.

– Конечно, Рык Хрустыч, – согласился Лопоухов. – Жора пусть шагает за вами, потом – Зоя, а Руську я возьму на спину. Прыгай обратно, сынуля.

Отец снял со спины рюкзак и раскрыл его перед зайчиком.

Когда из-за длинных отцовских ушей показались Руськины ушки, компания не спеша двинулась по болоту. Но пройдя шагов тридцать, старый волк остановился. Прислушался и принюхался.

– Что-то не очень мне нравится это место, – с волнением в голосе проговорил он. – Может, обойдём?

– С удовольствием, – поёжилась зайчиха.

Было видно, что ей тоже не по себе. Но Цезарь покачал головой.

– Нет, Зоя, – решительно сказал он, – обойти не получится. Слева люди, а справа река. Так что придётся нам идти прямо. Ты, главное, держись за волками. Рык Хрустыч…

– Давай-ка, заяц, без отчеств, – попросил волк. – Так проще. Ладно, идём уже. И внимательно смотрим под ноги. Ненароком на Гадюшиных не наступите.

Волк снова двинулся по мокрой узенькой тропинке, осторожно наступая на кочки. Проверяя, нет ли подвоха. Остальные старались ступать след в след.

Долго ли шли, коротко ли, но оказались они в самом сердце Топкого Места. И тут же услышали злобное шипение.

– Кто тут? – вздрогнув, насторожился Рык.

В ответ зашипело ещё громче. Теперь можно было разобрать слова.

– Тут Сашшша… Шшшто вам надо на моем болоте, зззвери?

Все повернулись на голос. Из трухлявого пня, высившегося прямо посреди тропы, из самой чёрной дыры под его корнями на путников смотрели жуткие жёлтые глаза.

– Ты кто? – с дрожью в голосе проговорил Цезарь.

– Сссказала жжже, Сашшша Гадюшшшина. Хозззяйка Топкого Мессста. – Из-под корней показалась большая и плоская чешуйчатая голова старой змеи. – Шшшли бы вввы назззад, зззвери.

– Мы бы с радостью, – просительным тоном заговорила зайчиха, – но в лесу охотники, и домой мы попасть не можем. Нам бы только пробраться в Буреломы, а? Пропусти нас, пожалуйста.

– Хорошшшо, зззвери, – сказала гадюка. Теперь она полностью выползла на свет и, изогнувшись зловещими кольцами, улеглась на пне. – Отдайте мне зззайчонка и идите. Нужжжна дань.

– Ах ты, старая потрёпанная верёвка! – презрительно гавкнул старый волк. – Дань тебе нужна? Ты на меня посмотри. Я, Рык Хрустович Волков, не тронул косых, потому что нам всем грозит опасность. А ты сейчас прямо в меня своим ядовитым словом плюнула. Ползла бы подобру-поздорову, пока из тебя люди ремень не сделали.

– Шшш… – недовольно прошипела Саша.

– И не шипи, гадюка, – перебил змею Рык Хрустович, показав хищный оскал. – Дай дорогу. Это я пока по-доброму прошу.

Но Саша, похоже, никуда отползать с дороги не собиралась. Наоборот, теперь из-под всех соседних пней показались такие же плоские головы. Только поменьше размерами. Гадюшины, услышав недовольное шипение матушки, начали окружать зверей.

И неизвестно, чем бы всё закончилось, если б не старый волк. Его реакция оказалась молниеносной. Рык, оттолкнувшись от кочки, взвился в воздух и раньше, чем приземлился на все четыре лапы, ухватил мощными зубами старую гадину за голову. Та даже рта раскрыть не успела. Над болотом раздался глухой треск, и обмякший шланг – всё, что осталось от злобной Саши – со звонким шлепком бухнулся в холодную воду.

– Бегом за мной! – скомандовал волк. – Быстро! Пока они в себя не пришли. Не жди погони!

Рык первым рванул по тропинке, ловко перепрыгивая с кочки на кочку. Жора, вцепившись зубками в дедов хвост, болтался сзади мохнатым клубком. Зайцы тоже не заставили себя упрашивать. Все неслись, как угорелые. Только ветер в ушах свистел.

Гадюшины, как и предсказал волк, в погоню не бросились. Обомлели от наглости зверей. А потом стало поздно. Змеи лишь злобно шипели вслед, проклиная убийц. Вот только волки и зайцы, удалившись от логова гадюк на приличное расстояние, их уже не слышали.

Хорошо, что бежать до твёрдой земли пришлось не слишком долго. Но и так без приключений не обошлось. Цезарь, за плечами которого болтался тяжёлый рюкзак с Руськой, немного отстал от волков и жены. Последний прыжок заяц не рассчитал. Вместо того, чтобы перескочить на берег в два приёма, он решил перемахнуть через одну кочку. И не долетел. Шлёпнулся аккурат в жидкую грязь. Попытавшись быстро выкарабкаться, Цезарь понял, что попал в беду. Лапы его мгновенно увязли в топкой жиже, и освободиться самостоятельно не было никакой надежды.

– Помогите! – из последних сил прохрипел несчастный заяц.

Жора дотянулся до Цезаря и ухватился зубами за краешек рюкзака, из которого испуганно моргал глазёнками зайчонок. Волчонок с силой дёрнул, но лямки не выдержали. И дети кубарем откатились к дереву. Лопоухов-старший остался в болоте. Теперь над топью торчала только его голова.

– Не шевелись, косой! – крикнул Рык.

Он перепрыгнул обратно на ближнюю кочку – оттуда было легче дотянуться до попавшего в западню косого. Волк крепко, но осторожно ухватил зубами заячьи уши и медленно потянул Цезаря наружу. Что-то тихо хлюпнуло, потом громко булькнуло, чавкнуло, и наконец в зубах старика оказался весь заяц. Мокрый и грязный, он болтался в воздухе и дрожал от холода и страха так, что озноб невольно передался спасителю.

Перебравшись на берег, Рык Хрустович кинул несчастного Лопоухова на кучу сухих листьев. А потом улыбнулся.

– Ну ты и каскадёр, косоглазый! – гавкнул он. – Ты ж с ребёнком! Разве так можно? Сожрать бы тебя, чтоб наука была. Да уж больно неаппетитно ты выглядишь.

– Спасибо, Рык, – сказал заяц. А потом вздохнул и опустил глаза. – Думал, что допрыгну.

– Глухарь думал, да к нам попал, – огрызнулся старый волк. Но без ярости. – Помыться б тебе, отец семейства, да вода уж больно холодна. Вот что с тобой делать?

– Ничего, – сказала не слишком весело Зоя, – грязь подсохнет, да сама и отвалится.

Жора с Руськой засмеялись. Рык Хрустович тоже улыбнулся.

– Ну, коль так, пошли, – сказал волк и осмотрелся. – Вон уж и Буреломы показались.

Впереди виднелись жуткие кучи из стволов поваленных деревьев. Обгорелых, сгнивших, засохших. Всяких. Мёртвых. Вперемешку с торчащим отовсюду хворостом. Этих навалов было так много, и громоздились они так плотно, что даже видавший виды волк присвистнул: