Ну скажите на милость, откуда в этой крымской глуши мог взяться американский пистолет начала века? Но с глушителем?!

Интересный получается компот. Богачева убили из оружия с глушителем, но при этом еще и стреляли через подушку. На кой ляд?!

— Ладно, — крякнул он. — Разберемся. Давай теперь езжай в Гурзуф, изымешь оружие согласно моему постановлению. Узнаем, у кого какой пистолет. И калибр.

— Я? — обрадовался Аркаша. — В пять секунд обернусь!

— В пять — не надо. Еще проследи, чтобы эту пулю запаковали и отправили в Москву вместе с моим постановлением о назначении повторной экспертизы.

— А куда?

— В Экспертно-криминалистический центр МВД Российской Федерации. Улица Расплетина, 22, запомнишь? — Перепроверим качество украинской работы, решил он. Чем черт не шутит. Или, может, пистолет этот где-то светился. — Да, и если у кого-то вдруг действительно окажется «кольт», тогда, тогда...

— Тогда что? — нетерпеливо подпрыгнул Аркаша.

— Тогда он полный идиот. Немедленно звони мне, а я решу, что делать.

— А куда звонить-то? — спросил Аркаша. — В номер?

— Нет, — задумался Турецкий. — В номере меня не будет. Звони мне на пейджер.

— На какой?

— На свой. — С этими словами Турецкий забрал пейджер себе.

...Турецкий не зря забрал пейджер. Он собрался было предпринять вояж по побережью с вполне конкретной целью. Но прислушался к изношенному организму и решил дать ему передышку.

Телефонный звонок Меркулова в начале первого застал его в американской позе, ноги на столе, в руке — стакан пива, в трех метрах — включенный телевизор, где шла «Война в семействе Роуз», дублированная на украинском языке. Ничего смешнее в своей жизни, чем Майкл Дуглас, Кэтлин Тернер и Дэни Де Вито, общающиеся на мове, Турецкий еще не встречал.

Заместитель Генерального прокурора поинтересовался, как дела. На этот праздный вопрос Турецкий отвечать не стал, зато сам поинтересовался, как прошли мирные переговоры с его собственной женой, Ириной Генриховной.

— Ты знаешь, Саша, — сконфуженно отвечал Меркулов, — Ирина не захотела со мной говорить. Кажется, тебе стоит самому с ней пообщаться.

— Что за свинство, Костя! — возмутился Турецкий. — Ты же обещал?! Я тут загибаюсь, можно сказать, под южным солнцем, работаю в поте лица, даже искупаться некогда, а он не может какую-то бабу уговорить, чтобы она мне нервы не портила!

Меркулов пристыженно молчал.

— И вообще, — вошел во вкус Турецкий. — Мне тут плохо одному, одиноко, не с кем душу отвести, посоветоваться.

— Выпить, что ли? — сообразил Меркулов. — Ну это ты брось. Тебя туда не на дегустацию крымских вин послали. Не надейся, Грязнова тебе в Крыму не видать как своих ушей. Он не мальчишка, чтобы мотаться за тыщу километров поправлять твое здоровье!

— А я, значит, мальчишка?!

— Будет что-то конкретное по Богачеву — докладывай немедленно! — Меркулов бросил трубку. Такое с выдержанным и деликатным Константином Дмитриевичем случалось не часто.

Вместо зарядки подброшенный с постели новой идеей, он позвонил в дом Богачевых. Трубку сняла Катя.

— Это Турецкий. Я бы хотел поговорить с Трофимовым.

— Он уехал, Александр Борисович. Вчера вечером в Симферополь, а оттуда собирался лететь в Москву.

— Как уехал?! А остальные охранники?

— Вместе с ним, естественно. Погрузились в свой джип и отвалили.

— Как отвалили?! У них же подписка о невыезде?!

— Я вам их сторожить не намерена, — отрезала Богачева. — Это они меня сторожили. Пока я их не уволила.

— Так что, все уехали?

— Все. Кроме Жоры Мальцева. Его я не уволила, — хладнокровно добавила молодая вдова.

— Да, я знаю, — машинально сказал Турецкий. — Скажите, Катя, а вчера вечером к вам приезжал работник ялтинской прокуратуры? Такой молодой и долговязый?

— Приезжал.

— А он застал охранников или они уже уехали в Симферополь?

— Застал, застал. Орал на них как сумасшедший. Я в жизни такого не видела. Они даже как-то присмирели. Даже с вами, по-моему, они вели себя более развязно.

— Отлично. Еще один вопрос, возможно, вы сможете мне помочь. Вы говорили, что у Леонида Георгиевича часто бывали деловые визитеры. А мне известно, что многое из того, что происходило вокруг вашего дома, снималось на камеры слежения. Как вы полагаете, не могли ли фиксироваться также и эти встречи?

— А что тут полагать, — ни секунды не задумываясь, отреагировала Богачева. — Леня охранников на деловые встречи не пускал, так что они должны были наблюдать извне. Естественно, многое фиксировалось. — Тут она слегка задумалась. — Ну, по крайней мере, то, что он не запрещал.

— И где эти пленки? — как можно небрежней рубанул Турецкий, явственно чувствуя, как заколотило в груди.

— Ну и вопросики у вас, — удивилась такому невежеству Богачева. — У меня дома, конечно. Вся специальная аппаратура, средства связи и прочая мура покупалась на наши деньги, это же не собственность охранников. Так что они уехали только со своими пушками, можете не волноваться. Я специально попросила Жору Мальцева проконтролировать. Продавать буду всю эту спецмуру. Она мне ни к чему. Мне прятаться не от кого.

— Катя, не зарекайтесь, — попросил Турецкий и добавил, боясь сглазить удачу: — А что вы скажете, если я к вам сейчас приеду?

— Валяйте.

Турецкий рванулся было вниз, но передумал и снова взялся за телефон. Через четыре минуты он дозвонился в Москву.

— Константин Дмитрич? Дайте Меркулова, срочно. Турецкий говорит. Дело государственной... да. Костя, какого черта эти ублюдочные охранники Богачева убрались отсюда в Москву?! Они же давали подписку на время следствия!

— Это ты у меня спрашиваешь? Они у тебя из-под носа ушли, не у меня. Они что, под подозрением?

— Да.

— Плохо. Но их понять можно. В самом деле, невозможно же заставлять людей торчать из-за следствия на территории другого государства.

— Вообще-то да, — пробурчал Турецкий.

— Ну ладно, я попытаюсь их найти и установить наблюдение. Грязнова попрошу. Доволен?

ТУ-154 благополучно перенес Виктора Солонина из Москвы в Симферополь. После душной столицы крымский воздух показался настоящим раем. И небо и солнце — все выглядело здесь совершенно по-другому.

Уже спускаясь по трапу, Солонин вдыхал полной грудью и сгорал от нетерпения поскорее увидеться с Турецким. Хотя нет, первым делом, отставив все дела, он искупается в море. Турецкий, небось, уже испытал эти прелести жизни. И Солонин мысленно в очередной раз благодарил его за командировку. Ну а если сам Александр Борисович откажется составить компанию, тогда придется пристегивать его к себе наручниками и тащить силой. Долг, как говорят, платежом красен. Вызвал в помощь — уважь гостя. А работа не волк, в море не уплывет.

У автобуса, отправлявшегося в Симферополь, шла жестокая давка. Граждане с сумками, рюкзаками и баулами передвигались друг у друга чуть ли не по головам. Включаться в борьбу за место в салоне Солонину расхотелось, и он повернул голову в сторону стоянки такси. Машин там было предостаточно, включая микроавтобусы-маршрутки, за которые тоже шла не менее упорная битва. Выбора не оставалось: частный или государственный извоз. Солонин присмотрелся: предпочтение здесь отдавали частному. Ясное дело — дележ территорий. Он не только в Москве, он — везде.