Гермиона тряхнула головой, сбрасывая наваждение. В конце концов, она была благодарна Рону за прямоту. Такую редкую, но всё же искреннюю. Пускай она и не была согласна со всеми его словами, по крайней мере, он был прав, и им не стоило больше прятаться друг от друга. Она устала, и они тоже устали. И никто больше не мог помочь им снова стать теми, кем они были, носясь по коридорам Хогвартса и думая лишь над очередной загадкой.
— Что это значит? — Уизли как всегда не понимал, и Гермиона сдержалась, чтобы не рассмеяться.
— Это значит, что мы попробуем, — устало проговорила она. — А теперь пропусти меня в спальню, или я свалюсь замертво прямо здесь.
— И станешь новым хранителем башни Гриффиндора, — как ни в чём не бывало улыбнулся Рон и шутливо ткнул её кулаком в плечо. — Люнае Люмен.
Портрет с сонной дамой беззвучно отодвинулся, пропуская в гостиную студентов.
Впервые за несколько месяцев Гермиона заснула с ясной головой.
С ясной головой и беззвучным шёпотом Малфоя над ухом, требовавшим его поцеловать.
========== 9 ==========
Вот я загнан в угол,
Вот я на виду
У всех теряю веру. (c)
R. E. M. — Losing my religion
Кажется, Пэнси собиралась оторвать ему голову.
Слизеринцы-старшекурсники сидели в одном из общих коридоров Хогвартса на большом перерыве, занимая добрую половину свободных скамеек. Блейз и Тео спорили о том, способны ли американцы обыграть в квиддич англичан, Дафна то и дело кидала свои обиженные взгляды, а назойливая Паркинсон, прижимаясь всем телом к Малфою, искала всевозможные способы смахнуть блондинистую голову с плеч. Её пальцы настойчиво наглаживали уже порядком измученный затылок, взлохмачивая непослушные волосы. Драко с некоторых пор перестал заботиться о своей прическе. Небрежный беспорядок разбавлял его сдержанную аристократичность легким налётом бунтарства. Укладка всё равно не задерживалась больше, чем на час, либо он сам тянулся руками к голове на нервной почве, либо это делали за него другие. С какой-то нездоровой тягой.
Сегодня Паркинсон особенно на него наседала. То ли соскучилась за время их недолгого разрыва, то ли пыталась показать всей школе, что они снова сошлись, демонстрируя завистницам вновь обретённую добычу. Она прямо-таки приклеилась к нему, нисколько не смущаясь такой открытости. Да эту бестию вообще мало что задевало по жизни, и нужно было благодарить поистине высшие силы, за то, что она не спустила трусы прямо на этой же скамейке.
— Завязывай, Пэнс, — буркнул Малфой, отцепляя её руки от своей шеи, — здесь не место для твоих игр.
Его, прости Господи, избранница, о возобновившемся союзе с которой, он уже десять раз пожалел, демонстративно надула губы, но отодвигаться не торопилась, пристроив свои ненасытные ладони у него на бедре.
Ей обязательно касаться его двадцать четыре часа в сутки?
— Хочешь, мы где-нибудь уединимся, — горячий шёпот с похабной интонацией вызвал необъяснимую волну отвращения по всему телу, а ловкие пальцы требовательно сжались на его ноге.
Ни капли возбуждения. Ни намёка на тяжесть внизу живота.
Видит Мерлин, он не собирался грубить.
— Блять, Пэнси…
Но, ей повезло, что фраза так и не получила продолжения. И, наверное, даже глупо спрашивать почему. Одно слово. Одна гаденькая фамилия и он уже не способен закончить начатое предложение. Не способен продолжить застрявшую на полпути мысль. А всё потому, что она смеялась. Не замечая никого вокруг, не торопясь вышагивая по коридору, громко смеялась, задыхаясь и сгибаясь пополам. И Уизли. Рыжее недоразумение шествовало рядом с ней с таким довольным видом, что сразу же становилось понятно, чьи низкосортные шутки вызывали в ней такой приступ веселья. Этот открытый и горячий рот уже снился ему в кошмарах. Горячих и липких. Грейнджер была одета в неприлично обтягивающие джинсы, выгодно подчёркивающие её стройные ноги, ботинки на шнуровке и бежевый свитер. Тёплая мантия тёмным куском висела на предплечье, а истинный джентльмен Уизли тащил на своём плече её сумку, наверняка набитую книгами.
Скользкая и неприятная мысль прошлась по затылку Малфоя, точно также как и пальцы Пэнси, заставляя его сжаться руку на её талии. Паркинсон, естественно, приняла этот жест на свой счёт и прижалась ещё сильнее к его боку. Итак, бывшие голубки помирились?
Даже если это и так, его зубы не должны были сжаться, грозясь потрескаться.
Внезапное исступление накрыло с головой от навязчивого осознания, какой хитрой стервой была Грейнджер, раз могла совершенно спокойно зажиматься с ним в гостиной старост, потираясь животом о его колом стоящий член, а на следующий же день вернуться к ненаглядному Уизли. Наверняка, она всё ему рассказала и вызвала в нём ревность, чтобы помириться таким извращённым способом.
Захотелось смачно сплюнуть на пол от всей грязи, которую разводили эти ненавистные гриффиндорцы прямо перед его носом. Их явно определили не на тот факультет. Подойти бы к этой обнаглевшей суке и…
— Малфой, мать твою, ты оглох? — Тео махал рукой перед его лицом, сведя тёмные брови на переносице. Он звал его явно не первый раз.
— Нотт, мы вообще-то разговариваем, — вмешалась Пэнси раздражённым голоском, подкидывая дров в полыхающую печь Драко.
Если, конечно, её руки, двигающиеся к его паху, можно было назвать разговором.
Своеобразный способ завязать беседу, однако.
— Заткнись, — рыкнул Малфой, чувствуя, что яд, прожигающий глотку, больше не оставляет ему возможности нормально говорить. — Что ты хотел, Тео? Я задумался.
— Я говорю, что Поттер на тебя пялится, как на кубок по квиддичу, — уже тише и с улыбкой пояснил однокурсник, присаживаясь рядом на скамью и кивнув головой в сторону львов.
Драко тут же отыскал в кучке гриффиндорцев знакомые зелёные молнии, и от этого столкновения взглядами очкастый отвернулся, возвращаясь в разговор со своими друзьями. Трио снова было в полном составе, раздражая своей приторной сладостью и всепоглощающей дружбой. Хотя, кто его знает, может, Вислый и присунул ночью заучке Хогвартса, и от того она вся сияет, как начищенный галлеон. Сияет и даже не собирается делиться своим мерзким светом со слизеринцем, буравящим взглядом дыру в этой героической тройке.
Утопая во всепоглощающем бешенстве, Драко даже не заметил, как совершенно неожиданно к львиной команде присоединилась одна до боли знакомая гадюка. Блейз — да простит его Салазар — за руку поздоровался с Поттером и Уизли, заставляя их лица беззвучно охуевать. Он улыбнулся во все свои ядовитые клыки, что-то сказал Грейнджер, а потом кивнул Малфою и отошёл в сторону. Гермиона поплелась за ним, бросая в сторону дружков полные непонимания взгляды.
Драко на ватных ногах поднялся со скамьи и присоединился к своему старосте, которому давно пора было сменить этот его дурацкий протекающий шифер. Они скрылись от лишних ушей, но всё еще оставались в зоне видимости для всех своих однокурсников. Ох, уже эта любимая привычка Забини играть на публику. Драко медленно приближался, не без злости на самого себя, отмечая в очередной раз, как идут Гермионе убранные в хвост волосы. Тонкая шея привлекала его словно голодного вампирюгу, мечтающего вонзить свои острые зубы в бьющую жизнью жилку. Он сглотнул, пряча руки в карманах и держась на некотором расстоянии от объекта искушения.
— Как дела, Грейнджер? — начал Блейз, убедившись, что расстояние достаточное, чтобы их не слышали, но прекрасно видели.
Самодовольный показушник.
— Что-то случилось? — её вид был крайне обеспокоенным, а интонация заговорщицкой.
Если бы Забини прямо сейчас сказал, что Тайная Комната снова открыта, а обитающее в ней чудовище волшебным образом воскресло, она бы не задумываясь, ринулась в бой, расталкивая всех и каждого на своём пути. Малфой на секунду задумался, кинулась бы она с таким энтузиазмом вместе с ним, если бы у него хватило смелости втянуть её в какую-нибудь авантюру. Или все места рядом с ней пожизненно заняты рыжим и очкастым?
