Клэр качнула бедрами, обтянутыми черной лаковой юбкой, чуть выпятила декольте, скинула короткую курточку и сказала:

— А давай кофе. Брок сегодня странный, правда? Ты давно его знаешь?

Стив нажал кнопки на кофемашине, сел напротив, разглядывая гостью. Было в ней что-то таинственно влекущее, эта показательная сексуальность, одежда на грани фола, движения, манера держаться. Стив хмыкнул.

— Не так и давно и, видимо, совсем не знаю. Он ведь тебя совсем не в гости пригласил, — протянул он, нахмурился, но тут же добродушно улыбнулся. — Сахар, сливки?

— Черный, две ложки сахара, — сказала Клэр, усаживаясь за стол и кладя рядом с собой сумочку: — В гости. Ну то есть Брок-то думал, что поработать, но я-то вижу, что в гости, — и она ободряюще улыбнулась Стиву. — Брок хороший мужик, просто иногда тупит. Редко, на самом деле. Он меня когда-то очень крепко выручил. Такой человек-скала, всегда опереться можно.

Стив поставил на стол две чашки с кофе, добавил в одну сахар, в другую сливки, ванильный сироп и, всыпав половину сахарницы, глянул на свои руки, перепачканные в карандаше.

— Ты ведь всё поняла, да? Не рассказывай ему обо мне, прошу, не надо. — Стив отпил из чашки, поморщился. Всё равно было горько, или это горчило на языке от воспоминаний? — Там, откуда я родом, за такое можно жизни лишиться, а в армии — трибунал, но до него редко доходило, свои же могли забить насмерть. — Правда давалась сложно. Как бы он ни любил Бруклин и то время, реалии были против таких, как он. Стив даже Баки не рассказывал о своей природе, старательно пытаясь подавить в себе любой интерес к своему полу, соглашался ходить на нелепые двойные свидания, как бы противно ни было от самого себя. — Здесь всё по-другому, можно открыто смотреть, держать за руку. Это странно, но правильно. Я не хочу, чтобы Брок шарахался от меня.

— О, поверь, он не будет, — твердо сказала Клэр. — Никогда не будет. Слушай, ты весь такой правильный и хороший мальчик, поэтому у меня к тебе просьба: никаких душеспасительных разговоров, хорошо? Я знаю, кто я, почему я выбрала эту профессию и почему в ней остаюсь, ок? Давай о чем-нибудь другом? Я вообще-то на художницу училась, но не вытянула. Хотела комиксы рисовать, только тут ведь как повезет. Мне не повезло. А жаль. Я, кстати, и сейчас иногда рисую, ну, фурри там всяких, комишшены делаю и все такое, когда время есть. За фурри неплохо платят, только доход непостоянный.

— Мне странно говорить что-то о выборе, — Стив поднялся, вымыл чашки, оставив их сохнуть на раковине. — Мы сами выбираем путь, которым идти, и если он тебя устраивает, то кто я такой, чтобы осуждать? Это тоже работа. — Он проводил Клэр в гостиную и вытащил из-под диванной подушки планшет с набросками, который бездумно сунул туда ещё вчера вечером, перед тем как отправиться к себе, раскрыл его на середине, протягивая Клэр. — Учился на художника очень давно, можно сказать, в другой жизни. — На листе в разных позах была тщательно прорисована Гарнет, потеющая на тренажёрах.

— О какая девушка! — восхитилась Клэр. — Ты классно рисуешь! А я — вот, — она достала из сумочки телефон и показала арт с фурри, на котором антропоморфный самец зебры трахал антропоморфную олениху. — Последний комишшн.

Стив кашлянул в кулак.

— Интересный стиль, необычный, я бы сказал. И такое покупают? Я думал, чем заняться, когда мне придётся уехать. — Стив вновь поднял глаза на Клэр. Она ему нравилась своей открытостью, честным принятием самой себя. — Позволишь тебя нарисовать?

— О, покупают, и еще как, — улыбнулась она. — Самый оплачиваемый вид коммишнов. А нарисуй! Только здесь темновато, может, тут есть комната с лучшим освещением?

В его комнате окно было практически во всю стену, закатное солнце давало красивые тени, и кровать стояла как раз очень удобно, чтобы разместить на ней гостью с большим удобством, плюс лампы и светлые обои, хорошо отражающие свет.

Стив задумчиво прикусил ноготь на большом пальце.

— Да, пойдём ко мне, как раз скоротаем время до возвращения этого… альтруиста, — усмехнулся Стив.

Ему нравилось рисовать с живой натуры, наблюдать не исподтишка, стараясь запомнить линии, обрисовать мышцы как надо, когда можно подойти, проследить ладонями изгибы, видеть, как при каждом вдохе движется грудная клетка, как дрожат длинные ресницы. Клэр была идеальной моделью. Она гнулась, стоило Стиву чуть нахмурить брови из-за статичности позы, замирала на долгие минуты, томно выдыхала.

— Прекрасно, — прошептал Стив, откладывая карандаш. — Превосходно. — Он развернул к ней планшет с набросками. — Я хочу попробовать написать с тебя полноценную картину.

— Значит, мне придется еще позировать, — улыбнулась она. — Назначь время, я приду.

Клэр привстала и легко коснулась щеки Стива губами, пачкая его помадой.

— О, Брок вернулся, — Клэр услышала, как щелкнул замок входной двери. — Сделаешь мне еще кофе?

— Д-да, — протянул Стив, залипнув на набросках, что-то подправляя, перерисовывая, находясь будто бы и не здесь вовсе, потерявшись в каких-то своих измерениях, но моргнув, поднял на Клэр уже осмысленный взгляд. — Прошу, не говори ему.

На кухню Стив прошмыгнул мимо разувающегося в коридоре Брока как был: босой, без футболки, которая всё равно жала в плечах и отвлекала от работы, со смазанным следом от помады на щеке, лохматый, с горящими от возбуждения глазами. Он нашёл идеальную модель, а это было сродни сексу, может, даже в разы лучше, он не знал, сравнивать не с чем было, но от морального удовлетворения плыло перед глазами, тряслись руки. Хотелось всё бросить и рисовать.

Пока Стив готовил кофе, Клэр подошла к Броку и шепнула:

— Мой лучший вечер за много месяцев. Я приду еще, мой хороший. Деньги оставь себе. Но с тебя сегодня ужин.

Брок улыбнулся ей, чувствуя неприятную горечь в горле.

— Ужин так ужин, — согласился он. — Как он?

— О, лучше многих, — Клэр сыто облизнулась. — Иди его корми, он обо всем забыл и голодный, как стая волков.

Брок потащил пакеты на кухню. Окинул жадным взглядом раскрасневшегося возбужденного и довольного Роджерса и объявил:

— На ужин стейки из тунца. Клэр поужинает с нами. Девочка заработала.

Стив закивал, глядя на Клэр с нежностью. Ему хотелось ухаживать за своей музой, сделать приятно и ей, но Стив совершенно не знал, как и что, а поэтому поставил перед ней обещанный кофе и подойдя к Броку, благодарно хлопнул его по плечу, сжал, борясь с желанием огладить сильную шею.

— Спасибо! Правда, спасибо, — а проходя мимо Клэр, едва слышно шепнул ей на ухо, стрельнув глазами в сторону чуток прихуевшего Брока. — В следующий раз я покажу тебе другие наброски.

Стив проснулся от собственного крика, вскочил, путаясь в мокрых от пота простынях, повалился на пол, забиваясь в самый дальний угол, зажал ладонями рот. Он не понимал, где находится, почему не может идти. Темнота давила, завывая зимним ветром, выстуживая, обгладывая с костей всё человеческое, оставляя лишь животный ужас, отчаяние и крик, отражающийся от стен.

Лёгкие сдавливало удушливым кашлем, рвало, не давая нормально вдохнуть.

— Баки, — едва слышно позвал Стив, вглядываясь в темноту, зная, что сейчас дверь распахнётся и Баки примчится, упадёт рядом, притянет к себе, извиняясь, что так надолго оставил одного, что не уследил. — Баки.

Но никто не приходил, дверь не открывалась, впуская свет и тепло, половицы не скрипели от торопливых шагов. Темнота давила всё сильнее, круша, размазывая последние крохи уверенности, и Стив вспомнил крик, не свой собственный, едва слышный, а другой, от которого закладывало уши, заглушая всё остальное, крик его Баки. Вспомнил протянутые в мольбе руки и ужас в серых глазах.

— Баки, — хрипло прошептал Стив, съеживаясь на полу, подтягивая колени к груди.

Утром он едва поднялся. Саднили искусанные губы, в голове было пусто и наконец-то тихо. Всю ночь он слушал, как воет ветер, как стучат колёса уносящего его поезда, как затихает далёкий отчаянный крик.