– Я помогу.

Когда мы остались в особняке одни, я чуть расслабилась. Никита вел себя так, словно мы много месяцев собирались приехать к нему на праздник и были самыми желанными гостями. Моя дочка выглядела спокойной и счастливой рядом с ним. И хоть умом я понимала, что так происходить не должно, но время от времени забывалась. А может, действительно мы не делаем ничего плохого? Я ведь совсем не покушаюсь на Никиту, лишь принимаю его доброту.

Ужин оказался потрясающе вкусным, мы так увлеклись им и душевным мультфильмом, что чуть не пропустили полночь. Лишь когда большие часы у дверей начали бить, Ник быстро разлил шампанское.

– С новым годом, спасибо за всё, – сказала я мужчине.

– И вам спасибо, Ева.

Я поняла, он имеет в виду дочь. Весь вечер мое сердце то и дело волнительно билось от мысли, что девочка где-то рядом. Но попросить показать ее я не смела.

– Как новый год встретишь, так его и… проживешь! – деловито заявила Таська.

Девочка явно где-то услышала расхожую фразу и переиначила на свой лад. Мы с Ником прыснули, а потом как-то враз сделались серьезными.

– Мне нужно позвонить, простите, – сказал он.

Я кивнула. Конечно же, ему нужно поздравить Есению, которая сейчас вдали. Возможно, кого-то еще из близких. Мне же связываться было не с кем. Самый мой родной человечек, Таська, со мной. Бабуля наверняка спит, она поздравила нас заранее. Единственная подруга живет за тысячи километров и праздновать будет лишь через несколько часов.

Тася вновь включила мультфильмы, уже сама. Я же поднялась на ноги. Окна в гостиной были почти от потолка до пола, выходили в сад. Я посмотрела на заснеженную улицу, вдали взрывались фейерверки. Несколько минут я завороженно наблюдала за символом праздника, а потом сквозь шум начала улавливать посторонние звуки. Наверху заливался плачем ребенок. Мое сердце замерло, а в следующую секунду отчаянно заколотилось. Во власти какого-то странного инстинкта я двинулась к лестнице.

Найти комнату малышки не составило труда, ее крик сам звал меня. Я вошла в просторную нежно-персиковую спальню, взгляд сразу приковала прелестная колыбель. Большая, со струящимся светлым балдахином. Кроватка тряслась и издавала негодующий плач. Хотя конечно же, хныкала не мебель, а ее хозяйка – Ляля. Не дыша, я подошла ближе.

Девочка глянула на меня своими светло-карими глазками и зашлась сильнее. Я, забыв стеснение, протянула ладони, взяла малышку на руки. Чуть прижала к груди, принялась медленно укачивать. Может, маленькая проголодалась или мокрая? Хотя на ней, скорее всего, ультракомфортный подгузник. Я просто убаюкивала Лялю в надежде, что скоро к нам присоединится ее отец.

Никита

Я не собирался скрывать от Есении, что приютил Еву и Тасю в новогоднюю ночь. Полностью осознавал, какие могу получить проблемы, но врать было бы слишком противно. А поступить иначе я просто не мог. Даже не допустил мысли, что могу оставить их в опасности. Мне хватило тревожной дороги к ним от своего дома.

Однако Еся не спросила меня, где я и с кем, как дочь… Поговорила отрывисто, заливаясь смехом. Невеста явно чувствовала себя счастливой. Впрочем, я рад за нее. Матушка же, в отличие от будущей невестки, засыпала меня вопросами и упреками. Тут уже я сам поспешил закончить разговор. Главное, у родителей все в порядке – мама купировала загул отца с лучшим другом. Остальное потом.

Я вышел из кабинета и застал сонное царство. Таська сладко уснула под мультик, положив руку под щечку. Меня передернуло, когда я вспомнил ее полные страха глаза. Так больно мне тогда стало за малышку. Может, что-то человечное во мне еще осталось после жесткой спортивной и публичной жизни? Или малая до сих пор очень сильно ассоциируется с Лялькой. Кстати, о дочери, скоро она затребует есть. Маленькая просыпается средь ночи чаще обычного – как правильно заметила няня, у нас беспокойный ребенок.

У самой комнаты Оли я услышал непривычный для нашего дома звук, кто-то тихо напевал размеренную песню. Колыбельную. Мне отчего-то стало не по себе – я думал, Ева пошла в ванную, а она поднялась к Ляльке. От их встречи я не ощущал страха или негатива. Просто волнение. На негнущихся ногах я проследовал к двери.

Ева ходила по комнате, Ляля посапывала у нее на руках. Неужели, гостье удалось угомонить нашего ребенка без бутылочки? Дочка сладко прикорнула у нее на груди.

– Малышка спокойная, прямо как моя Тася, – улыбнулась молодая женщина, завидев меня у входа, – та тоже могла за несколько минут угомониться. Не представляю, что бы я делала, будь у меня еще ребенок беспокойным.

Последняя фраза выдала нечто личное, и Ева смутилась. Она нагнулась над колыбелью, осторожно опустила в нее Ляльку. Та почмокала немного, но не проснулась. Гостья прошла к дверям.

– Таисия тоже спит, – сообщил я Еве уже в коридоре.

Та улыбнулась, как показалось, грустно.

– Ей давно пора.

И тут я вспомнил.

– Там под елкой подарок – коробка в белой упаковке. Не знаю, зачем я приобрел куклу для совсем взрослого ребенка. Пусть достанется Тасе.

Ева посмотрела на меня как-то беззащитно, нахмурилась.

– Никита, я вам правда очень благодарна. И Таська в полном восторге! Но… Не стоит ее так задаривать. У вас есть своя семья.

Она перевела дух, а я поймал себя на том, что смотрю лишь на ее губы. Аккуратные, пухлые, светло-розовые. Нижняя искусана слегка.

– Я рад, что девочка счастлива, – я отмер, – поверьте, если бы у меня не было возможностей, я бы, наверное, и не делал то, что делаю.

Ева вздохнула.

– Вам кажется, вы в долгу передо мной из-за Ляли? – вдруг спросила она. – Но это не так. Я получила свой гонорар.

Она опустила голову, а я усмехнулся. Вот, значит, как она объясняет мое внимание. Впрочем, так спокойнее.

– Мне ничего не стоило немного помочь вам, – сказал я, – и закроем тему. Если не хочется спать, предлагаю посидеть у камина и допить шампанское. И… может, на «ты»?

Ева быстро глянула, кивнула. Я повел девушку в гостиную.

– У тебя потрясающий дом, – выдохнула Ева, вытягивая стройные ножки по направлению к источнику тепла.

Таську мы унесли наверх в соседнюю с Лялей комнату. Там иногда ночевала моя мать, несколько раз няня. Ева переодела малышку в пижаму и вновь вернулась ко мне в большую комнату.

Я подал ей бокал и разместился рядом в таком же сером низком кресле. Камин мы встроили в лицевую стену гостиной. Правда, в основном он служил для красоты. Есения не жаловала сей девайс, боялась высушить кожу. А я все время мотался по делам. Изредка получалось присесть у огня с книгой.

– Моя мама и Еся с тобой бы не согласились. Они в два голоса убеждают меня переделать интерьер, хотя ремонт совсем новый. Но здесь нет ничего ультрамодного или наоборот, антикварного. В общем, гордиться нечем.

В моем тоне не просквозила обида, желание пожаловаться. Скорее, я говорил с иронией. Близкие женщины и правда критиковали мой вкус в оформлении жилища. Но в своем королевстве я рулил исключительно сам. Да и Есении на самом деле было совсем не интересно заниматься бытовухой. На критике ее активность заканчивалась.

Ева промолчала, явно придержав свои мысли при себе. Другая бы не упустила момент мне поддакнуть. Но эта женщина своей сдержанностью располагала меня куда больше, чем остальные комплиментами. В комнате повисло молчание, и я решился спросить.

– А ты как выбрала ваше с Тасей жилье? Не думаешь его поменять?

Она сдвинула брови, и я уже хотел извиниться за бестактность. Но гостья заговорила.

– Моя знакомая уехала к жениху в Питер, а свою жилплощадь продавала. Нельзя сказать, что желающих оказалось море, и она согласилась подождать… Пока я не рожу и не получу свои деньги. Правда, их все же немного не хватило. Но Элеонора, директор сада, дала мне справку о хорошем доходе. Так у нас с Таськой появилось отдельное жилье.

Ева сделала глоток.

– А раньше где вы жили?