– Протокол отсутствует.

– Что?

– В том-то, шеф, и беда. – Брин нахмурился. – Мы надеялись, что вы сможете восстановить для нас недостающие звенья, вы-то там все это время были.

– Как раз при опознании Андерхилла я не присутствовал. – Мэтт нахмурился, пытаясь загнать нежеланные воспоминания обратно в ту каморку в глубинах мозга, где они обычно гнили себе во мраке. – Я в отпуске был, – добавил он, словно оправдываясь.

Глаза Джеммы чуть ли не сверкали от возбуждения.

– Значит, есть огромный шанс, что я угадала!

Мэтт потер усталые глаза.

– Нет, Джемма, нет. Послушай, я вовсе не хочу тебя разочаровывать, но Андерхилл точно мертв. Когда я вернулся, в участке только об этом и говорили. Таких ошибок просто не бывает. Он был главным подозреваемым. Каждый знал, кто он такой.

– Может, и так, но сколько из них видели тело? Оно неделю в канаве провалялось. – Энтузиазм в ее глазах отнюдь не угас. – Что, если Андерхилл сам все и провернул? Нашел кого-то подходящего по росту и комплекции, одел в собственную одежду, сунул в карман документы и – вуаля! Андерхилл приканчивает бедолагу в безлюдной местности, делает так, чтобы тело сразу не нашли, и больше не убивает. Что должна подумать полиция? Главный подозреваемый мертв, убийства прекратились. Настоящего Андерхилла больше никто не ищет.

– Довольно правдоподобно, – кивнул Брин, с трудом сдерживая зевок.

– Ну, меня ты не убедила. Это было бы позорище высшего класса, хоть сразу в музей. – Мэтт лихорадочно копался в памяти, пытаясь сообразить, куда же, черт возьми, делись протоколы. Он был уверен, что за все эти годы, в течение которых он неоднократно прочесывал все дело частым гребнем, не мог не заметить пропажи. Тем более пропажи чего-то столь важного.

Брин встал со стула и потянулся.

– При всем уважении, сэр, я бы на вашем месте не был настолько уверен. Все это чуть ли не тридцать лет назад случилось. Имелись ли у них тогда основания для сомнений? На теле были документы. Я и в наше-то время знаю случаи, когда тело опознают только по одежде или по ювелирным изделиям. Не каждому хочется заглядывать в мертвые глаза близкому человеку.

Мэтт окаменел. На него сейчас тоже смотрели с белого лица мертвые глаза. Усилием воли он отогнал видение и сказал:

– Все, на сегодня хватит. Утро вечера мудренее. Завтра все обсудим.

Они вышли, рассерженная Джемма пробормотала при этом что-то себе под нос. Баллард разобрал только одно слово: «динозавр».

На кухонном столе лежала записка от миссис Кэйбл. В ней сообщалось, что та вернулась после обеда и закончила уборку. Она также оставила ему пакет со свежими овощами, которые выращивал на своем огороде ее муж, и большой кусок домашнего морковного торта, аккуратно завернутый в целлофан. Мэтта радовало то тепло, которое пожилая женщина приносила в его дом со своими краткими визитами. Без записок от миссис Кэйбл, напоминавших ему о важных вещах, – например, о том, что кончился стиральный порошок, и без ее подарков, скромных, но от всего сердца, жить на ферме «Кэннон» было бы совсем уж одиноко.

По привычке он налил себе двойную порцию виски, потом открыл холодильник и принялся изучать содержимое. Чуть поколебавшись, остановил свой выбор на куске свинины, красном перце, нескольких ломтиках бекона, луковице и пригоршне мелких шампиньонов. Мэтт прекрасно знал, что в морозилке полно ранее приготовленной еды, но ему нужно было чем-то себя занять. Режешь, рубишь, жаришь, варишь – чем не терапия?

Однако сегодня она почему-то не сработала, и Мэтт почувствовал, что на плечи давит невыносимое одиночество. Жуткая находка – тело Гэбриэла – обрушила на него огромный кусок ужасного прошлого. Не только Джейми Мэтрэйверс, не только Лора и Мэгги. Казалось, что целых два года жизни заполнены лишь мраком и горечью, чудовищными воспоминаниями, не желающими уходить. Они постоянно возвращались в кошмарах, а теперь смерть Гэбриэла открыла им дверь и наяву. Мэтт рубил лук чуть ли не с остервенением и горько сожалел о том, что единственный для него сейчас способ найти покой – это даруемое сексом забытье.

Нарезая свежесобранную зелень, он проклинал мужа Лиз за то, что тот так несвоевременно возвращается из Ирака. Лиз требовалась прямо сейчас, и хотя он понимал, что за это должно быть стыдно, стыда он не ощущал. Ему вообще было не до стыда. Ни за то, что у него шашни с офицерской женой, ни даже оттого, что офицер вернулся, чтобы отдать почести погибшим героям.

Баллард отложил нож и уставился на зелень, думая, в какого же бессовестного эгоиста превратился.

Закончив готовить, он немного поел, выбросил остальное в мусор и взял виски. В голове крутилось множество вопросов. Скажем, куда, черт побери, подевались протоколы опознания Андерхилла? Само собой, в треклятой канаве нашли именно Андерхилла. Тот, кто был за рулем, не сомневался в виновности Андерхилла и взял на себя задачу остановить убийства детей. И если Андерхилл действительно был убийцей, то все сделано правильно. Пью за тебя, приятель!

Он вдруг почувствовал – что-то не так. Его мысли нарушил какой-то негромкий звук. Мышь на чердаке? Лестница скрипнула? Старый дом иногда пытался с ним разговаривать. Мэтт огляделся, ничего не увидел и решил, что это уже паранойя. Больше всего он хотел сейчас услышать звук шин, хрустящих гравием на подъезде к амбару. Хотел услышать хлопанье дверцы и торопливые шаги у входа. Нет, чего он действительно хотел – прижаться к обнаженному телу Лиз. И не помнить ни о чем, что сейчас на него давит.

Мэтт встал, сжимая в руке уже почти пустой стакан, подошел к окну и стал смотреть на темные болота. Им с Лиз фантастически повезло. Для обоих ситуация оказалась почти идеальной. При условии, что удается сохранить все в тайне – а они очень старались, – он мог и очень даже хотел дать ей то самое, чего Лиз недоставало в браке, и она тоже была рада удовлетворить его ненасытный аппетит.

Для полицейских супружеские измены более чем характерны. Так было всегда, и перемен не ожидалось, поскольку их работа предоставляет тысячи всевозможных причин, чтобы не оказаться там, где тебе вроде бы следует. «Прости, дорогой, тут серьезная авария, понятия не имею, когда освобожусь». «Дорогая, сегодня меня не жди, я должен проследить за одним типом; похоже, это на всю ночь». И т. д. и т. п. Баллард никогда не испытывал ни малейшей склонности к тому, чтобы следить, кто с кем трахается. Сказать по правде, если принимать на веру все, что можно услышать в столовой, то все равно вряд ли уследил бы. Но он был уверен – так, как ему, больше никому не повезло. Холостой мужчина и женщина, чей муж большую часть времени находится по службе за сотни миль от нее. Умница Лиз старательно поддерживала в участке репутацию женщины, готовой разве что на очень легкий флирт. Откровенно говоря, выглядела она чертовски здорово, и мужчины были бы рады урвать капельку ее внимания, однако каждый полагал, что Лиз живет в счастливом браке и беззаветно предана своему мужу-офицеру.

Мэтт ухмыльнулся. У него самого была репутация женатого на работе. Если бы они знали, что на самом деле вытворяет сержант Хэйнс! И с кем? С этим унылым старпером?

Плюхнувшись опять в кресло, он поставил на стол опустевший стакан. Увы, сегодня алкоголь не помог; сегодня его участью было страдание.

Лиз сейчас наверняка в магазине, или прибирается, или что ей там еще нужно сделать, чтобы подготовить дом к завтрашнему возвращению Гэри. Или все-таки нет?.. Покопавшись в кармане, Мэтт выудил телефон. Секунду поколебался и нажал на «Л».

– Мэтти! Я как раз о тебе подумала. Я в супермаркете, ищу, где тут у них эти зеленые листья, как их там?..

При звуках ее веселого голоса призраки немедленно убрались в тень.

– Вынужден огорчить – в кулинарное шоу тебя вряд ли возьмут. Это называется латук. Лиз, я хотел тебя спросить…

– Само собой, ты хотел. Только единственный вариант – у Эди. Мне нужно доставить домой все эти дурацкие покупки, а потом навести порядок. Ничего лучшего предложить не могу. Как насчет пол-одиннадцатого?