— Я имею в виду, — рассудительно сказал Алька, — что я ничего не знаю о том, если эти существа на самом деле, а не о том, кто они такие. Кстати, все эти ведьминские шабаши на Лысой горе или где-то там придумали уже христиане, церковники. Вся эта вакханалия женоненавистичества и страха перед теми, кто живет и думает не так, как велено.

Стив промолчал. Он думал о всех тех пастырях и священниках, кто искренне нес свой крест и служил своему богу и людям. Тем, кто помогал не спиться мужчинам, кто поддерживал вдов, кто устраивал приходские школы, давая какое-никакое, но образование. Не крестовыми же походами одними жила церковь.

— Алька, — вздохнул Баки. — Очень мало есть на свете однозначно белых или однозначно черных вещей. И христианство тоже не черное и не белое.

— Угу, в полосочку, — буркнул Алька. — В Ирландии последний «магдалинский приют» закрылся в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году. Знаешь, что это такое? А знаешь, какого размера при этом приюте детское кладбище?

— В соборе святой Магдалины отец О’Нил откровенно лапал меня, — сказал Стив. — Я не ходил туда потом, шёл в итальянский квартал. Я не понял тогда толком, что он хочет и о чём говорит, но было противно. Бак, ну ты помнишь, ты меня встречал иногда, — Стив посмотрел на Альку. — А отец Каллахан несколько лет доставал для меня лекарства, когда у нас не было возможности делать это самим. Он воспитал семерых приёмных детей и всё стали более чем достойными людьми. Если проводить аналогию с тем, что сказал Баки, то мир серый, всю палитру серого можно найти.

— Даже ГИДРа давала рабочие места, — пробурчал Баки. — Хватит обо всем этом. Алька, я тебя понял. Ты — альв-полукровка, таких, как ты, христианская церковь давила на корню и считала проклятыми. Тебе их любить не за что.

Ужинал Стив в студии, переживая неприятный осадок от прогулки по пляжу. Алька только к вечеру перестал смотреть на него косо, а Стив не знал, стоит ли ему извиняться, да и есть ли за что. Лучше ему не показываться какое-то время в гостиной, до завтрашнего обеда, например. Или ужина. И даже вечерний просмотр фильма не смог выманить его вниз.

Смотрели римейк «Чарли и шоколадная фабрика», невесть какой по счету. Экранизация, и Стив предпочел взять книгу — он ее не читал. Уже к середине у него сложилось ощущение, что Вилли Вонка — это такой странный фейри-подменыш, украденный людьми.

Стив разобрал скетчи по темам, расставил уже оформленные картины. Долго сидел разглядывал сохнущее полотно с кораблями. Ему нравилось, какой хрупкой вышла «Фелиция», зажатая между двух флагманов, и какими ничтожными были все три корабля на фоне бушующего гипериона.

Совсем как он, Стив, мал и ничтожен против тех сил, что влияют на его судьбу. Чёрт. Ну вот что он сегодня на мальчишку вызверился? Совсем крышей поехал, мистер Роджерс, от предчувствия чего-то, что должно случиться, а откуда ждать и к чему готовиться — непонятно.

Стив перебрал наброски, решая, какие оставить, а какие сжечь. Обнаружил набросок с Аглаей и удивился — он не помнил, чтобы рисовал ее, кроме того раза, в саду. Набросок был угольным, а в саду он рисовал карандашом. Но это несомненно его рука. Просмотрев по-быстрому скетчи, Стив нашёл ещё три с Аглаей. Ну прекрасно, получается, что он рисует тех, кому понадобится помощь? Его дар можно использовать и так, или это совпадение?

Ничего не решив, Стив попросил духов принести ужин ему в комнату. Спускаться вниз ему категорически не хотелось. После ужина он почитал комментарии к своим последним выложенным на ДевианАрт работам, ответил комментаторам, полистал, не выложили ли новые рисунки художники, за творчеством которых он следил. Откомментировал потрясающе нежный арт, на котором обнимались две девушки. Выключил компьютер и оглядел комнату.

Уже девять. Пора спать. Может быть, почитать «Оно» перед сном — Туу-Тикки его очень советовала. Или нет. Это же Кинг. Лучше уж взять «Корону пастуха».

В комнате Стив раскрыл ещё шире окно, убрал тюль, чтоб не колыхался, напоминая привидение. Упал на кровать, прочёл пару страниц и сам не заметил, как уснул.

Снилось что-то жаркое, тёмное. Кажется, Стив вставал к окну, снова лёг, проваливаясь в сон. Проснулся от привычного ощущения, что в постели с ним кто-то есть. Стив удивлённо вспомнил, что засыпал один, а Баки с ним давно не спит. Почему-то он весил меньше и гладил его по животу. Потом мягкая рука скользнула ниже, и что-то горячее и влажное обхватило член. Стив почувствовал непривычный прилив крови к паху, пошевелился, но неожиданно сильные руки прижали его бедра к постели.

В паху становилось все горячее, там что-то пульсировало, словно просилось наружу, но Стив никак не мог проснуться до конца и понять, где он и кто с ним.

Потом его бока охватили чьи-то крепкие прохладные колени, на грудь оперлись руки, перевитые змеями и лозами, и член скользнул в горячее, сжимающее, влажное. Стив тихо застонал, протянул руки, провел ладонями по чужим бедрам, ритмично поднимающимся и опускающимся.

Ладонями по бедрам, вверх, по широкому кожаному поясу и множеству пряжек, и выше, туда, где колыхались тяжелые груди с горячими твердыми сосками. Стив сжал соски, и женщина над ним коротко простонала и поскакала быстрее. Стив ласкал и ласкал женскую грудь, а женщина яростно объезжала его, и Стив начал поддавать бедрами вверх, не в силах лежать неподвижно. Он опустил руки на её талию, скользнул пальцами по холодной коже широкого пояса, огладил крепкие бёдра, попытался чуть удержать, снизить темп, но ему не дали. Засмеявшись, женщина наклонилась, лизнула его напряжённую потную шею. Стив застонал, дернулся, чуть не сбросив её с себя. Кажется, она что-то сказала про дурных застоявшихся жеребчиков, отчего Стив поддал бёдрами ещё сильнее и совсем потерял контроль.

Твердые пальцы пощипывали его соски, острые зубы прикусили кожу на шее, и Стив заорал. Он двигался, не в силах хоть как-то сдерживать свою силу, и крепко держал женщину за бедра, а она вдруг низко протяжно застонала, и сжала его в себе. Пульсирующий ритм лишил Стива остатков рассудка. Он с отрывистыми криками вбивался в женщину, а она вторила ему стонами, и наконец узел напряжения в паху взорвался, и Стив почувствовал, как выплескивается, и закричал еще яростнее, а потом обмяк, весь в поту.

Женщина с тихим довольным урчанием лизнула его в губы и поднялась. Тут же стало зябко. Стив протянул за ней руку, а другой потянул на себя одеяло, но женщина уже растворилась в тенях.

Стив перевернулся набок, обессиленный и исполненный неги. Он уже почти провалился в сон, когда перед его внутренним взором соткалась из теней трехликая многорукая фигура, увенчанная луной. Черные псы сидели у ее ног, черные змеи обвивали ее бедра.

— Твоя вира принята, — услышал Стив и уснул.

Проснулся он, когда солнце уже ушло от его кровати. Обычно Стив вскакивал с первыми лучами, а тут с удивлением обнаружил, что уже почти полдень, а он проспал и свои упражнения, и завтрак. Стив вздохнул и потянулся до хруста в суставах, улыбнулся, вспоминая странный сон и удивляясь, с чего это вдруг. Он даже и не помнил, снилось ли ему когда-нибудь нечто настолько откровенное.

Стив выпутался из одеяла, обнаружил пятна подсохшей спермы на нём и простынях, унёс грязное белье в корзину ванную. Тщательно вымылся, смывая все следы и с себя. Хотелось оставить всё в тайне. И не потому, что интимное и стыдное, а потому, что во сне он трахал Аглаю. И как теперь смотреть ей в лицо?

Надеясь, что никого не встретит в гостиной, Стив спустился вниз. Там и правда никого не было, только щенки грызли трость, с которой обычно ходила Аглая, да Акури ловил Басту за хвост. Привычно пахло табаком, древесным углем и кофе.

На кухне Стив занялся завтраком. Яйца, бекон, много специй. Болгарский перец разных цветов и оливки. Кофе, крепкий и внезапно со сливками и кусочком сахара.

Вошла Туу-Тикки, улыбнулась Стиву.