Когда уселись на мягком песке, стали договариваться, кто пойдет на поиски селенья, кто останется на берегу, охранять корабль. Бросили жребий. Вместе со старым Проклом и гребцом жребий пал на Дориона.

— Если это тот берег, где я высаживался три года назад, то нужно пойти направо, и вы вскоре увидите поселок рыбаков. Помнится, мы нашли его за той высокой скалой.

Дориону показалось, что Критобул говорит это неуверенно. Вид у него был унылый. Урон, нанесенный купцам ужасной бурей, видимо, мучил корабельщика.

— Мы купим побольше свежей рыбы, — сказал Прокл, подымаясь.

И вдруг Критобул горестно всплеснул руками и показал налево. Из-за небольшой скалы вышла толпа оборванцев. Человек тридцать, как подсчитал Прокл. Впереди шел высокий, могучий человек, который о чем-то договаривался со спутниками, а те с громким хохотом устремились к берегу. Когда они приблизились, все увидели клеймо на лбу вожака. У других клейма были на руках и ногах. Сердце Дориона замерло. «Значит, не вымысел рассказ купца Антилоха о пиратах и разбойниках», — подумал Дорион и поправил пояс, за которым лежал мешочек с деньгами — все его достояние.

Тридцать человек не толпились, а как-то странно выстроились полукругом и стали окружать людей Критобула.

— Кто вы? — спросил по-гречески корабельщик. — Что вам от нас надобно?

— Разве не видишь, что мы беглые рабы, — ответил грубо вожак. — Мы бежали из каменоломни, долго скитались и наконец добрались до этого злосчастного берега. Нам нужна пожива. Нам нужен корабль. Если вы дорожите жизнью, то сами все нам отдадите. А если вздумаете хитрить, то плохо вам будет. Перебьем всех до единого.

Он сделал знак, и разбойники стали отбирать деньги и драгоценности, обшарив одежду каждого и грубо насмехаясь над испуганными жертвами.

— Теперь, когда вы все отобрали у нас, — сказал Прокл, — отпустите нас на корабль. Мы поделимся с вами едой, и вы дождетесь другого корабля.

— Да он глуп, этот старик! — воскликнул с хохотом вожак. — Он готов с нами поделиться едой, позабыв, что ему уже ничего не принадлежит на этом корабле.

— Но как вы поведете корабль, не зная искусства вождения? — спросил Критобул. — Я двадцать лет в плавании по морям и то едва совладал с кораблем в сильнейшую бурю, которая чуть не потопила нас. Не лучше ли вам сесть на корабль вместе с нами, и я доставлю вас в ту гавань, где вам будет угодно сойти.

— Ты что, издеваешься над нами? — завопил человек с клеймом на лбу.

Лицо его налилось кровью. Однако он призадумался. Ни он, ни его спутники не имели представления о том, как вести корабль. Он подумал, что и в самом деле неразумно пуститься в плавание, ничего не зная.

— Научи меня водить корабль, — обратился он к корабельщику.

— Научу, — согласился Критобул, — только на одном условии. Мы возьмем с корабля припасы и кое-что из вещей, чтобы не погибнуть здесь в ожидании случайного корабля. Мы возьмем амфору оливкового масла, пифос с соленой рыбой, немного зерна и вина. Возьмем войлок для шатра и одежду.

— А что же нам останется?

— Многое! Когда подымемся на корабль, вы сами увидите. К тому же вы изрядно поживились здесь, на берегу, отобрав у нас все до единой монетки.

Вожак согласился. Договорились, что часть разбойников останется на берегу, а несколько рабов вместе с вожаком, Критобулом и тремя купцами подымутся на корабль.

Человек с клеймом на лбу сам пожелал вести корабль, и судовладельцу пришлось до поздней ночи обучать его своему искусству. Пока он показывал и рассказывал, с большими трудностями перетащили на берег амфору масла, пифос вина, соленую рыбу. Среди других погрузкой занимался богатый купец из Афин, Антилох. Он вез к дальним берегам ценный груз — золотые и серебряные чаши с Кипра. У него же было дурманящее зелье, которое, как он рассказывал приятелю, может усыпить даже слона. Копаясь в трюме, он насыпал этого зелья в большую амфору вина, которая была поблизости от выхода. Он решил, что рабы вскоре перепьются, и тогда, возможно, удастся завладеть кораблем. Он еще не сказал об этом хозяину корабля, но радовался тому, что сумел незаметно сделать задуманное.

Была уже ночь, когда человек с клеймом на лбу решил, что все знает и сам поведет судно, он позвал на борт корабля вою банду разбойников. Хозяин судна предложил на прощание выпить вина. Антилох успел ему шепнуть, что вино с зельем и надо усердно подпаивать разбойников. Была открыта амфора, беглые рабы стали бражничать, не в силах оторваться от крепкого вина. Корабельщик со своими спутниками и гребцами покинул судно, оставив пьяных разбойников хозяевами.

Купец Антилох тут же рассказал о своих надеждах. Он знал, что подсыпанное в вино зелье очень сильно действует, и надеялся, что все напившиеся будут спать беспробудным сном.

— Я думаю, что они не проснутся даже тогда, когда мы станем их вытаскивать и выбрасывать на берег, — сказал он.

Прошло немного времени, крики, раздающиеся с борта корабля, стали утихать. Вскоре наступила тишина, и Критобул вместе с двумя гребцами отправился на корабль посмотреть, чем кончилась попойка. Он был изумлен догадливостью Антилоха. Все тридцать рабов лежали в глубоком сне.

Прежде всего он взвалил себе на плечи вожака разбойников и вместе с гребцами швырнул его на дно лодки. На первый раз было уложено трое. Никто из них не проснулся даже тогда, когда их залило волной. Гребцы выложили на берег спящих и отправились с новыми помощниками на корабль, чтобы возможно скорее освободить его. Десять раз носилась лодка к берегу и обратно, пока все пьяные разбойники не оказались на берегу.

Купцы не решались обыскивать спящих, чтобы забрать отобранные у них деньги и драгоценности, боялись разбудить. Они радовались возможности вернуться на корабль и покинуть злосчастный берег.

Критобул натянул паруса и усадил за весла гребцов. Он предупредил, что поведет корабль подальше от берега, чтобы больше не встречать пиратов или разбойников. Когда отошли от берега, купцы вместе с владельцем судна стали благодарить Антилоха за догадливость.

— Мы тебе обязаны спасением, — говорил Критобул. — Кто знает, сколько времени пришлось бы сидеть на этом необитаемом берегу в ожидании случайного корабля.

— Я рад, — говорил Антилох. — Это зелье уложило их на целые сутки. Я не пожалел своего добра. Изрядно насыпал в амфору с вином. Надо вам сказать, что не грех было бы бросить этих разбойников в море.

— Но ведь они нас пощадили! — воскликнул Критобул. — Вот мы и даровали им жизнь. Жалко, что дали себя ограбить.

— Одних обобрала пучина во время бури, — сказал Антилох, — других ограбили разбойники — все мы пострадали, всех постигла беда. А это значит, что путешествие наше к дальним берегам не имеет смысла. Нам лучше всего высадиться в ближайшей гавани и ждать попутного корабля к родным очагам.

— Ты совершенно прав, Антилох, — сказал Прокл. — Все мы изрядно пострадали. Мне кажется, что ни один из нас не пожелает продолжить это путешествие, разве что наш юный друг, Дорион?

— Я первый сойду на землю и подумаю о том, как восполнить потери, — сказал Дорион. — У меня все отобрали. У меня нет денег, чтобы добираться до дальнего берега Понта Евксинского, где стоит город Томы. Когда вспомню, скольких трудов стоило мне собрать деньги для этого путешествия, то страшно становится. Мне бы теперь добраться до Пантикапея, где живет отец. А там видно будет, смогу ли выполнить задуманное.

— Несчастья сопутствовали нам, — отозвался Критобул, — беда лишила вас достояния, а меня барыша. Зачем вам высаживаться на чужой земле, зачем искать попутного корабля? Я поверну свое судно к родным берегам. Надеюсь, что мой «Арго» не подведет и доставит нас к родным очагам. А Дориона мы высадим в гавани, где он найдет корабль, идущий в Пантикапей.

Свежий ветер надул паруса, и «Арго» пошел в обратный путь.

— У меня такое впечатление, — говорил Дорион Проклу, — что Посейдон не бывает милостив в этих краях. В «Скорбных элегиях» Овидий Назон очень ярко и красочно изобразил свое путешествие в Томы. Я вспомнил его строки, когда вокруг нас закипала морская пучина, а буря готова была поднять наше судно к небесам.