Неожиданным стало то, что они все принесли подарки. Не только Баки и не только Троя. Брок припер кошачий сортир, корзинку с мягкой подушкой и кошачьи консервы. Правда, Джек заподозрил, что это на радостях: с Маэлем Брок ладил, а вот на Троя время от времени оскаливался.

Стив втащил огромную коробку, в которой оказалась конструкция для развлечения кота — когтеточки, платформы, обитые мехом коробки. Инструменты Стив принес с собой и немедленно начал собирать конструкцию.

Туу-Тикки привезла корзину поздних осенних фруктов — хурма, гранаты, начинающий завяливаться темно-розовый виноград. Грен подарил Джеку самодельный алкоголь — кальвадос и черешневое вино, пряные настойки и ягодные наливки, и потрясающий — Джек уже пробовал его — самодельный ликер на виски, меде и сорока травах. Джек думал, что это все, но Грен протянул ему конверт с логотипом сети книжных магазинов:

— Мы с Туу-Тикки подумали, что ты захочешь наполнить свою библиотеку поскорее.

Джек открыл конверт. В нем был сертификат на покупку ста любых книг.

— Спасибо, — улыбнулся Джек. — Это действительно здорово.

Лерой и Оуэн приехали вместе и слегка опоздали. Лерой подарил Джеку коробку белых свечей всех размеров, а Оуэн — кучу подсвечников.

Денис привез Джеку набор ножей из странного черного металла и точилку для них, похожую на разрезанное наполовину черное гусиное яйцо. А Алька — фотографию в раме, именно фотографию, не голограмму. На фотографии Юкито играл с белым Караем. Снимок был так удачен, что Джек бы и сам не сказал, настоящее это фото или компьютерный рисунок.

Тая и Элиас прибыли вместе. Тая привезла гитару.

— Это не подарок, — улыбнулась она.

— О, а я с флейтой, — обрадовался Лерой.

Тая и Элиас привезли Джеку чайный сервиз с рисунком «кобальтовая сетка». Джек с осторожностью вынимал из коробки и освобождал от тончайшей бумаги каждый предмет. Сервиз был красив, Джеку такой приглянулся еще в ситтине, но сделали его в России, и Джек знал, сколько стоит и сам сервиз, и доставка.

— Тая, я не могу принять такой подарок, — вздохнул Джек. — Я веду твои финансовые дела, и я знаю, во сколько он тебе обошелся.

— Мои-то ты не ведешь, — заметил Элиас. — Не обижай нас. Мы хотели порадовать тебя.

— Я рад, — признался Джек. — Я очень рад, что все вы здесь.

Он повернулся к остальным.

— Я рад, что вы пришли, и очень рад, что я принят в семью.

— А мы рады, что ты с нами, — ответил Грен на правах главы семьи.

Элиас обосновался за роялем.

— Какой великолепный инструмент, — одобрил он. — Я не знал, что ты играешь, Джек.

— Немного. Я не жил в ситтине и не пропитался духом музыки, — рассмеялся Джек. — Просто учился в детстве.

— Я учился музыке с пяти лет, — ответил Элиас и начал играть какую-то минорную пьесу. — Тая, споешь?

— Это же надо придумать, что подойдет с фортепианным аккомпанементом, — сказала она.

— Тот альбом, «На живую нитку»? — спросил Джек.

— Я не знаю переводов, а ты не знаешь русского, — возразила Тая.

— Тогда пусть Баки поет.

Баки рассмеялся.

— Соловья баснями не кормят, — сказал он. — Джек, ты нас накормишь, прежде чем мы будем петь?

Джек кивнул. Он заказал для этого вечера канапе и суши, не желая морочиться сам с готовкой на десяток человек.

Вечеринка получилась чудесной и очень непринужденной. Может, потому, что все друг друга знали. Много музыки и разговоров. Алька внезапно зацепился языками с Броком, Тая нашла, о чем поговорить со Стивом. Денис больше молчал и играл с Троем. Кот обошел всю квартиру, одобрил свой лоток и корзинку, обшерстил всем брюки.

Тему магии, на радость Джеку, никто не поднимал. Оуэн расспрашивал Джека о том, чем он занимается у Брока, Лерой и Тая разговаривали о чем-то своем. Грен — Джек слышал краем уха — убеждал Баки заняться пением всерьез и влиться, наконец, в сыгравшуюся команду как вокалист, обещая написать музыку ко всем его стихам. Джек и не знал, что Баки пишет стихи.

Гитару Таи сначала перехватил Баки и пел ирландские песни — от «Дороги в Дублин» до «Лошадки Мэри Ло». Джек раньше не слушал ирландского фолка и не подозревал, что это настолько задорные, веселые и местами скабрезные песни. Потом гитару взяла Туу-Тикки, Элиас сел за рояль, Лерой достал флейту, и они спели до конца ту песню, «Список кораблей», под которую Джек вырвался из Гильбоа, а потом — другие, в том же стиле. Джек их раньше не слышал, но оказалось, что, когда Тая выступала с командой Эшу, она пела их все.

В окна лупил дождь, в вентиляции неприятно завывал ветер — на Сан-Франциско обрушился первый осенний шторм. Но здесь было уютно и тепло. Пахло вином и табачным дымом — курил даже Грен. Джек раньше думал, что он не курит. Пепельница была всего одна, и Алька следил за тем, чтобы она не переполнялась.

Совершенно не похоже на дворцовые приемы. Спокойно и мирно, все свои. Никаких скрытых замыслов, интриг, подводных камней, никаких ядовитых уколов в обертке из вежливых фраз.

Джек устроился в кресле с бокалом вина и котом на коленях, слушал музыку. К нему подошел Стив и сел рядом на полу. Он не пил: на него не действовал алкоголь, но именно Стиву предстояло вести машину обратно. Джек повернулся к нему. Стив был самым молодым в семье Рамлоу-Барнсов-Роджерсов, но выглядел старше всех.

— Тебя не меняла леди Наари? — спросил Джек.

— Я вообще ее никогда не видел, — ответил Стив. — Знаешь, а мне немного жаль, что ты решил жить отдельно.

— Тебе спокойнее, когда вся семья под твоим крылом? — хмыкнул Джек. — Извини, я слишком стар, чтобы жить с папой.

— Я понимаю, — вздохнул Стив. — Приезжай почаще. Я обожаю, когда вы с Баки зачитываете друг другу куски из книг и хохочете над ними.

Джек кивнул. Он и сам очень полюбил эти моменты.

— Я встречу с вами Рождество, — пообещал он.

— И приезжай завтра, — кивнул Стив. — Баки говорил, что нашел что-то интересное, что хочет прочитать с тобой по ролям. Почему ты никогда не называешь его отцом?

Джек ответил не сразу. Он называл Баки папой, но мысленно. Сказать это вслух у него пока не поворачивался язык.

— Мы много где бываем вместе, — объяснил он наконец. — По нашей легенде, мы братья. Если я начну называть его отцом дома, могу проговориться при чужих. Это будет слишком странно. Мы же выглядим почти на один возраст.

Стив кивнул, принимая ответ, и ушел на кухню, чтобы взять себе еще еды.

Джек остался сидеть в кресле, наблюдая. Семья, и странная: никто никого не избегал, все были явно рады встретиться вот так вместе. В начале вечера Джек немного опасался за Брока: ему казалось, что хэндлера Зимнего Солдата приняли только как приложение к Баки и скорее терпят, чем любят. Он ошибся: о чем поговорить с Броком, нашлось у каждого. Джек не особенно прислушивался к разговорам, он больше наблюдал за языком тел. Самым замкнутым и необщительным оказался Денис, самым болтливым — Оуэн. Самые интересные истории рассказывала Тая, хотя Стиву эти истории не слишком нравились.

У всех были какие-то общие дела и интересы, даже у Альки и Брока, что Джека удивило. Ближе к концу вечеринки на подлокотник джекова кресла присела Туу-Тикки и попросила:

— Позволь мне на тебя взглянуть.

Джек повернулся к ней. Туу-Тикки вгляделась в его глаза и вздохнула:

— Ты начал меняться.

— Только не говори, что к новому году у меня будут глаза и уши как у тебя! — взмолился Джек.

— Пока только цвет, — успокоила его Туу-Тикки. — Меньше серого, больше ярко-голубого. А на такую радужку и уши надо лет сорок, не меньше.

— Не хочу, — пробормотал Джек.

— Прости, но с этим ничего не поделаешь, — вздохнула она. — Не беспокойся. У тебя еще достаточно времени.

— Ты не понимаешь, — Джек взмахнул рукой, чуть не выплеснув на пол вино. — Я терпеть не могу магию! Вся эта иррациональность — она… она оскорбительна!

— Ты прямо как Ринсвинд, — улыбнулась Туу-Тикки. — Магия не иррациональна, Джек. У нее есть свои причинно-следственные связи и свои законы.