– Я хотел стать документалистом.

Пенни задумалась, почему он говорит в прошедшем времени.

– В мире происходит столько невероятных историй, прямо вокруг нас. Есть цитата из Хичкока… что в обычных фильмах режиссер – бог, а в документальных бог – режиссер. Мне всегда она нравилась.

Он поставил чашки из-под эспрессо одну в другую.

Пенни знала, что у нее из глаз летят смайлики-сердечки. Она была очарована. Никогда не слышала, чтобы кто-нибудь в ее возрасте разговаривал о работе, которой хочет заниматься. Хотя… Сэм не совсем ее возраста. Она проглотила остальные вопросы: не чувствовал ли он себя как призрак, который троллит живых, выкачивает идеи из их существования; не становится ли ему одиноко, когда он наблюдает за людьми, как Пенни.

– Боже, ты такой эмо, – заметила Мэллори, не отрываясь от экрана своего телефона.

Сэм хмыкнул.

– Все равно я бросил учебу. Не мог оплачивать.

– По-моему, колледж – это фикция, – пожала плечом Мэллори. – Я здесь за компанию с Джуд и чтобы моя мать заткнулась. Нам было бы лучше изобретать новое приложение или что-то подобное.

Все четверо посидели в молчании, размышляя о мрачной реальности.

– Только не изобретай приложение, которое изобретает приложения, – подала голос Пенни. – Рынок труда и без того в отвратительном состоянии, чтобы отбирать работу у роботов.

Сэм рассмеялся.

У него было презрительное выражение лица, когда он не смеялся. Пенни никогда в жизни ничего так не хотелось, как заставить его смеяться снова.

– Господи, сингулярность приложений – худшее, что я мог представить, – сказал он секунду спустя.

Пенни была в восторге: Сэм либо читал научную фантастику, либо имел о ней достаточное представление, чтобы знать, как называется ситуация, когда компьютеры становятся умнее людей и начинают их вытеснять.

– В социальных сетях начался бы хаос, – сказала она с улыбкой. – «Кто виртуал виртуала?»

– Снятся ли телефонам на базе андроида электрические овцы?

Они оба застонали; но глупые «папашины шутки» с отсылками к Филиппу К. Дику были слабостью Пенни. Она обожала «папашины шутки». (Не нужно быть Фрейдом, чтобы понять, почему.) Из-за сексуальности Сэма смотреть ему в глаза было невыносимо, и у нее приятно покалывало щеки.

– Так вот, – нетерпеливо сказала Мэллори.

Пенни откашлялась.

Сэм хрустнул костяшками пальцев как-то привлекательно и как будто угрожающе. Когда руки были у него перед грудью, Пенни удалось разглядеть еще и намек на татуировки у него на шее. Французское слово для горла – gorge. И, господи, его так и хотелось описывать по-французски, цветисто.

Мэллори сказала что-то глупое об эмпатии и ценности человеческого духа. Пенни ее не слушала.

Сэм где-то нашел «идеальную футболку с идеальным воротником», который растягивался как раз достаточно для того, чтобы создавать соблазнительный эффект подглядывания.

Пенни подумала про Марка. Марка, который надевал на свидания футболки-поло и читал только книги по саморазвитию, продающиеся в аэропорту, от «7 привычек исключительно успешных людей» до «Кто переложил мой сыр?» и старой любимой «Четырехчасовой рабочей недели».

Славный Марк.

Простецкий Марк.

Марк, чьи звонки она сегодня уже дважды сбросила в голосовую почту.

Сэм рассеянно пригладил торчащую прядку волос, блеснув белой полоской кожи подмышки.

Даже подмышки у него были сексуальными.

– Хочешь поужинать с нами? – спросила его Джуд.

– Не могу, – сказал он и резко встал. – Работа.

Джуд кивнула с явным разочарованием.

– Может, в другой раз?

– Конечно, – рассеянно сказал он, удаляясь.

– Че-е-ерт, – прошептала Мэллори, оценивающе разглядывая Сэма.

«Че-е-ерт», – подумала Пенни.

– Я не знала, что дядя Сэм такой интеллектуал, – выдохнула Мэллори, театрально обмахиваясь рукой.

– Фу, перестань. – Джуд хлопнула подругу по ноге. – Это все-таки брат моего отца.

– Бывший сводный брат от другой жены на целых пять минут, – уточнила Мэллори. – И он не старый.

– Ему двадцать один.

– Двоюродные братья и сестры могут пожениться, – сказала Мэллори.

– Ух ты… – ответила Джуд, качая головой.

– Что? – воскликнула Мэллори. – Серьезно, в чем проблема? Он сексуальный. Мрачный, но аппетитный. А ты, – она повернулась Пенни, – что это за неловкая чушь, а потом вдруг первоклассный флирт?

– Да, вы двое как будто поладили, – сказала Джуд. Две пары глаз изучали Пенни с новым интересом.

– Я просто веду себя прилично, – возразила Пенни и, обернувшись к Мэллори, добавила: – Я могу вести себя дружелюбно, если только незнакомые люди не роются в моих личных вещах.

– Ха, – сказала Мэллори, – неважно. Какой у него типаж?

– Мэл, – одернула ее Джуд.

– Что? – невинно заморгала Мэллори.

– Мэллори, я запрещаю тебе западать на моего дядю.

– Запрещаешь? Но что если он западет на меня? Я нравлюсь дядюшкам.

– Перестань, – Джуд повернулась к подруге. – Я серьезно. Ты знаешь, что мне сейчас не нужна драма в семье. Я прибегаю к требованию нерушимой дружбы.

– В семье? – возразила Мэллори. – Я тебе примерно такая же родственница, как и Сэм.

– Ты знаешь правила. Требование нерушимой дружбы не обязано быть логичным, – сказала Джуд, безапелляционно взмахнув рукой. Ее губы сложились в твердую тонкую линию. Пенни знала это выражение. Оно появляется, когда ты так сердишься, что приходится все держать в себе, иначе расплачешься.

– Ого, – сказала Мэллори, – Джуд Луиза Лэнж, ты испытываешь сексуальные чувства к своему бывшему сводному дяде?

– Перестань! – прошипела в ответ Джуд.

– Это единственное объяснение, – возразила Мэллори.

– Фу, нет. Дело совсем не в этом… – Джуд допила остатки кофе. – Когда друзья встречаются с членами семьи, все оказывается неловко и сложно. Так что могла бы ты этого не делать?

– Ох, детка, – сказала Мэллори, обнимая наконец Джуд, – хорошо. Требование нерушимой дружбы. Нельзя винить девушку за то, что она хочет быть твоей лучшей подругой и твоей тетей.

Джуд рассмеялась.

Пенни изучающе рассматривала их. Либо Джуд действительно запала на Сэма и не признавалась, либо у нее в семье что-то действительно было не так. Иначе она не могла представить, чтобы Мэллори так легко отступилась. Пенни записала эту информацию в новой папке у себя в голове.

– Кроме того, по-моему, он тоже пережил нелегкое лето, – продолжила Джуд.

– Почему?

– Ну, подробностей он мне не рассказывал, а шпионить за ним большей частью бесполезно, но… – Джуд открыла инстаграм на телефоне и нашла пользователя с ником MzLolaXO, – смотрите… Кажется, у него проблемы с девушками.

Интересно, почему проблемы с девушками – это драма в отношениях у парня, а женские проблемы – это месячные.

– Ого-о, она супергоряча, – сказала Мэллори.

MzLolaXO была горяча.

Внешность Лолы была психологическим оружием. Она была красивой по научным и математическим стандартам. Она обладала привлекательностью того рода, которая заставляет деревенщин выдумывать цветистые эпитеты для описания женщин, типа «упоительная» или «изысканная». Они почти всегда называли таких женщин «создания» и определенно «дамы». Лола была высокой и худой, как те красивые люди, которые «забывают» поесть или только щиплют эстетически приятные кусочки еды: макароны Laduree или нарезанный киви.

Но дело было и в том, как она одевалась: небрежно – словно ее юбка из рваного денима была надета для того, чтобы защитить скромность ханжеской аудитории. Она пользовалась известностью в инстаграме, как случается с некоторыми девушками, словно они созданы для того, чтобы детонировать неуверенность во всех других женщинах без разбора. В целом она идеально подходила Сэму по стилю. Неудивительно, что Сэм отвертелся от приглашения Джуд поужинать. У него наверняка есть занятия получше, чем тусоваться с ними.

Джуд продолжала листать фото, демонстрируя пугающую карусель из Лолы, которая выглядела неизменно привлекательно.