Остальная еда была не для него, но увидев одну причитающуюся ему порцию, Северус принял вид необычайно задумчивый.
— Первый раз в вагоне-ресторане вижу порции, которые оправдывают зверские цены, — негромко сказал он, вонзая вилку в кусок ростбифа, прежде чем взяться за нож.
— Часто путешествуете? — заинтересовался Гарри, уже почти опустошивший первую чашку.
— В последний год — часто, — кивнул Снейп. Потом решительно отложил приборы и наклонился над столом, чтобы поставить перед Гарри чесночные тосты. — Поешьте — когда я делал заказ, я предполагал, что порции будут невразумительно маленькими за невразумительно большую цену. Я рад впервые ошибиться в сервисе, но теперь всего мне в одиночку не съесть.
— Я оплачу, — торопливо вскинулся Гарри.
— Да хоть бы и не платили, — Снейп тонко улыбнулся. — Вам нужно поесть, особенно если вы заболеваете. Мяты, у них, конечно, нет, душицы — тоже, но у меня, кажется, эвкалиптовое масло с собой — вотрем в виски и помажем под носом, мне иногда помогает.
— Вы — парфюмер? — наобум предположил Гарри.
Назвавшийся Северусом Снейпом не выдержал и расхохотался. От его смеха в груди у Гарри все снова дрогнуло, а еще он непритворно смутился и начал заливаться краской, чего за ним давно не водилось.
Северус, между тем, вытер выступившие в уголках глаз слезы салфеткой, потом твердо взглянул на Гарри.
— Давайте договоримся — во-первых, никаких «вы» больше, мне всего тридцать один. Во-вторых — зови меня по имени. В-третьих — кем меня только не называли, но парфюмером я не был никогда, — он снова улыбнулся. — Нет, несмышленый ты мальчишка. Я фармаколог. Большую часть времени торчу в лабораториях, совмещаю несовместимое и в силу широкого кругозора мог бы получить образование врача, но дело это хлопотное, утомительное и неблагодарное, — Снейп вернулся к еде, а Гарри послушно взял тост, который вкусно пах, оказался идеально соленым и хрустящим, и который он стрескал быстрее, чем понял, что они явно вышли на какую-то новую ступень знакомства. Хотя «мальчишка», да еще и «несмышленый», царапнуло самолюбие.
— Мне двадцать три, — любезностью Снейпа, Гарри не пришлось наливать себе чай самостоятельно, и он смог свободно изложить свою часть биографии, отвечая откровенностью на откровенность. — Я секретарь, что забавно — в фармакологической фирме. И еду не то на слет этих самых фармакологов, не то просто в семейное гнездышко босса, чтобы мешаться под ногами и блюсти соблюдение протокола. А еще меня ждет армия бумаг, трудовая терапия и все в таком духе, — Гарри слегка закатил глаза. — И в отпуске я не был уже без малого полтора года, и, наверное, пока не уйду в декрет, он мне не светит.
Северус шутку явно оценил.
— Хочешь стать первым беременным мужчиной? А кто будет отцом, позволь спросить?
— Да хоть вы, — не подумавши ляпнул Гарри и тут же прикусил себе язык, но было уже поздно: глаза Снейпа странно блеснули, а сам он развеселился моментально, что в его образе собранного величественного баловня жизни смотрелось не менее красиво, чем все остальные проявления его бесспорно многогранной натуры.
— Я, конечно, почту за честь сломить десятилетия споров всех генетиков мира, — вкрадчиво и в высшей степени соблазнительно пробормотал тот своим низким искусительным голосом, от чего Гарри нервно заерзал, ощущая животрепещущий интерес некоторых своих частей тела. — Однако, боюсь, ты анатомически не приспособлен для таких подвигов на благо науки, — и он уже куда благодушней рассмеялся своему ответу.
А Гарри поспешно спрятал пылающее лицо за симпатичной тонкостенной фарфоровой чашкой, мучительно гадая — это можно расценивать как флирт, если ему откровенно говорят, что для науки, конечно, не выгорит, но никто не против просто попробовать, или все-таки нет?
Имея рядом такого человека, как Северус Снейп, хотелось быть уверенным. Гарри не врал себе о своих предпочтениях, или, как говорила тетя, дурных наклонностях, еще в школе. Ни мокрые поцелуи с Чжоу, ни приторные, со вкусом жвачки, с Джинни ему не понравились. Зато понравилось, когда Седрик держал его под бедра, усаживая на парту, чтобы уменьшить разницу в росте.
Собственно, с тех пор, как ему было пятнадцать и Седрик его бросил, у него никого и не было. Закономерно, в общем-то — кто такой Поттер, у которого очки были в пол-лица, а кто Седрик — самый красивый мальчик в школе и вместе с этим главный ее гей. Естественно, Диггори рано или поздно пришлось завести подружку, тайком таская в подсобку якобы лучшего друга. А недотрога Поттер, отказавшийся так легко брать в рот, был сброшен с небес на землю. На земле ждали Малфой с дружками, полные радостного и недоверчивого счастья, и их биты.
Так сказка о запретной любви повернулась неприятной к нему стороной, а жизнь намекнула — не быть ему героем этого драматического романа, ох, не быть.
— Гарри, Гарри! — окликнули его из реальности, стирая воздушные крепости неприятных воспоминаний. Поттер вопросительно моргнул и поднял низко склоненную голову от чашки, позволяя увидеть свое растерянное лицо. — Ты явно задумался о чем-то неприятном, — встревоженный Северус пристально вглядывался ему в глаза. Гарри с какой-то панической ноткой вспомнил, что он уже не в той школе, Седрик давно уже лишь тень прошлого, что вместо очков у него линзы, а Малфой… Малфой, наверное, так и остался гадом. Но Гарри это уже никогда не коснется. Он вырос.
— Вспомнил о своей непристроенности по жизни, — Гарри сморщился и опрокинул в себя остаток чая, тут же наливая следующую чашку и неохотно берясь за последний тост.
— Матушка просит поторопиться с внуками? — понимающе усмехнулся Снейп. Гарри помрачнел.
— Я сирота, — весомо обронил он и сел очень ровно. — Некому просить и укорять не дурить. Практически всю мою жизнь и некому, — последние слова Гарри почти уже прошептал.
Северус выглядел так, словно чувствовал себя виноватым, что полез не в свое дело.
— Ты вырос в приюте? — осторожно спросил Снейп спустя несколько минут, когда неприятное напряжение вроде бы немного улеглось. Гарри невесело усмехнулся его предположению.
— Нет, меня растила тетка. Честно позволяла спать в чулане под лестницей, донашивать вещи брата и есть, что останется на столе, — безразлично сознался Поттер в страшной, хотя и не самой страшной, судьбе.
Глаза Северуса выразительно округлились. Он даже очередной ломтик картошки до рта не донес. Наверное, рассказы Гарри отбивали аппетит — некоторые знакомые психологи тоже жаловались, что в их цивилизованном мире рассказы мистера Поттера звучат невероятно неприятно. Тогда он понимал, что не стоит и ходить к конкретным типам.
— И как же ты вырвался из порочного круга? — тихо поинтересовался Северус, глубоко задумавшись. — Насколько я понимаю, школу тебе выбрали сравнительно недорогую и из близлежащих, никаких поводов баловать тебя, конечно же, не было. Тем не менее, ты выбрался и выглядишь очень прилично.
— В тринадцать я ушел из дома, — не стал скрывать правды Гарри. — В старшей школе меня избивали почти постоянно, в младшей было примерно так же, но там верховодил мой кузен, а он знал рамки. В новой школе кузен тоже был, это, кстати, был пансион, и на меня честно потратились. А вот рамок у людей там не было, — Гарри бессознательно провел рукой по ребрам — на одной стороне они у него были когда-то сломаны — все. — Я сбежал прямо из больницы, пару месяцев жил один как перст. Потом меня поймали полицейские. А затем оказалось, что у меня есть крестный, который не последний человек в Лондоне и который искал меня почти четырнадцать лет, — Гарри солнечно улыбнулся воспоминаниям. Жизнь с Сириусом была, как светлый лучик в непроглядной тьме его жизни раньше. — Сириус забрал меня к себе. Нанял армию врачей — ребра мне хирурги собирали заново по кускам, предварительно повторно сломав — из-за моих мытарств они срослись неправильно, осколки угрожали легким. Руки-ноги — там, как повезло, но прихрамывать я теперь вынужден только в очень плохую погоду, чаще всего — зимой, — Гарри опустил глаза. — В остальное время бегаю, как все, — голос дрогнул и сорвался. Смотреть на Северуса Гарри не хотел — жалость уже давно вызывала у него ответную злобу. — Одну почку мне срочно заменили, вторая пока работает и если повезет, в ближайшие пару лет меня ждет улучшение, как и весь остальной мой, не побоюсь этого слова, ливер. Дальше была хорошая школа, отряд репетиторов, которые партизанили против меня всем скопом. Потом курсы, курсы самые разные были. Учился я на факультете журналистики, но работать пошел секретарем к другу крестного — ему как раз помощь была нужна. А Сириус все еще развлекается тем, что вытрясает компенсацию с моих предыдущих опекунов. Правда, как именно он это проделывает, для меня уже большая загадка, — Гарри пожал плечами, гоняя ложечку по чашке — он все забывал, что собирался размешать сахар в новой порции напитка.
