— Если вы устали с дороги, вам лучше спать у себя, наверное.

— Вы в самом деле обо мне беспокоитесь, или я просто буду вам мешать?

— Не будете, — вздохнула Катриона, отодвигаясь к стене. — Но вы и правда плохо выглядите.

— Даже маги-целители не всесильны.

— Это я знаю, — сказала она довольно мрачно. Каттен старался как мог, но и у него время от времени умирали и раненые, и просто больные. Как тогда, с повальной лихорадкой… Что он, в общем, мог сделать один на всё баронство? У него в то время даже ученика ещё не было.

Консорт лёг с краю, не снимая и даже не развязывая неизменную свою стёганую штуковину, державшуюся на одном поясе.

— Вам постоянно снятся кошмары, — сказал он. — Но со мной вы вроде бы спите спокойнее. Почему вы не заведёте фаворита или фаворитку?

— Кого? — ядовито уточнила Катриона. — Конюха?

Он коротко посмеялся, но спорить не стал, спросил только:

— Хорошо, не надо конюха. Но почему вы сиру Аларику не зовёте, хотя бы когда сира Эммета в крепости нет? И теплее, и не так страшно вдвоём. Боитесь лишних разговоров? Так наденьте на неё своё колечко, вы же глава семьи и сеньора Вязов, не думаю, что ваш маршал будет против.

— Я не… — Про то, что Аларика хочет спать одна, Катриона говорить не стала, а на предложение надеть на неё своё кольцо брезгливо покривилась: — Мне не нравятся женщины. Ну… не в этом смысле.

— Да, — усмехнулся Меллер, — похоже, мне и впрямь нужно привезти сюда какого-нибудь музыканта. Только не старого пьяницу, побирающегося по кабакам, а молоденького-хорошенького, с тонкими длинными пальчиками и влажными бездонными глазами. Чтобы его просто не принимали всерьёз как мужчину и чтобы он с вами спал вместо кошки.

— Везите, — благосклонно кивнула Катриона. — Только не вместо кошки, а чтобы в самом деле умел играть на лютне или на чём-нибудь таком. Но никто, наверное, не согласится ехать к нам в глухомань? Или смотря сколько заплатить?

— Кое-кому крыша над головой и еда хотя бы дважды в день — уже бы неплохо.

— Почему только два? — удивилась она. — Завтрак, обед, ужин, всё как полагается.

— Да, вначале уличный певец счастлив будет, что нашёл кров, стол и постель. Только эта братия очень быстро наглеет и забывает своё место, — хмыкнул Меллер. — Будет такой соловушка петь про любовь, будут ваши девушки ходить за ним табуном, а парни будут злиться и норовить устроить ему тёмную, чтобы всякие чужаки местных девок не портили. А если он ваше колечко наденет, так тут же задерёт нос и начнёт вести себя, как левретка знатной дамы: всех облает, всем нагадит, а к вам будет бегать скулить и жаловаться, что никто не в состоянии оценить его тонкой возвышенной натуры.

Катриона даже не сразу нашлась, что ответить на такое.

— А что, нормальных людей среди музыкантов нет? — спросила она наконец.

— Есть, конечно. Но с ними всё равно сложно. Талантливые люди ведь в самом деле натуры чуткие и ранимые, — он вздохнул, видимо, вспомнив свою фаворитку.

Катриона не знала, талантлива ли та. Наверное, да, если после четырёх строчек случайно прочитанных стихов они с Аларикой завесили ни в чём не повинное зеркало. И какие же ещё смутные и недобрые тени чудятся госпоже Сильвер, и как сильно она надоедает со всем этим своему покровителю? И не спросишь ведь, а спросишь, так опять получишь щелчок по носу: не твоё дело. За «безобразный скандал» Меллер извинился, да только это же ничего не значит. Пусть не любить законную супругу, но хотя бы доверять ей, делиться бедами и тревогами… С чего бы? «Никогда больше не стану расспрашивать его о делах и о жизни в Озёрном, — сердито подумала Катриона. — С него наследник и новая крепость, с меня имя. Всё. А что ладить друг с другом — это скучная и тяжёлая работа, так не больно-то он сам рвётся её выполнять».

========== Глава 19 ==========

— Да поджог это был. Не то что откровенный — демонстративный, прямо сказать.

— За то, что вы брак заключили со мной, а не с дочкой бакалейщика средней руки?

Меллер и сир Кристиан разом обернулись к ней, и Катрионе показалось, что консорт успел согнать с лица снисходительную улыбочку.

— Не знаю, сира Катриона, — сказал он серьёзно. — Вряд ли: слишком чисто сработано, без Ночных не обошлось, а они за свои услуги берут немало. Бакалейщик средней руки мог бы, конечно, наскрести на контракт, если бы был всерьёз оскорблён отказом. Но у меня ни с кем не было не то что предварительной договорённости о помолвке, а хотя бы официального знакомства. Думаю, мы просто в очередной раз помешали кому-то.

— То есть, — нахмурился сир Кристиан, — ледяной водой на морозе вас тоже не случайно облили?

— Кто знает? — Меллер, как водится, пожал плечами. — Ночной пожар представляете себе, думаю? — Сын барона Волчьей Пущи кивнул с кривоватой усмешкой, и Катриона подумала, что ему и представлять не надо. Он этих ночных пожаров, охраняя западный берег Гремучей, наверняка навидался досыта, хоть и поменьше уже, чем его отец и дяди. Ещё ей очень хотелось сказать пару ласковых Гилберту Меллеру, так о многом, оказывается, умолчавшему, но она сдерживалась, не желая ссориться с консортом в присутствии постороннего человека. — Ночь, — продолжил скромный и молчаливый, когда не надо, мантикора его заешь, супруг, — не темнота, а неровный мечущийся свет, суматоха, толчея… могли и случайно плеснуть в общей сутолоке, но отец с дядей в это не верят.

— Вас потому и послали сюда, не дав даже толком поправиться? — уточнил сир Кристиан. — Что опасаются, не было ли это покушением?

— Сослали, — с невесёлым смешком поправил его Меллер. — Да, запретили деточке возвращаться в Озёрный, пока большие дяденьки разбираются с поджогом.

— А мне это знать не нужно было? — не утерпела-таки Катриона.

— Видимо, нет, раз вы не спрашивали.

Она досадливо стукнула кулаком по раскрытой ладони. Ну, не было у неё привычки лезть к людям с расспросами! Кто хочет о чём-то попросить или чем-то поделиться, считала она, того и расспрашивать не надо, только слушай да кивай. Но Меллер с нею ничем, видимо, делиться по доброй воле вообще не собирался. А она мало того, что не хотела надоедать ему без крайней нужды, ещё и зареклась пытаться с ним поладить: носит он серебряные браслеты, и ему этого, похоже, выше головы хватает. Так с какой радости ей перед ним прыгать на задних лапках?

Чтобы не наговорить ему всего этого и ещё раза в три побольше — сгоряча-то, — Катриона с излишним вниманием уставилась на сира Бирюка, гоняющего, иначе не скажешь, сира Эммета по подвалу, где у егерей было что-то вроде тренировочного зала. Подвал был тесноват и темноват, а низковат даже по меркам не особенно высокой Катрионы, зато надёжно укрыт и от непогоды, и от любопытных мальчишеских глаз (а то ведь тоже похватают палки и пойдут лупить друг друга без присмотра опытных и знающих людей, то есть, покалечатся, к гадалке не ходи). Да уж, что бы там ни говорили про молодость, азарт и свежие силы, но в бою, даже учебном, многолетний опыт бьёт все эти достоинства юности с той же лёгкостью, с какой волкодав душит подвернувшуюся крысу. «Будь схватка настоящей, — подумала Катриона, — сир Эммет уже наверняка валялся бы либо мёртвым, либо связанным — каким был бы нужен старому наёмнику». Она даже немного удивилась тому, насколько её маршал не боится показаться смешным неловким неумехой, если не постеснялся попросить сира Матиаса показать парочку новых приёмов в присутствии сеньоры, её консорта и баронского сына. Она бы так точно не сумела. Сама она, выцарапав два-три раза в неделю сравнительно свободный часок, размяться с отцовским мечом приходила всегда в такое время, когда в подвале не было никого, кто мог бы поглядывать на неё со снисходительной ухмылочкой.

— Я думала, наёмникам нельзя учить чужаков, — сказала Катриона, обращаясь к Ренате, тоже следившей за напарником и его случайным — или не случайным? — учеником. — Ну… тех, кто не состоит в вашей гильдии.

— Почему? — удивилась та. — В Уставе об этом ни слова нет. Запрещается только брать два контракта одновременно. То есть, требовать деньги за чьё-то обучение, попутно охраняя кого-то другого, мы не можем. А бесплатно — пожалуйста. Другое дело, что наш брат-наёмник о-очень редко что-то делает бесплатно.