Вот и сейчас он подался навстречу очередному толчку, плотно охватывая член ртом и подаваясь за ним следом, когда бедра качнулись назад. Северус издал звук — смесь стона и крика — схватился за стену и запрокинул голову, мелко дрожа, сдерживаясь. Гарри сглотнул — и пульсирующая от напряжения плоть выстрелила в его рту, сперма потекла в горло, в рот, а он давился и глотал, и снова давился, боясь закашляться и одновременно заставляя себя принимать чуть горчащую теплую влагу с резким, терпким запахом. По щекам уже давно скатывались слезы, но он обратил внимание только теперь, отстраняясь с частым дыханием, вытирая заодно мокрые виски, и щеки, устало прижимаясь щекой к горячему бедру.
Головы кружились у обоих, однако Северус пришел в себя первым и заставил Генри выпрямиться, прижал его к себе. Новые поцелуи были куда нежнее и трепетнее предыдущих — затяжная ласка губ и языков, полная влажных прикосновений и звуков, низких стонов и прерывистого дыхания. От ощущения, как язык скользит по нёбу, по кромке зубов, сплетается с чужим языком, сбивалось дыхание.
— Люблю тебя, — выдохнул Поттер, приоткрывая потемневшие от желания зеленые глаза, улыбаясь как-то темно, со знанием, которое имеется только у любовников или у людей, которые, обладая прекрасной фантазией и глазомером, примерно представляют, что именно получат в конечном итоге, когда доберутся до постели и избавят объект своих мечтаний от лишних слоев одежды.
— Мистер Поттер, не думайте, что вам удастся своими признаниями отвлечь меня от первоначального плана, — выдохнул тот в ответ, жмурясь от удовольствия, но интонации его слов яснее всего говорили: я тебя тоже люблю — поэтому не отвлекай меня, ради Мерлина.
Гарри с улыбкой послушно прекратил его отвлекать и прижался щекой к плечу, продолжая восстанавливать дыхание и следя за тем, как начинает успокаиваться сердечный ритм. Он ничего не имел против того, чтобы быть снизу. Тем более, что, если Северус прав и первый же секс обернется для него беременностью — он имел право быть сверху столько раз, сколько душе будет угодно. Главное не терять головы — они и так половину ночи проговорили, а сбитый график сна и бодрствования имел свойство мстить нарушителям.
Хотя дело и так шло к тому, что лягут они только к шестому часу утра, а днем надо будет связаться со своими юристами — Августус наверняка возьмется за дело с присущей ему жесткой хваткой и уже к вечеру притащит образец контракта, где надо будет не проморгать щекотливые пункты. Там, где в устной договоренности они пришли к согласию, на бумаге лорд вполне мог юлить и изворачиваться похлеще змеи.
— Перейдем в кровать или тебя устроит закончить все здесь? — теплые губы Северуса коснулись ушной мочки, ласково прихватывая, оставили теплый след за ухом и пошли ниже, по второму кругу лаская шею. Генрих в ответ шумновато выдохнул, поежился от неожиданно коснувшегося теплой кожи холодка и неохотно отлип от тела супруга. Черные глаза внимательно осмотрели его пылающее лицо, припухшие губы, затянутые возбужденной дымкой глаза, а потом их обладатель жестко усмехнулся и снова вошел в роль: — Что ж, мистер Поттер, если предыдущего наказания вам явно мало — в таком случае, будьте добры принять позу, буду выполнять свое обещание до конца. Полумерами тут явно не обойтись.
Генри подавил улыбку — любил же его Ужас и Гроза Подземелий эту роль! — и поднялся на ноги, становясь к стене, как можно более устойчивей, подумав, вжимаясь в зеленоватую плитку грудью и животом, слегка оттопыривая пятую точку, а потом и вовсе ставя одну ногу на бортик и отводя колено в сторону– для большей раскрытости позы и потому что подобная готовность «отрабатывать» понравится Северусу.
— Я вижу, вы достаточно подготовились к сегодняшнему дню. Это не может не радовать, — чувственная хрипотца снова прорезалась в низком голосе со своими обертонами, и у Поттера мурашки по спине побежали от этого звука. От нетерпения он слегка шевельнул, вжался и потерся возбужденными сосками о стену, пытаясь как-то справиться с накатившим возбуждением, однако в следующий миг одну руку ему дернули, заводя за спину под такой угол, что мигом заныло плечо, а сам он охнул от неожиданности.
— Никто не позволял вам лишних звуков и телодвижений, мистер Поттер, — негромко произнес Северус над самым ухом, а Гарри в эти самые мгновения едва сдерживал чувственный скулеж, ощущая, как между ягодиц вжался полностью готовый, твердый, скользкий от смазки член, гладко скользящий вверх и вниз, но не останавливающийся ни на мгновение дольше необходимого рядом с упругим колечком мышц, которое уже давно было готово принять в себя все это бархатисто-жесткое великолепие.
— Не дразнись, а люби уже, — выдохнул Гарри в ответ и снова подался бедрами назад, вжимаясь ягодицами в пах мужа под хищный рык и собственный довольный стон-вздох.
Северус не стал и дальше искушать себя и супруга — рукой направив себя, он вошел одним мощным рывком, не миндальничая, стискивая пальцами заведенное за спину запястье и попавшуюся под жесткий хват пальцев ягодицу. Генрих простонал что-то неразборчивое, сжался вокруг него, не сдерживая дрожи, запрокидывая голову. Мельком мужчина отметил его широко распахнутые глаза и приоткрывшиеся губы. Потом, не глядя на оставленные на ягодице следы своих пальцев, перехватил отведенную ногу под коленом, и отпустил руку, уцепившись выше, за плечо, вжимая в стену и прося держаться самому, сколько хватит сил. Гарри кивнул, закрывая глаза и сглатывая вязкую слюну.
А потом Северус начал двигаться.
Что звезды под веками, когда каждый новый толчок приводит к рождению сверхновой за глазами? Генри кричал, стонал, скулил и царапал стену, ощущая с одной стороны любопытство и одобрение дома, а с другой — властно-целенаправленные движения внутрь и наружу, снова и снова. Головка проезжалась по простате, размашистые движения доводили до иступления, до желания вцепиться во что-нибудь зубами и глухо стонать каждый раз, когда Северус входил в него. Однако рядом была только его собственная рука.
— Северус, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — Гарри не стыдился пользоваться своим голосом и эхо еще долго звенело в ванной комнате. Северус предпочитал не стонать, но иногда вместе с рыком вырывались из его груди возбужденные нетерпеливые звуки, отзвуки удовольствия и взаимного наслаждения. Удачно оказавшаяся на стене возле головы Гарри ладонь обзавелась колоритным следом зубов на запястье, потом еще одним — Поттер явно не знал, куда можно деть зубы и как справиться с желанием кусаться. Впрочем, они в этом плане стоили друг друга.
Темп плавно нарастал, пальцы на ногах поджимались сами собой, колени подкашивались. Генри каждый раз ухитрялся забывать, насколько сильными могут быть ощущения после воздержания, насколько приятным, до потери способности думать, может быть воссоединение.
Теперь он вскрикивал, звал мужа по имени и закатывал глаза от удовольствия, отпуская себя, давая столько воли своему желанию, насколько вообще хватало сил расслабиться и выразить все испытываемое им в эти самые минуты.
Это была бешеная скачка — до шлепков и влажных звуков, до смущающего похлопывания яиц по поджимающимся, порозовевшим ягодицам. До сорванного, хриплого дыхания и бешеных, бесконтрольных укусов, пока в последний миг Северус не обласкал зубами его загривок, и не потянул за него, вырвав самый натуральный визг из не ожидавшего такого срыва Гарри. Скользивший по стенке прежде, теперь его член оказался сжат в кулаке, пальцы больновато сжали и помассировали головку. Дошло до хныканья, но, когда Северус сорвался и из последних сил принялся вколачиваться в податливое тело, Генри, загнанно дышащий открытым ртом, хватающий воздух, кончил вместе с ним, с ощущением пряной боли, жара и внутри, и снаружи — от резких сильных движений чуть мозолистой ладони мужа на своем члене.
Стоять самостоятельно после этого сил уже не было. Они, по возможности медленно, опустились обратно в воду, уже подостывшую. Гарри зашипел и сморщился, когда Северус усадил его на себя верхом и принялся пальцами разводить ему ягодицы, помогая вымыть изнутри сперму.
