Например, только что на краткий миг показалось, будто он вонзил себе в сердце свою же золотую стрелу. Смешно.
Сбросив личину, с наслаждением размял огромные золотые крылья. Если бы кто-то из богов в этот момент видел его улыбку – в ужасе схватился бы за голову, ожидая какой-нибудь пакости.
Казалось бы, что может быть проще: пронзи сердце девушки (будь она хоть трижды титанидой, пф!) стрелой, и она твоя. Но бог любви никогда не искал и не желал простых путей. Хотелось разбудить стихию, поиграть с необычной душой, вызвав не просто страсть, а что-то близкое к безумию. Кажется, она сама этого хочет – вот и получит. А что у него самого сердце каменное – так надо быть осторожнее с желаниями.
Боги всегда получают то, что хотят... Эрос – тем более. Осталось только подождать.
Пожалуй, эта шалость обещает быть интересной.
…
Ксюша и сама не знала, почему пришла туда на следующий день, и почему приходила снова. Почему ей так нравилось беседовать с этим юношей о людях и богах, шутить, учиться стрелять, постоянно промазывая. Почему лёгкие прикосновения рук к рукам, когда он поправлял её, или случайное столкновение взглядов походили на пулемётную очередь в сердце.
Она не знала, а потому боялась этих редких встреч.
О себе Атанас говорил мало, да и не верилось как-то, что он из простой бедняцкой семьи. Свои познания он объяснял тем, что много путешествовал, но…
Впрочем, Ксюша не настаивала. Хочет скрывать кто он – пусть, это казалось не таким уж важным. Вроде бы впереди без малого вечность, но щекотало неприятное предчувствие, и хотелось жить одним моментом. Как бабочка.
Минуты стали на вес золота.
Конечно, Ксюша давно поняла, что и этот чудесный мир полон дикости, жестокости, насилия, но обратно по-прежнему почему-то не хотелось. Чем дальше – тем больше привязывалась к новому миру…
И всё больше тонула в невозможных глазах охотника.
«Хватит уже о нм думать! – одёрнула себя. – Он на меня смотрит, как на неведому зверушку, не более…»
Однажды, вернувшись из леса с пьяной улыбкой на губах, Ксюша вдруг увидела, как Посейдон похитил милую нереиду Амфитриту, тоже титаниду, но помочь не успела: морские кони владыки морей быстрее мысли. Надрывный крик испуганной красавицы ещё долго стоял в ушах.
«А что если меня и сестёр ждёт такая же участь? Умыкнут, и станем мы чьими-то постельными игрушками на веки вечные» – в страхе размышляла она, понимая, что с такой рабской участью никогда не смирится. Не сможет.
Стряхнув с себя неприятные липкие мысли, уже привычным движением расправила могучие крылья и стрелой взмыла вверх. Ветер шумел в ушах от скорости, но он всё летела и летела вверх, полуприкрыв глаза, пока не оказалась на такой высоте, что если бы была в чуть менее взбудораженном состоянии – непременно завизжала бы с перепугу. Солнце палило нещадно, так, что не будь она титанидой – наверняка уже сгорела бы дотла.
Вдруг острое ощущение чьего-то внимательного взгляда заставило поднять голову, и девушка замерла, впервые разглядев лицо Гелиоса. Раньше не раз и не два пыталась из любопытства, но боялась подлетать слишком близко, даже когда он останавливал ненадолго ретивых солнечных коней, чтобы полюбоваться резвящейся золотоволосой красавицей.
«Какой красивый» – отстранённо подумала при виде солнцеликого титана. Волосы его, длиной по плечи, были того же цвета, что у Сфено – казалось, в них запутались все оттенки пламени, а золотисто-янтарные глаза сияли таким тёплым, ласковым и ярким светом, что, казалось, ослепляют всякого, кто хоть раз в них взглянул.
Ксюша ни за что не решилась бы подлететь ближе, хотя очень хотелось, если бы не упал с головы Гелия золотой венец, когда он слегка наклонился, чтобы рассмотреть титаниду поближе. Откуда-то девушка точно знала, то нельзя допустить соприкосновение этого венца с землёй, иначе будет что-то страшное, и, уйдя в красивое пике, быстро поймала его. Артефакт нещадно жёг руки даже ей, титаниде, оставляя ожоги на нежной коже, но всё-таки она удержала его, и, набравшись храбрости, даже самолично возложила на голову Гелиоса.
Прекрасный титан ослепительно улыбнулся ей, отчего в его глазах заплясали волшебные искорки. Наверное, раньше сердце Ксюши совершило бы сальто-мортале, но не теперь. Почему-то не взволновала красота солнечного бога. Восхищённо разглядывая его, она думала больше о том, как бы наконец научиться попадать в мишень больше пары раз, чтобы стереть с другого лица насмешливую ухмылку…
Неизвестно, сколько они провели бы в таком молчании, если бы не заржали и не взбрыкнули кони, недовольные приближением чужачки. Однако Гелиос усмирил их твёрдой рукой, а другой поднял обожжённые ладони девушки и легонько на них дунул, отчего ей показалось, что руки вновь обдало пламенем и жарким ветром, но ожоги исчезли прямо на глазах.
- Прости, молниеокая титанида. Любуюсь тобой – не могу наглядеться. Ты очень красива, в тебе столько жизни и радости, несмотря на невзгоды. – голос у него был под стать. Красивый, как музыка жаркого летнего ветра.
- Спасибо… – Ксюша смутилась, и, чтобы скрыть это, игриво улыбнулась: – А подглядывать за девушками нехорошо.
- Запрещаешь? – хмыкнул титан, хитро сверкая золотыми глазами и поймав её длинный мягкий локон, отчего девушка смутилась окончательно.
Усмехнувшись, устремилась обратно вниз, но солнечный титан вдруг остановил её, поймав за руку.
- Хочу предупредить тебя, красавица. Кое-кто из олимпийцев наблюдает за тобой, нехорошо так наблюдает. Советую тебе собрать и спрятать косы, очень уж они у тебя приметные… и спрятаться где-нибудь с сёстрами на время. Пусть гнев богов на титанов и их страх перед нами поутихнет. Тогда злая доля обойдёт вас.
Сказав это, он отпустил перепуганную девушку, и, ободряюще ей улыбнувшись, помчался дальше на своей золотой колеснице.
Вновь ударивший в лицо ветер немного отрезвил.
«Я что, сейчас… флиртовала с солнцем? – эта мысль и волновала и веселила одновременно. – Впрочем, странно, что меня это удивляет, после того, как меня весьма… опытно поцеловал ветер, и это не метафора. Кого из богов он имел ввиду? И чем мы с сёстрами ему или ей помешали?»
Как бы то ни было, после встречи с Гелиосом её не покинуло хорошее настроение, более того, захотелось плясать, буянить и веселиться. Хохоча, плескалась в воде с нереидами, подкидывала, как мячик, камушки, которые на проверку оказались приличными такими кусками скал, а потом, вспомнив танец нимф, повторяя их движения, закружилась в весёлом танце.
Она не знала, что кроме нереид и Гелиоса в этот момент (и не впервые) наблюдали ещё два бога.
- Ах, какие красивые у тебя волосы, молниеокая! – не выдержав, восхитилась юная нереида, восторженно рассматривая буйный золотой вихрь, вьющийся вокруг Горгоны, как солнечная река. – Таких точно нет ни у одной из богинь!
Волосы Медузы и впрямь были всем на зависть. Что только подтвердило метко пущенное с неба прямо в Медузу копьё.
...
Говорят, что человек ко всему может привыкнуть. Говорят, что для этого нужно не так уж и много времени.
Говорят… да много что говорят. Но если бы хоть что-то из этого было правдой, Ксюша уже давно привыкла бы ко всяким несуразностям и неожиданностям, происходящим в этом странном мире ежесекундно. Каждый новый день начинался и заканчивался тут тем, что за каждым поворотом обнаруживалось или происходило нечто на редкость нелогичное. Пришелица из железного века каким-то образом сумела полюбить этот странный мир, эту совершенно чужую жизнь, но стать его частью и привыкнуть к этим самым неожиданностям так и не смогла.
Да и как можно привыкнуть, например, к копью, прилетевшему с неба, и не попавшему в цель только благодаря чудовищно быстрой реакции титанового тела?
Толком не сообразив, что случилось, Ксюша с недоумением наблюдала, как нереиды с визгом уносятся дальше в море, а оттуда, куда упало копьё, разносится длинная рябь.
- Что за?.. – нахмурилась девушка, раскинув могучие крылья.
