Им чем-то сразу приглянулась Аларика. Цветочную душу, что ли, почуяли? Дриады твёрдо пообещали ей сына, хотя никакого живота ещё даже под платьем не было видно, не то что под тёплым плащом. Сир Эммет надулся от гордости, словно это было его заслугой, лесные девы посмотрели на него со снисходительным презрением, а Катриона, не утерпев, спросила всё-таки, не знают ли они верного способа зачать девочку. Мало ли, что там Рената говорила. Она же не настоящая дриада и росла уж точно не в лесу.
Но нет, не знали лучницы такого способа. Или не хотели делиться им с кем попало. Зато они передали Катрионе письмо от гномов, и на этот раз оно выглядело куда приличнее. Свиток пергамента опять был перевязан кожаным шнуром, но и пергамент, и шнур уже не смотрелись подобранными на помойке. Запечатано письмо не было, однако Катриона решила не совать туда нос раньше консорта. Ну их, этих гномов, мало ли чего они придумали против слишком любопытных? Вдруг ещё что-нибудь похлеще, чем маги? Свиток она положила в стол к Меллеру, а ему отправила обычное письмо, извещая об ответе Дома Морр. Правда, когда ещё по такой дороге письмо это будет доставлено в Озёрный…
Погода стояла — как раз Равноденствие праздновать. Солнце не просто сияло с бесстыдно-синего, совсем уже высокого неба, оно пригревало так, что без ветра становилось по-настоящему жарко даже в безрукавке. Обманывало, конечно. Дразнило перед тем, как надолго, чуть ли не до самых Ворот Лета спрятаться в комьях грязно-серых туч, неизменно наползающих в это время года то с Хмурого хребта, то с Серого кряжа. Но пока было солнечно и почти безветренно, особенно в закрытом со всех сторон дворе, и можно было веселиться без помех, радуясь окончанию зимы.
Вот только Катриона в веселье по-прежнему не участвовала, только вынесла с кухни ведёрко углей и подожгла чучело зимы, рассыпав их по соломе (полыхнуло сразу же, дружно и жарко, и народ одобрительно загудел, радуясь доброй примете), а за общим столом лишь посидела часок для приличия, благо теперь было кому её подменить, не на ней одной висели Вязы с их обитателями. Тоска, отпустившая было понемногу после похорон Вальтера, вдруг опять накатила с новой силой, и Катриона почти сбежала, чтобы никто на празднике не видел её слёз. Надо же ей было даже в Роланде разочароваться! Теперь и безнадёжно помечтать не о ком.
А чуть дороги подсохли, приехал её консорт.
========== Глава 18 ==========
— Кузен он мне только формально. У нас обычно, чтобы лишний раз голову не ломать, всех более-менее близких по возрасту зовут кузенами-кузинами, а постарше — дядюшками и тётушками. На самом деле Ланс сводный брат жены одного из моих кузенов. Парень умный, энергичный и честолюбивый, сразу понял, что войти в нашу семью на любых условиях — это верный шанс чего-то в жизни добиться, вот и старается изо всех сил. Барон уже спрашивал о нём. Он давно уже, оказывается, подумывает о толковом помощнике для своего управляющего. Если Ланс согласится переехать сюда, сможет неплохо устроиться. Всё-таки стать управляющим барона Волчьей Пущи — это немало для кое-как признанного бастарда.
— Кое-как?
— Да, это было одним из условий брака: признать детей от любовниц и просто случайных партнёрш, чтобы никаких пятен не было на репутации очередной госпожи Меллер. Саккар помялся, повздыхал, но уж очень хотел с нами породниться, так что признал аж четверых.
Вообще-то, для начала они друг на друга наорали так, что сира Аларика, неуверенно сунувшаяся было как-то их примирить, попятилась и бочком-бочком убралась с глаз долой, видимо, чтобы не попасть под горячую руку. Они-то с супругом грызлись всегда вежливо и негромко, Аларика ещё и говорила при этом таким сладким голосом, что за один только этот медовый голосок Катрионе на месте сира Эммета нестерпимо захотелось бы дорогую жёнушку поколотить. А они с Меллером закатили безобразный скандал, он даже подвернувшийся под руку колпак с гномьей лампы хватил об стену так, что только зелёные с позолотой осколки полетели. Прямо как Лидия и говорила: «Не злите спокойных людей — плохо будет». Катрионе, воительнице недоделанной, наслушавшейся идиотских баллад про королеву Маэву, тоже было что припомнить дорогому консорту, который не иначе как в одиночку решил пожар на дядином складе потушить, и оба прямо-таки с наслаждением орали друг на друга, потому что в планы обоих ну никак не входило овдоветь, а дорогой консорт и бесценная супруга просто рвались оставить спутника жизни в трауре.
Досыта наругавшись, Катриона позвала служанку подобрать осколки, а сама уселась у рабочего стола, чтобы не растаскивать битое стекло по комнате и дальше. Меллер встал у окна, видимо, по той же причине, и Марта сперва руками собрала те куски, что покрупнее, складывая их в старую тряпку, а потом уже взялась за веник.
— Закопай где-нибудь у забора, что ли, — уже нормальным своим, спокойным голосом сказал Меллер. — И осторожнее, эти кривые длинные осколки — та ещё дрянь. Так и норовят в пальцы воткнуться, особенно под ногти.
— Ой, ваша милость, а можно я вот эти большие возьму? — спросила Марта, косясь на тряпицу, в которую завязала куски зелёного стекла. — По матери дядька у меня гончар в Старице, я ему отдам, он их в глину вмажет — и красиво будет, и края острые спрячет.
Меллер то ли хмыкнул, то ли фыркнул, махнул рукой, дескать, забирай, и спросил Катриону, нужен ли вообще ей колпак на лампу: заказывать новый, или она всё равно его будет снимать? Поглядывали они один на другого всё ещё неласково, но ругаться больше не было желания ни у кого. Вернее, обоим было неловко, что так сорвались. Пришлось придумывать такие разговоры, чтобы как-нибудь нечаянно опять не коснуться поведения друг друга, и Катриона спросила про парнишку, приезжавшего перед Равноденствием. Кажется, по речи судя, матушка у него тоже не из простых была. Много, видно, таких, кто учится петь, рисовать и играть на лютне, а сидит при этом впроголодь.
— Вы ответ гномов прочитали? — спохватилась она, что вот болтает о всякой ерунде, а про важное дело чуть не забыла. — Я вам в стол его положила.
— Прочитал, — усмехнулся Меллер. — Старейшины Дома Морр категорически против того, чтобы рядом с ними работали забывшие заветы предков мерзкие и подлые отродья Ильфердина. Появление рядом с Чёрным Лесом гномов из Дома Ильфердина будет расценено Домом Морр как откровенно враждебное действие.
— Они что, войну нам объявят? — изумилась Катриона.
— Да нет, конечно, что вы, сира, — сказал Меллер устало. Он вообще выглядел неважно: похудел, осунулся… Не поправился ещё, видимо, толком. И на кой попёрся в такую даль? Мог бы вместо себя брата прислать или хотя бы этого Ланса-воробья. Сам вон себя не бережёт, а на неё наорал, как на служанку криворукую, грохнувшую стопку тарелок разом. А он, между прочим, её консорт, а не глава семьи. Напомнить, что ли, кто он и кто она? Так ведь такому напомни — он тут же захочет освежить память бесценной супруге, как предлагал ей денег и на венчание, и на погашение долга барону. Сама выбрала, не жалуйся теперь. — Это такое завуалированное приглашение к началу более близкого знакомства, — продолжил Меллер, не догадываясь, понятно, о чём думает его супруга, — не смейте нанимать чужаков, мы и сами готовы с вами торговать.
— Если бы меня так приглашали торговать, — буркнула Катриона, охотно пользуясь законным поводом проявить недовольство, — я бы послала их… к оркам в горы.
— Ну… вы худо-бедно привыкли ладить с дриадами, а меня с детства учили договариваться с гномами. Мы же с Домом Ильфердина такие партнёры, что друг без друга разоримся, пожалуй. Словом, настолько-то я гномов знаю: раз прислали хотя бы такой хамский ответ, значит, заинтересованы, иначе вообще не соизволили бы ответить.
— А Ильфердину тоже не понравится, что вы путаетесь с Домом Морр?
— Конечно. Но кое-кого пора уже легонько щёлкнуть по носу, чтобы не зарывались. Дом Халната они, видите ли, нам простили! — он фыркнул не хуже своей чародейки. — Вот гномов мы ещё не спрашивали, с кем нам дела вести. Мало нам королевских и прочих чиновников.
