— Возможно, но Мад никогда не пыталась это сделать, — возразила Элинор.

— Но ты, должно быть, заметила, что твоя подруга скорее перестает плакать, когда на нее перестают обращать внимание.

Подумав, девушка кивнула.

— Да, пожалуй, вы правы, доктор Рэндалл. Я сама часто применяла эту тактику.

— Вот видишь. Делай это чаще, глядишь, мисс Виккерс станет меньше плакать, когда поймет, что это никого не интересует.

Элинор улыбнулась. Теперь она уже могла это делать, парадоксальным образом ей стало немного легче. Даже головная боль отступила, не совсем, но ее приступы стали менее невыносимы.

— Вы правы, сэр. Но видите ли, долго слушать ее рыдания нет никаких сил. Не поверите, как они раздражают.

Он рассмеялся:

— Почему же, не поверю? Напротив, я с этим хорошо знаком. На моем веку было достаточно самых разнообразных больных. Скажу тебе по секрету, иногда, правда, очень редко, мне хочется применить старый добрый метод. На некоторых так называемых "больных" он оказал бы значительное воздействие, если б его применили. Я уверен в этом.

— Что за метод? — полюбопытствовала Элинор.

— Розги.

Девушка с минуту смотрела на него, широко раскрыв глаза, а потом прыснула.

— Вы серьезно?

— Как никогда более.

— Считаете, Мад нужна хорошая порка?

— Нет, в этом я уверен. Не нужно понимать мои слова буквально, Элинор. Я лишь говорил о том, что мне иногда хочется сделать. Я — обыкновенный человек и мне иногда хочется кого-нибудь стукнуть.

Она кивнула.

Оглядев ее еще раз, доктор Рэндалл заметил:

— Что ж, Элинор, вижу, ты чувствуешь себя гораздо лучше. В таком случае, я тебя оставлю. Мне еще нужно кое-что сделать. А ты ложись в постель и постарайся заснуть.

— Нет, — Элинор встала, — я пойду вниз. Я знаю, что не засну, и никто не помешает мне думать. А я не хочу думать, понимаете?

— Понимаю. Хорошо, тогда пойдем вниз.

Перед уходом девушка взглянула на себя в зеркало, поправила волосы. Лицо, как ни странно, было вполне обычным, не было даже покрасневших глаз и опухших век, сообщивших бы посторонним о ее слезах. По мнению Элинор, это было очень хорошо. Никто не будет лезть к ней с глупыми и бесполезными утешениями. Она не хотела, чтоб ее утешали. От этого становилось только хуже.

Спускаясь по лестнице, Элинор избегала смотреть себе под ноги, опасаясь воскресить в памяти увиденное. Но все равно, видела как наяву: бесформенная фигура у подножия, тишина, не нарушаемая даже легким дыханием. Проглотив комок в горле, девушка шагнула с последней ступеньки и огляделась.

Сейчас в холле было так же пусто, как и раньше. Откуда-то слышались приглушенные голоса. Приостановившись, Элинор попыталась определить, откуда именно они доносятся. Слух не подвел ее: разговаривали в той самой комнате, которую она покинула некоторое время назад.

Подойдя ближе, девушка открыла дверь, вошла вовнутрь и обнаружила там доктора Рэндалла, Джеффа и невысокого, полного мужчину лет пятидесяти — отца Тернера. Все трое обернулись на звук.

— Мисс Беррингер, — заговорил Тернер с печально — скорбным видом, — сожалею, что нам пришлось встретиться в такой печальной обстановке. Эта трагическая случайность, — он покачал головой.

— Здравствуйте, отец Тернер, — отозвалась Элинор, присев.

Джефф вглядывался в ее лицо слишком внимательно.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он позднее.

— Хорошо, — кивнула девушка.

Она села на стул, аккуратно расправив платье. Чувство утраты завладело ею в достаточной степени, но не могло заглушить важных вопросов, которые ее волновали.

— Что я должна делать? — задала она самый основной.

Доктор понял ее первый.

— В данный момент ничего, Элинор. Обо всем позаботятся слуги.

— Совсем ничего?

— Разумеется, нет. Ты могла бы позавтракать, к примеру.

— Точнее, пообедать, — уточнил Джефф, вспомнив, что ничего не ел с утра, а это было уже достаточно давно.

— Я не хочу есть.

О себе такого Джефф не сказал бы. Вслух же он произнес:

— Тебе нужно поесть хотя бы немного. Ведь так, доктор?

— Вне всякого сомнения, — согласился Рэндалл.

Элинор не стала возражать. Она была уверена в том, что не проглотит и кусочка, но не спорить же с двумя взрослыми мужчинами по такому ничтожному поводу.

Джефф отправился распоряжаться насчет обеда, не подозревая, с какими трудностями ему предстоит столкнуться. Слуги, потрясенные случившимся с любимой хозяйкой, совершенно позабыли о своих обязанностях, и Джеффу пришлось напомнить им о них. А так как голод не располагал к мягкости и деликатности, на которые он и в нормальном состоянии был способен в очень слабой степени, то напоминание слугам вышло довольно резким. Первой спохватилась кухарка Мэри, вспомнив, что завтрак так и не был съеден. Она захлопотала, засуетилась, вернув остальных к реальности.

Убедившись, что его слова произвели впечатление и будут исполнены, Джефф вернулся к остальным и сообщил им, что обед будет подан через двадцать минут. Отец Тернер сделал робкую попытку отказаться, но очень скоро сдался.

И лишь тогда, когда вошедшая Линда объявила, что все готово, Элинор вспомнила о Маделайн.

— А где Мад? — спросила она у Джеффа.

— Ушла в свою спальню по совету доктора, — с легкой гримасой неприязни ответил тот, — он сказал, что ей будет очень полезно поспать. Но куда полезнее это окажется для нас. Не слышать слезливых воплей и хныканья — что может быть полезнее!

— Как вам не стыдно, Блэкки! — нахмурилась девушка, — Мад очень нуждается в отдыхе. Она много плакала.

Мужчина хотел возразить, но сдержался. Хотя бы сегодня ему не нужно ругаться с Элинор. Множество нелестных эпитетов в адрес Мадди так и просились на язык.

— Нужно спросить ее, будет ли она обедать, — продолжала Элинор.

— Это сделает горничная, — Джефф слегка подтолкнул ее к выходу, — к тому же, если она спит, то явно не сможет при этом есть.

Вопреки своему заявлению, Элинор все же пообедала. Впрочем, сперва ей казалось, что она ничего не сможет съесть. Положив в рот кусочек лишь из вежливости, тщательно прожевав его и проглотив, девушка изменила мнение. Пожалуй, она съест еще один кусочек. Вскоре она обнаружила, что тарелка первозданно чиста.

Доктор Рэндалл и пастор откланялись одновременно, посчитав, что все формальности выполнены. Когда дверь за ними закрылась, Джефф обернулся к Элинор:

— Пожалуй, мне тоже нужно покинуть этот дом.

Пораженная, она уставилась на него во все глаза:

— Я не понимаю. Зачем?

— Но я не могу здесь оставаться.

— Почему? Разве вас кто-то гонит?

— Нет, но…, - он помедлил, не зная, как сформулировать то, что собирался сказать, — пойми, Элинор, двум молодым девушкам неприлично оставаться в одном доме с мужчиной на ночь.

— Какие глупости! Во-первых, здесь полно слуг, а во-вторых, вы ведь мой родственник, разве нет?

— Нет, — отрезал Джефф, — не родственник. И никогда им не был.

Элинор вдруг почувствовала странное беспокойство, такое странное, что не могла сперва дать ему определения. Никогда раньше она не испытывала этого чувства. В ее голове бестолково метались сотни вопросов: "Что ей теперь делать?" и "Как она сможет это сделать?" Да ведь она с этим не справится! Она никогда ничего подобного не делала. Это была легкая паника. Легкая, потому что еще не успела развернуться.

Она уже хотела заговорить, но не смогла раскрыть рта. Как Джефф может уезжать в такой момент, даже если он и не родственник ей вовсе? У него, явно, больше опыта, чем у нее в подобных делах, он мог бы помочь ей. Сказать хотя бы, что именно она должна предпринять. Выходит, раз здесь теперь нет тети, то ему ни до чего нет дела? Даже до того, что Кэролайн требуется похоронить?

— У тебя есть родственники? — спросил у нее Джефф.

Элинор потрясенно покачала головой:

— Нет… Впрочем, есть наверное какие-нибудь далекие, но я ничего о них не знаю.