В полусонном состоянии девушка с ужасом вспоминала свои первые рабочие дни. Все ее догадки насчет этой непростой работы, конечно, намного отличались от действительности, разумеется, не в лучшую сторону. В свой первый день Ксюша была как никогда позитивно настроена, внимательна, обходительна, расторопна и улыбчива. Но после того, как она обслужила буквально одиннадцать столиков, ее позитивный настрой куда-то улетучился, ноги начали предательски заплетаться морским узлом и гудеть, из-за шума неистово разболелась голова. Да уж, и врагу не пожелаешь такого, работенка та ещё. Видите ли горло у него болит, пива ему подогрей, или скатерть поменяй, потому что кофе пролил… Как только нормальные люди здесь работают? Разве что отчаянные совсем. Или отчаявшиеся... такие, как она.
В ресторане работалось немного легче. Контингент здесь был интереснее, солиднее, и всё же неоднократно Ксюша ловила на себе двусмысленные взгляды. Что странно, именно там ей работа нравилась тем, что можно и даже нужно было включать всё своё обаяние и шарм, сексуальность, ведь клиенты не позволяли себе ничего лишнего, а применяя все свои чары, можно было заработать неплохие чаевые. Нередко в заведение, где она работала, захаживали иностранцы (для этого и требовалось хотя бы общее знание английского языка, с которым у неё никогда проблем не было), и если посчастливилось обслуживать их столик, то безбедная жизнь на следующий месяц гарантирована. Но и казусов, как и на любой работе случалось немало. Например, однажды, стараясь быстро подняться по лестнице с подносом шампанского, Ксюша оступилась, и стоимость дорогущего напитка, равную половине её месячной зарплаты, стрясли с неё за проступок. Впредь девушка старалась быть аккуратной, и такого больше не повторялось. Впоследствии единственным беспокойным днём в её работе был тот, когда в их ресторан с важным видом явился Вова, который о том, что она работает, знать не должен был...
- Я, конечно, всё понимаю, Ковалёва, вы молодая, любите вечеринки и ночные посиделки... – откуда-то из заоблачной дали донёсся голос преподавательницы. – но извольте не спать во время лекции, проявите уважение. В конце концов, до сессии рукой подать, а у вас баллов по моему предмету кот наплакал.
Проморгавшись и окончательно сбросив пелену сна, Ксюша виновато потупила взор. Всё же Александру Сергеевну она уважала, в отличие от её предмета. Да и сессию надо сдать хоть как, “через не хочу”, иначе все мечты пойдут прахом. С остальными ведь предметами проблем вообще нет, а тут...
- Простите. – словно школьница смущённо ответила девушка, отведя взгляд.
- О чём мы сейчас говорили? – неожиданно добавила преподавательница, сканируя нерадивую студентку испытующим взглядом.
- Э-э... произведения Гомера? – растерявшись, попробовала угадать та.
- К вашему сведению, мы их прошли, и несколько занятий уже разбираем древнеримскую литературу. – закатила глаза Александра Сергеевна. – Сегодня у нас по-прежнему “Энеида”, но вряд ли вам нужна эта информация, ведь вы, насколько я успела заметить, не написали сегодня ни строчки конспекта. Зачем тогда приходите? Мне ваше эфемерное присутствие ни к чему. Откуда у будущего филолога, которого хвалят мои коллеги, такое пренебрежение к величайшим произведениям древности? Объясните, никак не могу взять в толк.
Обычно в таких ситуациях Ксюша деликатно отмалчивалась, но в этот раз выпалила, не задумываясь:
- Просто я не понимаю их! Все эти мифы, пафосная нелепая лирика, боги, герои, чудовища... Ну мы же не дети, в конце концов, сказки читать!
Преподавательница, глубоко любящая свой предмет, казалось, была потрясена до глубины души. Такого уязвлённого взгляда Ксюша ещё не ловила, и, осознав свою оплошность, от досады едва не откусила себе язык, но было поздно. Слово – не воробей, вылетит – не поймаешь.
- Сказки?.. – возмущённо выдохнула преподавательница. – Очевидно, вы не знаете даже элементарных вещей. Мифы – это не сказки, это форма сознания, цельный духовный пласт, так же как и произведения конкретных античных авторов. Чудеса литературы. Судя по всему, я не в силах объяснить вам это. Может, когда-нибудь вы поймёте... в чём я сомневаюсь. Итак, на чём мы остановились?..
Остаток пары Ксюша провела как в воду опущенная – недавно развившийся комплекс отличницы не позволял ей чувствовать себя комфортно после замечаний преподавателя. К тому же, она прекрасно понимала, что Александра Сергеевна во многом права: экзамены не за горами, а знания Ксюши по античной литературе весьма невелики. Позволить себе вылететь из университета девушка просто не могла по вполне определённым причинам, да и было бы это невыносимо обидно после стольких трудов, споров с совестью и моралью. Так что на переменах девушка упорно вчитывалась в мифы и строчки “Илиады”, хотя те так и норовили ускользнуть от понимания.
Вернувшись домой вечером, всё так же продолжала читать мифы. Ближе к ночи её уже неумолимо клонило в сон, но она, не сдаваясь, упорно продолжала вникать в ненавистное “чтиво”. В какой-то момент усталость всё же пересилила, к тому же, у девушки явно была повышена температура. Прикрыв глаза, она прислонилась к запотевшему от её легкого дыхания прохладному стеклу и погрузилась в полудрему. Яркий луч солнца скользнул по стеклу и смеженным векам, заставив моргнуть и поморщиться. Когда она невольно посмотрела на закатное солнце, виднеющееся за крышами многоквартирных домов, ей показалось, что она видит не привычное небесное светило, а ослепительную золотую колесницу Гелиоса, запряженную четверкой коней... и наваждение оказалось очень навязчивым.
“Так, всё, хватит с меня мифов, раз такие глюки” – устало зевнула она, захлопнув надоевшую книгу и решив немного отдохнуть.
Расположившись на кровати, девушка решила не думать ни о своём жутком детстве, ни о сессии, ни о скором приезде нелюбимого жениха. В голову почему-то лезли эти странные, волшебные образы из мифов, так резко контрастирующие с реальностью. Да, сказочными они тоже не были, в мифах оказалось много поистине человеческой грязи, но и много непередаваемо светлого, чего-то чистого – того, о чём можно было украдкой мечтать, и во что очень глупо было бы верить.
С этими мыслями она и уснула.
…
Примечания: *Гелиос (Гелий; иногда отождествляется с Аполлоном, но редко; у римлян – Сол) – бог солнца, сын Гипериона и Тейи. Каждый день путешествует на своей золотой колеснице с востока на запад, к своему дворцу. Принадлежит к числу тех немногих титанов, которых боги оставили на Олимпе после Титаномахии (войны богов и титанов).
…
...Сон был приятен и сладок, как в детстве. Снилось что-то расплывчатое, неясное, манящее неизведанностью, лишённое всех земных проблем и страстей. Потом вдруг что-то встревожило, прервав приятные сновидения. На улице весь вечер раненным зверем ревел по-зимнему холодный ветер, но сквозь пелену сна девушке показалось, что он дует прямо в лицо, хотя окно на ночь она вроде бы закрывала. То самое, знакомое в детстве, но позабытое ныне, чувство резкого падения в пропасть охватило с головой.
Спустя минуту ветер стал более мягким, но и более ощутимым, и вместе с ним словно издалека доносился... шелест? Нет. Шум воды. Морская песнь волн, обволакивающий холодный солёный воздух, слегка охлаждавший разгорячённое тело. Во сне чувствовался запах безбрежного моря, слышалось его шумное, могучее дыхание... Откуда?
Через какое-то время ощущения стали обостряться, обретая чёткость, будто перед глазами опускали мутное стекло. Всё реальнее, всё ярче становились звуки. Ощущение бесконечного падения сменило чувство невесомости, такое необычайно сильное и острое, что, казалось, оно иголками залезло под кожу. Слишком... слишком реально.
Дрожа от холода, девушка нехотя разлепила непослушные веки с твёрдым намерением закрыть чёртово окно, и так застыла, не в силах пошевелиться, широко распахнув глаза. Вокруг, всюду простиралась лишь пустота, голубая синь и холодный туман, вгрызающийся в горло, как дикий зверь. Выше – лишь облака и солнце, до которых подать рукой, а внизу...
