– Вы не помешали, но мне очень неловко.

Я не соврала, и правда, я чувствовала смущение, глядя на большие белые пакеты. Здесь не было унижения от того, что богатый мужчина привез нам своеобразную «благотворительную помощь». Но у Ледянского есть свои родные, перед праздниками он должен быть с ними.

– Снежный король!

Таська появилась из-за шкафа, который отгораживал входную дверь от дивана.

– Привет, принцесса.

Дочка замерла. Никита обращался к ней по аналогии с ролью, которую она играла на празднике. Таисия к нему, впрочем, тоже. А может малышка и правда верила, что мужчина – сказочный персонаж. Второй день он балует ее гостинцами.

– Посмотрите там сами, что ей можно дать, – мягко попросил Ледянский и улыбнулся дочке.

Та сначала распахнула светло-карие глазки, глядя на пакет, потом перехватила взгляд «короля» и захихикала, сморщив маленький носик. Потом вдруг сделалась серьезной.

– Ты поиграешь со мной в настольную игру? Мама не хочет.

Никита замялся, а я покачала головой.

– Тась, снежный король, наверное, занят. Как бывает и с твоей мамой. Но вечером мы поиграем, обещаю.

Ледянский вдруг повернулся ко мне.

– Я, может быть, мешаю? У всех полно хлопот перед праздниками.

В его глазах промелькнуло что-то такое, как сейчас у Таськи. Надежда, что тебя не оттолкнут. Я не сдержала улыбки.

– Да ничего особенного, Никита. Выпьете чаю?

Идти далеко не пришлось, обеденный стол располагался тут же у окна. Я налила Ледянскому дымящийся напиток в самую большую кружку, которая прежде стояла у нас без дела. Разрезала клубничный пирог, который он же и принес. Сама тоже присела с чашкой. Таська присоседилась к мужчине со своей игрой.

– Бери карточку, – требовала она.

Никита, счастливо улыбаясь, послушался.

Сейчас я была даже рада назойливости дочурки. Она заполняла повисшую между нами недосказанность. Было бы куда проще, передай хоккеист пакеты матери-одиночке и вежливо попрощайся. Но Ледянский откровенно не захотел уходить. Он вел себя скованно, но его не тяготило наше общество. Скорее наоборот, он все еще боялся помешать.

Я украдкой рассматривала его лицо и поражалась, насколько оно необычно и красиво. Стоило ему задуматься, оно превращалось в ледяную выточенную маску. Но как только Таська обращала его внимание на себя, черты мужчины озарялись теплотой и добром. Глаза при этом оставались все такими же глубокими, цепляющими. Когда он задерживал их на моем лице, меня бросало в жар.

– У вас уютно, – произнес Никита, когда Тася отвлеклась.

Ледянский отлично воспитан, ведь наверняка наша комнатушка кажется ему конурой.

– Мы смогли приобрести это жилье на деньги от… работы, – запнулась я, но Никита понимающе кивнул, – еще осталось чуть-чуть выплатить по кредиту. Но зато не нужно снимать квартиру.

Ледянский снова серьезно качал головой. Ему реально интересно слушать про мои дела?

– Вы живете здесь вдвоем? – он приподнял брови.

Я не сразу поняла, куда он клонит. Потом решила, видимо, он намекает на мою личную жизнь.

– Да, только вдвоем, – не стала врать. Зачем?

Мужчина вновь подарил мне долгий взгляд. Его глаза скользнули вниз по губам к шее и даже как будто задержались на груди. Свитер скрывал мои формы, которые все равно выделялись относительно худощавой фигуры. Не отрываясь от меня, он медленно потер чашку, и мне вдруг стало страшно. Что если он надеется на особую благодарность за гостинцы? Конечно, такой человек запросто нашел бы себе хоть миллион любовниц, если б захотел изменить невесте. Тащиться в Подмосковье с пирогом и куклами для этого совсем не обязательно. Но я отчетливо увидела в его глазах интерес. И самой вдруг стало трудно дышать.

Он занят, рядом мой ребенок. Я бы в страшном сне не позволила себе ничего лишнего. Но вдруг всей кожей почувствовала желание отдаться этим сильным рукам, увидеть совершенное лицо, охваченное страстью. Узнать, каков он в сексе – нежен или наоборот напорист и уверен. Я вдохнула ртом. Ну и мысли!

Никита тоже выдохнул и потер руки. Таська прыгала на диване с игрушкой, телевизор вопил голосами мультперсонажей. А между мной и едва знакомым мужчиной проносились только нам понятные токи. Не знаю откуда, но во мне рождалась уверенность – он всё понимает и ощущает то же самое. Мы обменивались робкими взглядами, и было чувство, что между нами сейчас нечто произошло. А возможно, это были лишь мои галлюцинации.

– Я пойду, Ева? – голос мужчины прозвучал очень сдавленно.

Я вообще не могла издать ни звука, только молча кивнула головой. Страх сковал настолько, что я едва нашла силы проводить его и дежурно попрощаться. А когда за Никитой закрылась дверь, к эмоциям добавилась жуткая неудовлетворенность. Тело ломило, даже грудь, казалось, стала тяжелей. Хотелось выть от желания догнать его, прижаться. Зависть никогда не была мне свойственна, но сейчас я до дрожи понимала, насколько его невесте повезло.

Первая мысль об этом пришла мне еще в клинике, где я находилась перед родами.

Я до сих пор помню ту уютную палату, почти комнату. Широкая кровать посередине, тумбочка с журналами и книгами, телевизор. Медицинский центр окружил меня полной заботой. Есения приезжала, но редко. А в один из дней доктор сообщил, что со мной хочет поговорить отец вынашиваемого мною ребенка. Меня заверили, это совершенно естественное желание, мне не о чем волноваться. Но я все равно дергалась.

От вида мужчины, заглянувшего в палату, я вообще перепугалась. Высокий, спортивный. Стильная стрижка, борода и совершенно холодный взгляд. Брови сдвинуты. Да, вечно недовольная Есения уже виделась мне пустяком. Что же скажет ее будущий супруг.

– Здравствуйте, я Никита Ледянский.

– Ева.

Наши глаза встретились впервые, и я начала замечать, как его ледяные омуты медленно оттаивают. Несколько секунд он глядел в мое лицо, потом посмотрел ниже. Я откинула одеяло от живота, словно демонстрируя ему его дочку. Малышка внутри меня еще даже не слышала голоса папы из-за ревнивых условий своей настоящей мамочки. Я ничуть не осуждала Есению. Все же ситуация между нами всеми была напряженной и щекотливой. Молилась лишь о том, чтобы всё прошло благополучно.

– У вас все хорошо? – Ледянский словно подбирал слова. – Еся сказала вы… подумываете… оставить себе девочку?..

Он дышал так тяжело, словно каждое слово давалось ему с болью. Меня пронзило изумление.

– Что?!

Я тоже начала задыхаться, приложила руки к груди. Мужчина испуганно вскочил, кинулся к кулеру. Через мгновение передо мной был стакан с водой.

– Я напугал вас? Простите! Но я не знал, как еще сказать…

Делать нечего, я попыталась взять себя в руки.

– Не знаю, откуда у вас такие сведения, – глубокий вдох, – но в полной мере осознаю – ребенок внутри меня чужой! Знаю, многие биологические родители боятся подобных прецедентов. Со мной постоянно ведет работу психолог… Но… Поверьте, я желаю одного – помочь вам стать родителями здоровой крошки и получить вознаграждение, которое так нужно мне, чтобы поднять на ноги собственную дочь!

Из глаз неконтролируемым потоком полились слезы, я понимала, это гормоны. И еще страх. Я очень боялась, что навредят нам с дочкой и даже нерожденной малышке. Давилась всхлипами и ничего не могла с собой поделать.

– Ева, простите меня ради Бога! Честно, я спросил лишь потому… Да неважно! Теперь я вижу, какой вы светлый человек. Все будет хорошо.

Ледянский сел на кровать и сначала неловко, а потом уверенней притянул меня к себе. Стараясь не затронуть живот, положил мою голову на широкую грудь. Длинные сильные пальцы оказались в моих волосах и осторожно массировали затылок. Я почувствовала покой, как никогда в жизни. Растворяясь в заботливых объятьях, забыла про слезы. И только ребенок внутри заставил меня вскрикнуть.

– Мм! – промычала я сквозь зубы.

Никита подпрыгнул.

– Что?! Вам плохо?!

Я с улыбкой покачала головой.

– Нет, это ваша дочка решила с вами поздороваться. Толкается.