Вика пристроилась было вновь помогать подруге, как вдруг раздался звонок в общую коридорную дверь. Кто-то, кажется, Сарвет поспешил открывать. И после этого, к удивлению Вики, лаборатория заполнилась звонкими детскими голосами.
Прислушавшись, Вика услышала и голос пожилого мужчины:
— Позвольте представиться — я Туныктышо, классный руководитель шестого класса сиротского приюта. У нас предусмотрена учебным планом экскурсия в отряд девы Войтто. Тем более, что теперь когда сама Войтто вернулась…
— Простите, но вы должны знать, что она была ранена в бою, — невозмутимо возразил Сарвет. — Ей необходим покой.
— Мы об этом не слышали, — изумился учитель.
И Вика подумала, что он прав — ведь она сам сделала все для того, чтобы о ее ране никто не узнал. А людей подводить нельзя, тем более, детей. К тому же, она ведь уже вчера престала ощущать следы отравления, разве что, при неловком движении давали о себе знать чисто физические следы зубов, но это мелочь. Поэтому Вика решительно распахнула дверь и шагнула в лабораторию со словами:
— Первопроходцам — пламенный привет!
— Элякёён! Элякёён! Нейтсют Войтто! — раздались в ответ знакомые слова.
И дети тут же кинулись к ней, окружили, что-то радостно крича. Туныктышо пытался напомнить им о первопроходческой дисциплине, но куда там! Тут живая легенда, причем уже снова успевшая показать себя в бою, а он там с какой-то дисциплиной!
У всех детей, как у одного, оказался свежий номер детской газеты "Райаледьязэм", с которой явно поделились информацией Сюрес и Нюлтянг. В половину первой полосы красовался портрет Вики, размахивающей мечом в конюшне, стены которой, впрочем, успели заретушировать и заменить на деревья. Само собой, всем хотелось получить автограф.
Вика терпеть не могла, когда зажравшиеся "звезды" с презрением относятся к тем, кого приручили, бегают от собирателей автографов, поэтому решила написать посвящение для каждого лично и начала спрашивать имена, ну а раз так, то пришлось знакомиться по-настоящему, за руку. По глазам ребятишек было видно, что для них это настоящий праздник. Эти дети и так были обделены судьбой, росли без родителей, так что, надо подарить им хотя бы такую радость…
Класс оказался примерно таким же, как у самой Вики — тридцать человек, поровну мальчиков и девочек. Все они носили одинаковую брючную школьную форму — видимо, уже готовились в кавалеристы.
— Ошо, — протянула руку последняя девочка.
Вика пожала ее, как и все остальные. Но что-то во взгляде этой шестиклассницы приковало ее внимание, и она долго не могла отпустить маленькую ладошку.
На вид девочка выглядела совершенно обычной — среднего для своих лет роста, с еще неразвитой детской фигуркой, но с уже широкими плечами, с короткими по здешним правилам волосами. А в глазах у нее горел огонь мечты, неистребимая жажда знаний. И в голове у Вики как-то сразу возникло понимание — это мой человек!
— А, ты, видимо, чуешь самых лучших, Войтто! — воскликнул Туныктышо, перехватив ее взгляд. — Ошо у нас первая отличница и активистка. За все шесть лет не пропустила ни одного урока, приходила в класс даже насквозь больная. Очень любит заниматься единоборствами, не уступит ни одному мальчишке. А уж на коне скачет лучше всех, лошади ее просто обожают. У нее даже уже есть специализация — она хочет стать учителем.
И Викина рука сама собой вывела на газете: "От Войтто для Ошо, лучшей девочки приюта".
Ну а дальше началась обычная экскурсия. Поскольку Вика уже достаточно хорошо знала, что находится за всеми дверями, она сама взялась знакомить школьников с устройством лаборатории. И лишь когда они добирались до чьих-то "владений", то на вопросы отвечали уже остальные консоумольцы. Суровый Сарвет и то смягчился и рассказывал о своих физических опытах со всем возможным вдохновением. И, кстати, следует заметить, что теперь уже дети сами вспомнили о дисциплине, вели себя совершенно прилично, ничего не хватали, не переворачивали, а многие задавали вполне взрослые вопросы, видимо, по своей будущей специальности. На многие из них Вика даже не смогла бы ответить, при всех своих пятерочных знаниях. Ей оставалось лишь дивиться, насколько же все здесь захвачены наукой. И, надо ли говорить, что отличница Ошо расспрашивала молодых ученых больше всех.
В медотсеке Кизили угостила всех какими-то кисленькими витаминками. В кумирне дети не только кланялись богам, но разговаривали с ними, как с добрыми знакомыми. Ну а когда дело дошло до конюшни, то восторгу детворы не было предела. Ведь здесь находились не просто разумные лошади, а особо тренированные для путешествий в чужие миры. Сарвет поочередно сажал всех на спину Луча. Учитель стал было фотографировать каждого, но, заглянув ему через плечо, Вика заметила, что он совсем не умеет наводить на резкость, поэтому отобрала у него аппарат и принялась щелкать сама. У папы сохранились с незапамятных времен несколько пленочных аппаратов, и Вика с самых ранних лет умела с ними обращаться. Правда, проявлять пленку и печатать снимки ей не довелось — уж больно это хлопотный процесс, а мастерских везде полно.
Наконец, Вике все же пришлось отдать аппарат, чтобы сфотографироваться вместе со всем классом. На прощание она снова пожала руки всем детям. Ошо опять оказалась последней, и теперь в ее глазах явно читалась какая-то просьба, даже, скорее, мольба. И Вика все поняла без слов. Обернувшись к учителю, она произнесла:
— Пожалуйста,… В виде исключения… позвольте Ошо остаться на стажировке у нас. По-моему, она это заслужила.
— Хорошо, я поговорю с директором, думаю, он не будет против, — ответил Туныктышо.
— Тау, ыпетая! (Спасибо, учитель!) — Ошо кратко поклонилась.
А Вика невольно притянула ее к себе, и та доверчиво прижалась к ее боку, как сама Вика прижималась к папе.
Если честно, временами Вике очень хотелось иметь младшую сестренку. Такую, чтобы была маленькой копией ее самой, чтобы вместе и драться спиной к спине, и на конях скакать, и мастерить разные самодельную мебель для дома. И чтоб было кого уже по накатанной схеме пристроить на мальчишеские уроки труда. Ну и все такое. Вот только она прожила всю свою жизнь вдвоем с папой, а значит, и сестренке взяться было неоткуда. Поэтому она даже не заговаривала с папой на эту тему. И думала о том, что Жанне д'Арк, наверное, тоже всю жизнь не хватало своей единственной младшей сестренки Катрины, которая умерла от болезни еще совсем маленькой. Наверное, и Жанна вот так же думала, что были бы сразу две Орлеанских Девы, и уж вдвоем-то они наверняка взяли бы Париж, чего одна она так и не смогла.
Ошо довольно легко вписалась в жизнь лаборатории. Она оказалась спокойной, уравновешенной девочкой. В той же Кизили было гораздо больше детской непосредственности, чем в ней. Шестиклассница внимательно наблюдала за работой кого-нибудь из членов отряда, как правило, того, кому помогала Вика. И все настолько прониклись малышкой, что отвечали на ее вопросы, кстати, вполне взрослые, терпеливо и обстоятельно. Кроме того, она вместе с дежурным готовила пищу. А вот Вике до сих пор не пришло в голову попроситься в число дежурных — уж больно она не любила готовить, как и все смелые девчонки. Но ведь и Ошо, и Кизили тоже наверняка не любят, однако превозмогают себя ради товарищей, и теперь пристыженная Вика просто не могла не настоять на том, чтобы ей тоже поручили дежурство.
Вскоре ребята признали, что с помощью двоих новых девчонок работа отряда стала продвигаться заметно быстрее. Тем более, что Вика, если надо, могла наслесарить и даже натокарить недостающую деталь — вот ведь, не зря же занималась уроками труда с мальчишками. А раньше для подобных вещей приходилось обращаться к рабочим.
Впрочем, Вика уже сообразила, чем ей нужно заниматься, помимо помощи окружающим Конечно же, ей следовало разработать стратегию похода против ихмевалтов. И для этого она изучала всю доступную информацию, рылась в огромных книгах, которые друзья приносили ей из библиотеки. Правда, пока ничего путного не вырисовывалось. Ближайшая, и довольно крупная крепость оккупантов находилась почти что на окраине того самого леса, под которым скрывался Тьедекапунки. В ней было множество пленных хонкийцев, и детей, и взрослых. Вот, собственно, и все, что пока удалось узнать. А на этом далеко не уедешь.
