— Ты не старый, — возразил Поттер приглушенно, выдыхая в подушку.
Том хмыкнул.
— Мне семьдесят, — мягко напомнил он. — Будь я рядовым магом — с меня бы уже песок сыпался, и ты бы воспринимал меня, скорее, как отца или даже деда. Но — новое тело есть новое тело, оно молодо и я выгляжу даже лучше, чем в свои шестнадцать. А в шестнадцать я был действительно красив. Ты — один из немногих, кто хорошо помнит, как я выглядел тогда. Однако, я имею право звать себя старым извращенцем. В сравнении со мной ты очень юн, еще совсем мальчик — двадцать это немного, Гарри, — Том поцеловал его в висок, прижимая к себе. — Хотя, без сомнений, ты — Мальчик-которого-я-люблю. Стоило прожить целую жизнь, чтобы встретить и полюбить тебя.
Гарри беззвучно уткнулся лицом ему в волосы, ощущая все то же теплое дрожание в животе. Бабочки, кажется, так называют это ощущение влюбленной легкости?
Они перевернулись, Том попросил Гарри лечь к нему спиной, чему маг был только рад — у него полыхало лицо и уши, и того, что мог увидеть там Том, Поттер немного боялся. Контроля над своим телом и мимикой у него было ноль. Вроде бы, окружающие мнили его маску довольно сильной и малочитаемой. Гарри лично считал, что все, как и раньше, совершенно очевидно, и хладнокровный гад из него, как из Гермионы доверчивая первокурсница-хаффлпаффка. Остальные, Малфои в частности, умилялись и говорили, что, «гадик безразличный и хладнокровный обыкновенный, одна особь».
Том смеялся одними глазами над ними всеми уже тогда, и один Мордред читал Гарри, как открытую книгу.
«Спокойнее и рассудительней» — не равно «хладнокровней и безразличней».
Чтобы уравнять разницу в росте, Гарри пришлось лечь повыше, ягодицами к животу мужчины, ощущая его тяжелое дыхание затылком. Том шевельнулся, влажный язык прошелся по позвонкам снизу вверх, кожу шеи под волосами прихватили острые зубы, совсем немного, но даже этого хватило, чтобы сердце сладко екнуло, а мурашки снова побежали по животу в пах. Носом мужчина скользнул по волосам, приподнимая и ероша, и Гарри даже поежился, ощущая, как вторая волна прошлась вслед за первой. Бедра поламывало от напряжения.
— Расслабься, — горячий шепот Тома сопроводил скольжение сухой ладони вверх по бедру, где пальцы, дойдя до резинки, подцепили и потянули ненужную ткань вниз. Гарри чувствовал, как тяжело и бешено бьется у Тома в груди сердце. Наверное, он тоже долго ждал и не смел надеяться на чудо. Однако вот оно, их чудо.
Озорная улыбка скользнула по красивым губам, когда Гарри, ощущая волнение и щекотную струйку адреналина, от которой собственное сердце заколотилось почти неистово, выдохнул:
— Не хочу.
Том хмыкнул и чуть приподнял взгляд, мимоходом ловя уголок этой улыбки. Палочка Поттера лежала с его стороны кровати, но Том невербально набросил на нее чары отвлечения внимания. И одним плавным движением пальцев призвал свою. Несколько зеркал зависли перед кроватью, отражая происходящее — возбужденного, нетерпеливого, растрепанного со сна Гарри, приподнявшегося над ним Тома с палочкой — не менее лохматого и кудрявого, невыносимо красивого и мужественного.
Поттер все еще не дал бы ему даже тридцати, если бы не глаза — понимающий и проникновенный взгляд человека, который пожил достаточно и видел многое — хорошее и плохое.
Однако эти же синие глаза на невыносимо красивом лице делали Тома тем, кто он есть, отражали его почти хищное желание, темнея, как сапфиры, искрами магии подсвеченные из глубины. Гарри знал, что это — признак большой магической силы, объемного резерва, потому что его глаза были такими же — про горящую колдовскую зелень он наслушался с малолетства.
— Это не походит на мою нежную сокровенную мечту, однако… немного грубее и собственнически, я полагаю? — Том в отражении увидел ответ на свой вопрос даже раньше, чем сладко дрогнувший и чуть прогнувшийся Поттер выдохнул:
— Да, пожалуйста. Мой Лорд…
Ощущая трепещущий жар чужого тела рядом с собой, сладкий, терпкий запах возбуждения, Том, встретившись взглядом со своим почти диким, безумным от желания отражением, согласился сам с собой:
так будет даже лучше.
========== За закрытой дверью ==========
Комментарий к За закрытой дверью
Земля, Земля - я Юпитер, а вы не спите, совсем не спите. ~
Как уже говорилось - шла пятнадцатая страница, я осознавал, что разбивку следовало сделать страниц семь назад. Собственно, я ее сделал.
Глава неоднозначная, по моему мнению. Вроде как любовь, недоНЦ и прочие нежности, а вроде как там много мыслей и есть несколько важных штук, которые заставили задуматься именно о том, как все было в каноне расписаны. Опять же - я, кажется, разучился в эстетичный рейтинг. Том действительно думает слишком много не о партнере. Утешаю себя тем, что в фоне о какой только херне не вспомнишь. Но это ужасно. Продам свое умение думать 24/7, торг уместен.
Мне на хвост присел все еще ненаписанный курсач. Работа потому что “должен” и я - все еще плохо совместимы. Она убивает во мне творческое начало.
Еще по мне катается простуда, от которой я никак не могу избавиться еще с больницы, и это действительно ужасно. Кашель превращает меня не то в копирку на злостного курильщика, не то уже в карикатуру на туберкулезника. Кха-кха.
Бету засосало в песок еще девять глав назад, так что вся надежда только на вас, котятки. Вроде бы главу я вычитывал постоянно, но замыленный мой взгляд уже ни-чер-та не видит, если что-то не так.
С последним месяцем осени вас!
Рука на горле приятно давила, пальцы время от времени мягко поглаживали его кадык. Гарри в такие моменты приоткрывал губы чуть шире, хватая воздух, и блаженно закатывал глаза, чтобы не видеть отражения.
Том мстительно прикусил его за загривок и заставил смотреть снова. На изогнутое бледное тело — красивое, изящное и при этом широкоплечее. На глаза как изумруды в черной оправе ресниц и бровей. На зацелованные малиновые губы. На пульсирующий член в чужом кулаке, светящийся яркой головкой, блестящей от смазки. На подрагивающий рельефно-впалый живот, на вздымающуюся грудь, где низ изгибающихся ребер был невозможно острым. Снова на руку, сжимающую горло до сладкого головокружения и синячков на шее.
На темные, сверкающие глаза его личного мучителя, не позволяющего сладостно расплескать семя по пальцам и постельному белью, целующего его в растрепанный затылок.
— Ты видишь, как ты красив? — шепнули влажные от постоянного облизывания губы, прежде чем поцеловать его острое плечо и оставить очередную темную отметку на светлой шее. Гарри дернул бедрами в спазме и надрывно застонал. Пальцы мгновенно пережали основание члена, не давая кончить. Поттер скулил и царапал постель ногтями — использовать руки как-то иначе он сам себе запретил. — Еще раз, чертенок, на этот раз искренней, ярче, пронзительней. Чтобы слышал весь дом, как ты умоляешь меня позволить тебе кончить! — голос Тома сорвался в хищное шипение, и словно бы гадюка потрясла своей трещоткой на кончике хвоста, давая понять, что шутки кончились. Гарри снова ощутил спазм и заскулил, когда отсроченный оргазм подкрепили до звезд перед глазами приятным движением рукой, от основания к головке и обратно.
Том наслаждался добровольно отданной властью каждую секунду, прижимаясь к горячему телу юноши, кусачими поцелуями лаская шею, оставляя собственнические метки. У него давно и крепко стояло, а беспомощные, беззащитные звуки, которые издавал его мальчик, никак не способствовали желанию остановиться. Глядя на поволоку в чужих глазах, Том был согласен только на ровно обратное — не останавливаться. Отмахнуться от столь привлекательной затеи помогал только разум — если он сразу накинется на Поттера, не случится ли чего? Все эти рецидивы и ремиссии эмоциональных всплесков и изредка просыпающиеся самокопания с вопросами о вечном, были неприятными моментами для них обоих.
Видеть свое сокровище опустошенным, как засохший тростник, было неприятно, а вспышки непременно приводили к уже знакомой, но всегда с облегчением забываемой апатии.
