Я невольно быстро глянула по сторонам, но никто из спешащих по утренним делам не обращал на нас внимания, кроме какой-то немолодой женщины, да и та с откровенной завистью смотрела на письмо в руках гнома. Должно быть, тоже ждала какой угодно весточки от родных и наверняка была бы рада не то что бандиту из Пыльного города, а хоть порождению Тьмы, окажи оно ей такую любезность.

— А мессир Лоренцо, значит, не сердится уже на меня? — я протянула руку, и гном, не устраивая никаких представлений в духе «сначала договоримся», спокойно отдал мне письмо. — За то, что я обещала ему яйца поштучно открутить, если с Луизой что-то случится по дороге?

— Да что вы, монна, — гном ухмыльнулся. — Мессир Лоренцо в таком восторге от вас и так сожалеет, что вам пришлось покинуть Хасмал. Такая потеря для парней вроде него! Ну, и для нас тоже, но нам, сами понимаете, проще. Мы тех, кто нам по сердцу, сами понимаете, хоть в Коркари, хоть в Тевинтере найдём.

— Ни минуты не сомневалась, что вы меня и здесь найдёте, — кивнула я. — Вот только грозить мне не надо, хорошо, сударь? И жизнью Луизы шантажировать тоже.

— Как можно, монна? — оскорбился гном. — Никаких угроз, сплошное взаимовыгодное сотрудничество! Лириум вам, понятно, больше не нужен… Или всё-таки нужен? Немножко, а? Просто чтобы был? Но ведь есть и другие вещи, кроме лириума? Глубинные грибы, скажем? Свеженькие, крепкие, тонко нарезанные и правильно высушенные, а не мешок полусгнившего дерьма, из которого надо уцелевшие шляпки выковыривать? Или там пузыри глубинников, тоже честь по чести разделанные? Да просто деньжат подкинем, не лишние ведь. Вам после того, что в Хасмале творилось, небось и нового бельишка купить не на что — куда это годится, чтобы такая женщина себе красивую тряпочку позволить не могла? Подумайте, монна, ладно? Кто-нибудь из наших всегда здесь. В том же «Приюте Вестника» этак между делом оброните, что вот-де ядовитых пузырей бы с полдюжины для растираний, или куда уж там яд глубинных охотников идёт? И вам непременно в самое ближайшее время доставят свеженький товар.

Я, помедлив, кивнула. Закатывать истерики смысла не было: раз уж связалась с Хартией, теперь не отделаешься. Можно, конечно, здешним храмовникам пожаловаться, но не приставят же ко мне круглосуточную охрану. И что бы там про Хартию ни говорили, про грызню внутри организации, про нарушенные договоры и зарезанных подельников, мне до сих пор везло — ко мне обращались исключительно серьёзные гномы. Бандиты и контрабандисты, конечно, но на удивление точно соблюдающие договорённости.

— Спасибо за письмо, сударь, — сказала я. — Имя ваше, я так понимаю, мне знать незачем?

— Вот до чего ж я люблю умных женщин, — проникновенно отозвался тот. — Жаль, матушка с детства мне в голову вбивала никогда не путать, где дело, а где любовь. Так ведь порой и хочется совместить, а? А нельзя. Бывайте здоровы, монна. Мы тут, рядышком. Свистите, если что.

Я опять кивнула и, не утерпев, прямо во дворе, в холл лазарета не входя, развернула просто сложенный треугольничком и даже не запечатанный листок.

«Милая, милая, бесценная моя наставница!!!

Мессир Лоренцо любезно сопроводил меня через Молчаливые Равнины в Солас, а магистр Галленус охотно принял меня в своём доме, хоть и выразил сожаление, что сами Вы теряете время понапрасну в убогой дыре, где вынуждены готовить убогие снадобья вместо того, чтобы дать развернуться Вашему несомненному таланту. Да, магистр Ваш пылкий поклонник, и только поэтому согласился принять в своём доме меня, зелёную ученицу — ему достаточно показалось Ваших слов о том, что я не совсем бесталанна. Так что всё у меня хорошо, мне выделили — Вы не поверите! — отдельную комнату, мою собственную, и я могу работать в лаборатории самостоятельно после того, как закончу ассистировать магистру или его ученикам. До сих пор не могу поверить, что весь этот ужас, голод, неустроенность — всё позади. Нет слов, чтобы выразить Вам мою благодарность за возможность покинуть Хасмал. Да благословит Создатель Ваше доброе сердце! Целую Ваши натруженные руки, до последнего вздоха Ваша преданная ученица Луиза Бестолочь Косорукая».

Я кривовато улыбнулась. Мы договаривались с девочкой, что та даст мне знать условленными знаками, если что-то не так. Конечно, помочь ей было бы сложно, но контрабандисты тоже люди… или эльфы, или гномы… и им тоже надо лечиться. Способы нашлись бы. Не особенно надёжные, медленные, дорогостоящие, но нашлись. Однако судя по подписи, у Луизы всё было в порядке, её не продали ни в рабство, ни в бордель, и она действительно работает у Галленуса в лаборатории, а не моет полы. Хоть что-то хорошее. И хоть какая-то польза от Хартии. Впрочем, обещанные ингредиенты, да ещё надлежащего качества, а не то, что неохотно притаскивали с собой солдаты, которым поручали набрать того и этого, будто мало у них своих забот… Как только удастся создать хоть небольшой, хоть на два-три дня вперёд, запас лекарств, надо будет вернуться к кое-каким исследованиям.

Я снова сложила листок треугольником и сунула его в карман. Надо будет написать ответ и придумать, как и с кем передать его. Зависеть от Хартии ещё и в переписке с ученицей всё-таки не хотелось.

========== Глава четвёртая ==========

Коул: Я не знал, кто я. Маги боялись, их боль звала меня, и я их освобождал.

Вивьен: Ты помогал магам сбежать?

Коул: Я убивал их, чтобы храмовники их больше не обижали.

Вивьен: Разумеется. Я могла догадаться, что помощь демона всегда сводится к кровопролитию.

Коул: Это было неправильно. Мне жаль.

— Вот, я же говорил, что она опять торчит в лаборатории, — для орлесианского шевалье сэр Этьен был вполне приличным парнем. Кто-то бы ещё сказал ему, что его очаровательная бесцеремонность и милая бестактность кажутся таковыми разве что ему самому. — Если Стентон не пьёт и не шушукается с подозрительными гномами по тёмным углам, значит, она варит очередное снадобье, которое даже из сенешаля Лизбет сделает привлекательную женщину. Добрый вечер, Элисса. Я правильно говорю?

— Вы ещё забыли упомянуть про зелья мужской силы, на деньги за которые мы покупали ячменную крупу и капусту, — огрызнулась я. Впрочем, вяло и без всякого желания пособачиться: я просто устала, и мне совсем не хотелось выполнять просьбы храмовников. — Чем могу служить, господа? Я немножко занята, как вы могли бы заметить. Раненых много, а травников всего пятеро, причём одна больше времени проводит в своём садике, чем в лаборатории.

— Простите, — у сэра Мартина, которого привёл с собой сэр Этьен, хватило совести слегка покраснеть. — Я не хотел вам мешать, но сэр Этьен сказал, что в Хасмале вы готовили какое-то средство, которое помогало худо-бедно продержаться до следующей поставки лириума.

— У Инквизиции тоже проблемы с лириумом? — удивилась я.

— Проблемы у меня, а не у Инквизиции, — вздохнул храмовник. — Я пытаюсь принимать его только перед рейдами или дежурствами, но мне уже… сложно.

Я понимающе кивнула. Человеку, лириум принимающему чуть ли не половину своей жизни, практически невозможно глотать голубенький порошок исключительно по служебной надобности. Храмовник старше тридцати-тридцати пяти вынужден принимать его просто потому, что без него уже трещит голова, ломит все кости, тошнит, и вообще хочется сдохнуть. Но те, кто лириумом злоупотребляет, постоянно на виду у более молодых или более устойчивых к нему сослуживцев, и многим храмовникам кажется, что погибнуть в схватке с магом крови — участь гораздо лучшая, чем неуклонное сползание в безумие. Поэтому самые благоразумные терпят до последнего, стараясь обойтись без лириума сколько это возможно.

— Одно «но», — сразу сказала я.

— Всего одно? — иронически уточнил сэр Мартин. Выговор у него точно был не орлейский, а морда точно не ферелденская, но и знойные Антива с Ривейном своей кровью с мужиком не делились. Да ещё и обращение “монна”. Вольная Марка, очевидно. Не то чтобы это имело какое-то значение — просто я привыкла прикидывать заранее, каких проблем от кого следует ждать. Не старый ещё, но уже схлопотавший настоящую зависимость от лириума храмовник мог так же быстро и прочно подсесть на зелье, которое я варила для его хасмалских коллег, как и тот же сэр Этьен. Но в марчанской каштановой с проседью голове хотя бы не водились орлесианские тараканы в масках и вычурных нарядах.