Скорпио посмотрел на него с таким изумлением, что Винса разобрал запоздалый стыд. Да с чего он вообще решил, будто мужик собирается до самой смерти вытирать ему нос? Это здесь, в Минентале, ему приходится спать с парнем. А за Барьером у него вполне может быть семья. Или, наоборот, кто-то, с кем он, как Ли, очень хотел бы посчитаться, и обуза в виде ни в одном месте не бойца ему совершенно не нужна!
— Простите, — поспешно проговорил Винс. — Вы, конечно, не обязаны водить меня за ручку. И я вам вовсе не навязываюсь. Просто…
Скорпио опять сгрёб его и притянул к себе. Пахло от него не особенно приятно — несвежей одеждой и гарью, и сидеть скособочившись было неудобно, но Винс стоически терпел.
— Пёрышко, — выдохнул Скорпио прямо ему в ухо, — дурачок, я же думал ты попрощаться пришёл, вежливый ты мой. Смотрел, как ты идёшь в этой синей мантии, и ждал, что ты скажешь, дескать, спасибо, дорогой друг, но я теперь послушник в ордене магов Воды и покровительство каторжника мне сто лет не сдалось. Мог бы и вообще не приходить, но всё-таки решил поблагодарить. Вот вам от меня амулетик за всё хорошее и на добрую память, бывайте.
— А вы ни с кем меня не путаете? — ядовито спросил Винс.
— Нет, — всё так же ему в ухо хмыкнул Скорпио. — Теперь точно нет.
========== Конец ==========
Дни шли, библиотека принимала всё более пристойный вид, и Винс даже задумался о том, чтобы переписать все книги по алфавиту, указать, где какая стоит, и следить за тем, чтобы маги не распихивали их куда попало. Помощи от Милтена было немного, справляться по-прежнему приходилось, главным образом, в одиночку, а потом маг опять ушёл. Поругавшись на прощание с Сатурасом, прямо запрещавшим ему уходить. «Вы не мой наставник и вообще не состоите в нашем ордене, и указывать мне не можете!» — заявил Милтен и гордо удалился в даль и в ночь (да, Винс поневоле оказался свидетелем шумной сцены). Как маг Огня собирался после этого возвращаться к приютившим его магам Воды, Винс и представить себе не мог. Ему бы точно совести не хватило.
Со Скорпио он тоже больше не виделся с того раза. Передал ему записку от Сатураса, терпеливо снёс те самые тисканья-вылизывания (на что-то посерьёзнее у любовника явно не хватило сил) и, вернувшись, сообщил старому магу, что Скорпио вряд ли в состоянии дойти куда-то дальше кустов за домом Эйдана. Сатурас задумался и велел Риордиану подготовить несколько лечебных зелий, чтобы с надёжным посыльным передать их некстати раненому разведчику. Винс в число этих надёжных точно не входил, и его посадили переписывать подмокшие тома с расплывшимися буквами. В совсем нечитаемых местах рукой Мердариона или Нефариуса текст был написан заново, и со всеми непонятностями обращаться следовало тоже к ним. Никакой отсебятины, Аданос упаси, не выдумывать, а брать книгу и спрашивать умных людей.
Маги откровенно нервничали. Сил шестерых никак не хватало на то, чтобы снять заклинание, наложенное двенадцатью. Милтен взбрыкнул, Ксардас (как понял Винс из случайно услышанных разговоров) помогать отказывался и вообще заявлял, что ничего у Сатураса и его компании не выйдет. Впору было звать на помощь болотных гуру вроде идола Кадара… Видимо, всё было совсем плохо, если маги Воды всерьёз обсуждали такую возможность даже не понижая голоса. Винса тоска одолевала от подобных разговоров и мыслей по их поводу, и он с головой зарывался в работу. Кое в чём из магических премудростей даже поневоле начал немного разбираться.
Ещё и ветчина кончилась, как ни растягивали её, кроша под конец в водянистый рис только для запаха. И сыр весь съели. Так что к рису трижды в день добавлялся только небольшой кусок мяса, причём только в обед, и была это отнюдь не упитанная домашняя свинка, а в лучшем случае падальщик. Оставалось поражаться людям, добровольно отказавшимся от возможности торговли с внешним миром ради призрачной возможности освобождения.
В лагере, кстати, поднимался понемногу глухой ропот. Барьер стоял всё так же незыблемо, маги чего-то мудрили и никак не могли намудрить, а Старый лагерь больше грабить и обворовывать не удавалось — те сами едва сводили концы с концами, и по слухам, Гомез еле успевал спроваживать на тот свет самых наглых из самых недовольных. Теперь уже тамошние банды нападали на караваны с рудой и несколько раз пытались захватить склад с рисом. В последний раз даже удачно, потому что отряд, напавший на шахту, отвлёк внимание на себя, а защищать поля и склад было толком некому. Поля, впрочем, стражники не потравили, как подумал первым делом Винс, едва услышал о ночном налёте. Хотели, наверное, ещё разок потом наведаться, когда новый урожай соберут.
Ходить за клеем и вообще спускаться в лагерь к ворам и наёмникам Сатурас ему запретил. Нанимал какого-то типа, чтобы приносил всё необходимое, а Винсу велел сидеть и не высовываться (и не то чтобы тот сильно возражал). Словом, жизнь пошла нервная и одновременно тоскливая. Спасало только переписывание книг, отнимавшее много сил и времени.
А потом вернулся Милтен со своим хвостатым приятелем. Тот тащил за спиной огромный зазубренный меч, и Винс поразился, как таким страшилищем вообще можно сражаться? Его же просто поднять не всякий сумеет! Милтен, непривычно потупив глазки и ковыряя носком сапога каменный пол, попросил у Сатураса прощения за учинённый на прощание скандал: «Я был не в себе, мастер, простите». Наёмник тем временем, пустив по рукам магов своё страшилище, объяснял, что это меч из древнего орочьего храма, где шаманы заперли его, боясь его великой силы. «Уризель, — объяснял наёмник, — меч какого-то там великого героя древности, попивший немало орочьей кровушки. Был когда-то зачарован, а теперь просто кусок стали. Ксардас говорит, будто его можно зарядить снова…» — «Ни слова про Ксардаса!» — гадюкой зашипел Сатурас, и наёмник благоразумно заткнулся. Винс, сбежавший из библиотеки ради такого развлечения, решил, что он, пожалуй, вернётся к работе, пока злющий старик не назначил его виноватым в чём-нибудь, а Милтен увёл своего приятеля умыться и поесть, благо кроме меча они притащили с собой не Кавалорном ли запечённого ли падальщика. Пахло по крайней мере знакомо и до одурения аппетитно, Сатурас даже подобрел слегка, когда ему предъявили такое замечательное дополнение к ужину.
За ужином Винс впервые за последнее время наелся по-настоящему. Желудок, отвыкший от жирной и тяжёлой еды, ныл, мешая уснуть, а рядом ворочался Милтен, от соседства которого Винс тоже успел отвыкнуть. Кажется, у мага тоже были нелады с животом, потому что посреди ночи он вскочил и принялся лихорадочно обуваться. Винс ему посочувствовал (у него самого желудок как раз начал успокаиваться), какое-то время терпеливо ждал, чтобы заснув, не развалиться, занимая всю койку, но Милтен что-то очень уж долго не возвращался, и Винс заснул наконец, не дождавшись его.
А ранним утром, ещё небо едва посерело, его выдернул из постели Риордиан.
— Собирай вещи и уходи, приказ Сатураса, — сказал он. — Быстро, быстро. Тебя не должно быть в лагере, когда об этом узнают. Мы-то можем за себя постоять, а вот ты — другое дело.
— О чём узнают? — непонимающе спросил Винс, торопливо одеваясь: очень уж вид у мага был… слишком напоминал тот, с каким Скорпио уводил его из замка.
Риордиан тем временем взял его сумку и со сноровкой, говорившей о немалом походном опыте, уложил в неё самое необходимое, пока Винс поспешно шнуровал ботинки и застёгивал пуговицы.
— Милтен и его дружок-прохвост, — злобно ответил он, — вытянули всю магическую силу из руды. Теперь наша гора — просто куча булыжников.
Винсу повезло — на дороге к Кавалорнову дому ему не встретились ни птицы, ни звери, ни люди. Кавалорну он решил сказать правду, а вот если там будут стражники из замка — им соврать, что сбежал от магов Воды, обозлённых пропажей магических свойств руды.
— Вот ведь совсем парень страха не знает, — покачал головой охотник, на счастье Винса, случившийся дома, причём один. — И на кого он собрался идти с этим мечом?
