— Спасибо, что согласился, — поблагодарила она друга. — Для меня это важно.

В ответ Ренджи улыбнулся через плечо и открыл дверь.

В помещении, куда попала Тора, половина пространства была отделена клеткой, где находился всего один синигами. Это была Рукия.

Сердце болезненно сжалось при виде подруги.

— Я зайду через десять минут, — произнес Ренджи, исчезая за закрывавшейся дверью.

Тора подошла вплотную к клетке.

— Рукия.

Девушка обернулась, на ее лице застыло выражение полного удивления.

— Тора? Что ты здесь делаешь?

— Хочу добиться смягчения наказания для тебя, — ответила девушка. — Не знаю, что ты там сделала, но, в любом случае, ничего преступного ты точно сделать не могла.

— Как ты добьешься смягчения наказания? Ты ведь даже не третий офицер, — возразила она.

— Теперь лейтенант, — Тора встала боком, демонстрируя лейтенантский шеврон тринадцатого отряда.

На секунду взгляд подруги изменился до неузнаваемости. Тора прежде никогда не видела ее такой удивленной.

— Даже если ты и стала лейтенантом, то моего брата ты не сможешь переубедить, — сказала она каким-то безразличным тихим тоном.

— Да, у Бьякуи есть определенное влияние в Совете 46, так как он из знати, но если ты мне в подробностях расскажешь, что произошло, то я смогу добиться правосудия для тебя, — твердо возразила лейтенант.

Тора уселась прямо на пол. Тяжело вздохнув, Рукия начала свой рассказ.

///

Совет 46 находился довольно далеко от бараков шестого отряда. Тора понимала, что потеряла слишком много времени и что Бьякуя уже наверняка все высказал Совету, и казнь назначена на определенный день. «С другой стороны, пока не попробуешь — не узнаешь. Я обязана сделать все возможное, чтобы отсрочить казнь на максимально долгое время, а потом решить, как действовать дальше».

У самых ворот, ведущих в залы Совета, Тора столкнулась с покидавшим помещение Бьякуей. Пройдя мимо нее, он остановился и развернулся к ней лицом.

— И насколько Вы отсрочили казнь? — первой заговорила лейтенант, смерив его серьезным взглядом.

— На 25 дней, — четко и коротко ответил капитан. — Для нее это более, чем достаточно.

«Черт, так и знала. Он еще более беспощадный, чем я думала».

— Я этого так не оставлю.

— Хочешь пойти против приговора?

— Вы бессердечный.

— Следующий общепринятым правилам — не значит бессердечный, лейтенант Мацурай.

«Все гораздо сложнее, чем я думала. Похоже, он даже не пытался выслушать ее историю, а просто сразу заключил под стражу, предав воле закона».

— Я добьюсь отсрочки. Может, даже отмены.

— С каких это пор ты стала такой упрямой?

— Она моя подчиненная. Такому бесчувственному человеку, как Вы, не понять этого, капитан Кучики.

— Что бы ты не предприняла, у тебя не получится отсрочить казнь.

— Это мы еще посмотрим.

Тора демонстративно развернулась и поспешила внутрь здания. «Плевать, что он говорит. Плевать, какой у него статус. Да что он вообще знает о сострадании?! И почему такой, как он, является наследником клана? Черт, сейчас не время рассуждать о несправедливости или сетовать на жизнь. Самое главное — спасти Рукию».

Она остановилась у дверей. Вдох, выдох. Вдох, выдох. «Я никогда не выступала перед Советом 46. Даже не знаю, что меня ждет».

///

— Прошу отсрочить казнь заключенной под стражу Рукии Кучики из тринадцатого отряда.

— Отказ.

Тора подняла голову и хотела посмотреть на сказавшего, но поняла, что все лица закрыты большими табличками, так что это было бы довольно затруднительно.

— Но почему? — выпалила она. — Почему вы вообще решили ее казнить?

— Она нарушила закон, передав свою силу человеку.

— У нее не было выбора. Вы бы сначала выслушали ее историю, прежде чем делать какие-то выводы.

— У тебя нет никакого права на то, чтобы осуждать наши действия. Ты еще всего лишь лейтенант.

«В этом есть резон. У меня власти не больше, чем у третьего офицера в сравнении с капитаном. Они стоят выше капитанов Готей 13, и только капитаны могут как-то повлиять на решение Совета, но не изменить. Господин Укитаке сейчас не в том состоянии, чтобы спорить с ними, у него и так слабое здоровье, он даже на улицу почти выходит. Так что мой голос здесь для них все равно что иголка в стоге сена».

«Что бы ты не предприняла, у тебя все равно не получится отсрочить казнь» — вспомнила она слова капитана Кучики.

«Он был чертовски прав. У меня нет здесь даже право самовольно задавать вопросы, только с их разрешения».

— У тебя есть еще какие-то к нам вопросы?

— Нет. Большое спасибо, что выслушали меня и прошу прощения за беспокойство.

С гордо поднятой головой Тора уверенной походкой покинула здание Совета и направилась в сторону казарм тринадцатого отряда.

— Почему ты не остался? — спросила Тора, закрыв за собой дверь в помещение.

Ренджи смутился. — Могли бы поговорить все вместе. Что-то случилось?

— Просто… последний раз, когда я к ней заходил, она начала высмеивать меня всеми способами. Я хотел ее удивить своим званием, но, похоже, она не очень-то была рада меня видеть.

— Любой бы реагировал точно также, если бы его арестовывал близкий друг. Постарайся понять ее. А лучше поговори с ней, — Тора пошла в сторону выхода.

— Куда ты сейчас пойдешь? — спросил Ренджи.

— А разве не ясно? В Совет 46. Я хочу отсрочить ее казнь настолько, насколько это вообще возможно.

— Я бы не советовал тебе идти против капитана Кучики.

Тора остановилась. Она понимала, что Абарай лучше всех знает своего капитана, поэтому его слова нельзя было вот так пропустить мимо ушей. Но…

— Я это понимаю. Я бы не стала идти на такой риск, не осознав влияние господина Бьякуи. Но когда дело касается моих подчиненных, я не перед чем не остановлюсь, — она сжала правую руку в кулак. — По крайней мере, так бы сделал лейтенант Кайен.

Глаза Ренджи расширились. Он боялся, что Тора снова может впасть в это состояние, но не думал, что это произойдет так скоро.

— Ты все еще винишь себя в том, что произошло в прошлом?

— Я никогда и не забывала. Я не могу забыть. И не собираюсь.

— Почему? — отчаянно воскликнул он.

Тора не спешила с ответом. Она понимала, что, каким бы близким другом он ей не был, но это он не сможет понять. Пока еще нет.

— Однажды ты поймешь, — произнесла она, покидая казармы отряда. — Прости, но сейчас я должна идти. И да… еще раз спасибо, что позволил мне увидеться с Рукией.

Тора улыбнулась ему, но Абарай знал, что это была ненастоящая улыбка.

Ренджи ее не остановил. Он и не пытался. Он только смотрел ей вслед, а в душе проклинал свое бессилие.

Весь кабинет был сплошь заполнен бутылками из-под саке. На диване громко храпел Сентаро, а на стуле, подложив стопку бумаг в качестве подушки, мирно посапывала Кионе.

Тора скрестила руки на груди и окинула кабинет недовольным взглядом. «На них ни в чем нельзя положиться. Оставишь их без присмотра — оба начнут пить или ругаться друг с другом. Сколько лет уже прошло, а вредные привычки все никак не выветриваются».

Два третьих офицера разом вскочили едва закрывавшаяся дверь начала скрипеть. При виде лейтенанта оба виновато потупили взор, стараясь не встречаться с ее гневным взглядом, будто маленькие дети стояли перед мамой, которая собралась их ругать за очередную шалость.

Тора лишь тяжело вздохнула.

— Котецу, Коцубаки, я же вам приказала разобраться с бумагами! А вы что тут устроили?

— Простите нас, лейтенант Мацурай.

— Этого больше не повторится! — энергично поддакнул Коцубаки.

— Уберитесь тут, а потом приступайте к работе, пока я не распорядилась о вашем понижении в ранге.

— Есть!

— Еще раз такое увижу, пощады не ждите, — пригрозила она двум подчиненным. — Надеюсь, что это было в последний раз.

Оставив двоих синигами убираться в комнате и заниматься важными для отряда делами, Тора прикрыла дверь в комнату и тяжело вздохнула. «Да уж, быть лейтенантом — не такая простая задача, как мне казалось поначалу. А еще учитывая, что эти два лентяя ничего не делают, это вообще невыполнимая миссия. У меня так никогда не получится добиться справедливости».