— Ладно. Я тебя понял. На терапию.

— Сколько ты заработал с того момента, как вышел на конюшню?

— Чуть больше двенадцати тысяч.

— Сколько за это время начислено процентов на капитал?

— Точно не помню, около пятисот.

— Сколько ты потратил?

— Пятьдесят пять тысяч за байк и еще около тридцати по мелочи.

— К Асахи! — безапелляционно заявил Денис. — Ты можешь — и должен — позволить себе заниматься только тем, что тебе нравится. У тебя есть все условия для этого, Баки. Тебе больше не надо тянуть на себе семью, сестер, Стива.

— Тянешь же ты на себе Альку.

— Мы все. И нас это не обременяет. Баки, ну правда: детям нужны родители, и только если родители откупаются от детей, те начинают ценить деньги. Алька вис на мне, или маме, или папе весь первый год здесь. Такое не купишь ни за какие деньги.

— Или вырастет Тони Старк. Я понял. Хорошо. Пойдем в ванную? Потру тебе спинку.

========== Глава 4 ==========

Стив снова рисовал. Он провалился на полвечера, не отвлекаясь от тёмной шершавой бумаги и всевозможного угля для рисования. Натуральные древесные палочки или прессованный уголь, разного диаметра и твёрдости. Лёгкие острые линии, густые и насыщенные, тени, полутени… Из изломанных линий складывалось бесстрастное женское лицо, укрытое широкими мазками теней.

Стив отложил рисунок в стопку к другим подобным. Он, задумавшись, рисовал иногда не то, о чём думал, а то, что его волновало на самом деле. А слова Эшу о Гекате и её проклятии не шли из головы. Стиву и правда было всё равно, как оно влияет на его общение с женщинами. Но то, что сказала Туу-Тикки о возможных проблемах в общении с дочерью, Роджерса напрягло. Он не хотел делать несчастным ребёнка только потому, что не сумел разобраться со своими проблемами. Как он будет воспитывать ребёнка сам, Стив не представлял. Придётся отдуваться Туу-Тикки, ведь книги в этом вопросе ничто против личного опыта.

Хотя будет ли теперь та дочь?.. Разговоры об общем доме заглохли как-то сами собой. Стив не помнил, кто первым начал о нем говорить, он или Баки, но сейчас о совместной жизни не упоминал никто. Неудивительно. У Баки теперь был Денис, и вся совместная жизнь будет только с ним.

Стив порой задумывался, смог бы он дать Баки столько же, сколько Денис. Он не знал, о чем они говорили, оставаясь наедине, но ему самому разговоры с Баки давались сложнее, чем раньше. С тем же домом — Стив просто не мог себя заставить спросить, не желая точно услышать, мол, Стиви, я всегда с тобой, мы будем соседями, но вот этот человек мне важнее.

Это тоже этап взросления — отпускать тех, кто тебе дорог, отдавая их чужим. Ладно, хорошо, Денис не чужой, но отдавать Баки все равно не хочется.

Стив встал, прошелся по комнате. Баки любит и любим, но разве он, Стив, не любит его? Что, кроме секса, ещё есть у Дениса, что Баки ушёл туда? И смог бы сам Стив лечь на живот и раздвинуть ноги, если бы его попросили? И как долго бы продолжался этот фарс? Баки все равно бы ушёл, Стив Роджерс, несмотря на все сыворотки мира — бракованный продукт, неспособный на элементарные вещи. Что если проклятие тут ни причем, а Стив просто-напросто асексуален? Тогда точно от него толку ноль, а при прочих равных с Денисом Баки получает секс и отсутствие нытья.

Стив сел и обеими руками вцепился в волосы. Господи, да зачем он такой вообще нужен?

Он беспомощно посмотрел на свои работы. Оставались картины, но что может написать несчастливый художник? Или тот, кто не может сделать счастливым любимого человека? Он не имеет права мешать счастью Баки и на этом должен остановиться.

Засыпал Стив тяжело. Он покинул студию после того, как попытавшись, рисовать, дальше, сломал в пальцах довольно крепкий карандаш, чего давно не случалось.

Он надеялся, что завтра будет легче.

Денис стоял рядом со Стивом и смотрел, как Баки и Алька устраиваются в вагончике американских горок.

— Не понимаю я, зачем люди поднимают себе адреналин вхолостую, — проворчал он.

— Скорее всего, у них потребность, а потом подсаживаются, как на наркотик, — Стив, щурясь от солнца, смотрел, как вагончики набирают скорость. — Мотоциклы — тоже адреналин, но на нас же ты не ворчишь.

— Дорога — тоже потребность, мотоцикл только средство, — ответил Денис. — А тут я смысла не вижу. Впрочем, это моя проблема, — улыбнулся он. — Пойдем мороженого купим.

Мороженого взяли разного. Стив любил с кислинкой и внезапно дынное. Денис взял себе огромную порцию шоколадного.

— Когда я только сбежал от Уайтера, — неожиданно сказал Денис, — я даже не знал, что такое мороженое. Из сладкого знал только сахар и сгущенное молоко. А Дани и Дэн подсели почему-то на мед. Мне вот варенье больше нравится.

— Я после разморозки больше года ни на что холодное смотреть не мог, — признался Стив. — Мороженое, напитки со льдом. Только молоко ставил в холодильник, но и то старался, чтоб оно было комнатной температуры в итоге. А с братьями вы просто разные. Я вот тоже лучше варенье положу, а мёд оставлю к орехам.

— Ну, — Денис снова улыбнулся, — я варенье просто банками ем, и Бран тоже. В мой первый черешневый сезон мама сразу начала учить меня варить черешневое варенье с кедровыми орехами. Потом персиковое и абрикосовое. Клубнику покупала на варенье. Ты же знаешь, что у нас за проблема с садом: он слишком большой для нашей семьи. Мама, когда только оказалась тут, насадила всего, что в голову пришло, а что оно вырастет и будет плодоносить каждый год, не подумала. Она и на «Стрикс» варенье отдает, и сестрам, и все равно остается. Завтра вот сливы будете собирать, тоже варенье будет. Папа вино поставит. Специально пресс и все остальное для вина покупал.

Стив слушал Дениса, поглядывал на него поверх вазочки с мороженым и искал в себе хоть каплю негатива к нему. Он ревновал Баки. Но не злился на Дениса, спокойно разговаривал с ним, не отстранялся, когда тот, сидя рядом, случайно касался его в разговоре. Это ведь нормально — на дух не переносить того, кто отобрал у тебя нечто очень важное?

Что с тобой не так, Стив Роджерс?

— Да. Работы будет много. Я бы хотел научиться делать вино, у нас же тоже будет сад…

Стив сказал и осёкся. Какой, к чёрту, сад, когда ничего ещё не ясно.

— Обязательно будет, — согласился Денис. — Брану это поручите, хорошо? У него получится. «Зеленая рука», сам понимаешь.

Стив покосился на Дениса.

— Мы ещё не говорили о доме, — сказал он осторожно. — Да и разве вы не собираетесь жить вместе?

Денис удивился:

— Нет, конечно! Я буду жить с родителями еще очень долго, Стив. Может быть, вообще всегда. А Баки не станет усыновлять детей в ситтин, они же будут люди.

Вот этого вот Стив вообще не понял. Нет, что усыновлять в ситтин не вариант, он знал. Но не жить вместе с любимым… Или это он такой собственник, что желает проводить каждую минуту с Баки?

— И ты совсем не будешь ревновать?

Я же ревную, хотел сказать Стив, но удержался. Портить отношения с Денисом он не хотел.

— Кого и к кому? — не понял Денис. — А, ты об этом. Нет. Я очень ревновал родителей к их детям поначалу, в первый год. Потом прошло. Они любят меня как меня. Я у них такой один. И у Баки я такой один. И ты у него такой один, другого, как ты, просто нет. — Он посмотрел, как вагончик делает мертвую петлю. — Меня больше тревожит, что для тебя это так тяжело. Почему?

— Так заметно? — тихо спросил Стив.

— Даже Альке, — кивнул Денис. — И Брану. Ты не переживай. В ситтине всегда такие вещи на виду — и потому, что мы чуем, и потому, что просто привыкли отслеживать, кто как себя чувствует.

— Блядь, — с чувством выругался Стив. — Прости. Шпион из меня вышел бы никудышный. Как и игрок в покер. Сильно мешает? Может, мне съехать пока куда? Просто… Денис, я рад за вас обоих, очень, правда, но я сам не знал, что буду ревновать. Причём я даже не столько к тебе ревную, к тому, что я не могу дать Баки всего, что ему нужно, тогда как полжизни мечтал отплатить ему за всё, что он для меня делал.