Но Карлайл не послушался доброго совета и кое-что еще присовокупил.

— О Господи, — тихо простонала женщина, — когда же это закончится!

Лео хмыкнул, на него выражения капитана не производили такого впечатления, он их просто не замечал. На корабле случается всякое и к такому быстро привыкаешь, а потом ловишь себя на том, что эти выражения прочно вошли в твой лексикон. Но осознаешь это уже не с ужасом, а с какой-то апатией.

— А что вы будете делать, если они не найдутся? — продолжала Эстер с какой-то мстительной радостью.

На этот вопрос никто не удосужился ответить. Было заметно, что на обоих он произвел не самое приятное впечатление. Наверняка, они уже думали об этом и перебрали все перспективы.

Эстер понимающе усмехнулась. И не задавала больше никаких вопросов. Все и так было ясно. Уж они-то приложат все усилия, чтобы догнать Сильвию и Рэнфилда, от их поимки зависит их свобода. Если б женщине сказали, что она будет желать капитану сесть в тюрьму или попасть на каторгу в ближайшем будущем, она бы не поверила. Когда-то. Но теперь все изменилось. Оставалось только удивляться, где были ее глаза и почему она не поняла раньше, что из себя представляет Карлайл. Судя по всему, он ничем не лучше ее муженька, а в чем-то даже хуже. Но там, где Карл брал хитростью и осторожностью, капитан предпочитал прямоту и силу. То есть, Карл заманил бы ее в ловушку, используя для этого правдоподобный повод, а Карлайл бы просто пихнул ее туда, добавив пинка для верности. Но если не принимать во внимание эти различия, они были похожи. Вот только Эстер никак не могла решить, что же для нее лучше: прямота или хитрость. В прямоте есть свои плюсы, но грубость всегда ее отталкивала. С другой стороны, сладкоречивый и безукоризненно вежливый мерзавец ничем не лучше откровенного грубияна. В конце концов, Эстер преисполнилась к обоим сильнейшей неприязни и решила, что если судьба избавит ее хотя бы от одного из них, она будет ей благодарна всю оставшуюся жизнь. Хуже было то, что судьба не спешила с этим. Она только наблюдала и хихикала в самых забавных местах.

Но теперь Эстер не знала, что же будет дальше. Что случится потом, когда они отыщут беглецов. Хотя в том, что они их отыщут, женщина сомневалась. Прошло уже достаточно много времени с момента их побега. Даже если они шли пешком, то уже успели убежать далеко, на такое расстояние, что догнать их представлялось проблематичным. В любом случае, ситуация перестала нравиться Эстер. Она уже сомневалась, что выкуп как таковой будет. Теперь головы ее похитителей заняты совсем другим. Они думают только о побеге и возмущаются наглостью сбежавших. Это же смешно! Почему они должны сидеть тихо и не пытаться улучшить свое положение? Конечно, они сбежали при первой же удачной возможности. А капитан ожидал, что они будут покорно сидеть и ждать, когда за них заплатят выкуп? Где это он видел таких похищенных? Уже одно то, что Эстер знала о Сильвии, не внушало ей уверенности в ее покорности и не конфликтности. Уж кто-то, а Сильвия никогда не стала бы пассивно дожидаться своей участи. Да и Рэнфилд, судя по всему, тоже.

И еще кое-что не нравилось ей. То, что имя капитана ей показалось знакомым. Где-то она уже его слышала. Возможно, кто-то говорил ей о нем. А быть может, дело обстоит по-другому. Так что, теперь Эстер хотелось не насолить мужу, а побыстрее покинуть этих людей. Но как, она не представляла.

Карлайл по пути думал только о следах, которые видел перед собой. В данный момент он напоминал ищейку, которая идет по запаху, отбросив все лишнее. Он представлял, как беглецы шли, он достаточно хорошо умел читать следы, чтобы разбираться в таких вещах. Он видел, где они останавливались. Наверняка, спорили, Сильвия не умеет идти молча. А вот здесь поставили что-то тяжелое, но небольшое. Может быть, у Сильвии тоже был саквояж и она тащила его вслед за Рэнфилдом, торопясь, скользя и спотыкаясь? Отрадное зрелище, но Карлайл сомневался, что так и было на самом деле. Наверняка, саквояж тащил Рэнфилд, чертыхаясь, но не думая его бросить. Или думая, но не решаясь. А Сильвия вовсе не бежала за ним, скорее это он бежал за ней, высунув язык. Нужно знать Сильвию, она помыкает всяким, кто попадется ей под руку. Представляя себе вопли Сильвии, которая всегда найдет причину для недовольства и дымящегося от злости и бессилия Рэнфилда, Карлайл криво усмехнулся. Что ж, в этом есть свои плюсы. По крайней мере, Рэнфилд уже сто раз пожалел, что взял ее с собой. Интересно, когда ему захочется ее придушить?

Когда рассвело, Сильвия и Рэнфилд вышли на хорошо утоптанную и объезженную тропу. Она не столь сильно размокла от дождя и это было большим облегчением. Сделав несколько шагов, Сильвия пригляделась, поморгала, потом вытянула вперед руку и воскликнула:

— Смотрите, Энди, дом! Самый настоящий дом. Надо же, я уже почти забыла, как они выглядят. Ведь это же мне не кажется, правда?

Уставший насмерть Рэнфилд посмотрел в указанном направлении и признал ее правоту.

— Точно. Это дом. Можете поздравить себя с превосходным зрением. Странно только, что этот дом один. А где остальные?

— Это вы у меня спрашиваете? Я понятия не имею. Может быть, они дальше. Какая разница! Давайте зайдем туда.

— А вы знаете, сколько сейчас времени? — хмыкнул он.

— Наверное, часов пять, — предположила Сильвия, — это что, так важно?

— Полагаете, хозяева уже поднялись и готовы встретить нас с распростертыми объятиями? Тем более, когда мы в таком виде.

Говоря это, Рэнфилд имел в виду себя. По пути они обнаружили небольшое озерцо, где он попытался смыть с себя всю грязь, но вскоре понял бессмысленность этого. Там же он обнаружил, что его любимая карта пришла в полную негодность в результате столкновения с морской водой. Наблюдая, как он с жуткой гримасой извлекает из-под одежды обрывки бумаги, Сильвия не могла удержаться от смеха, хотя ужасно устала и думала лишь о том, как бы не заснуть на ходу. Но смешливость всегда была отличительной чертой ее характера.

— Думаю, наш вид располагает к жалости, — отозвалась Сильвия между тем.

— Скорее, он вызывает подозрение.

— Ваш точно вызывает. Вы такой мокрый, с размазанной по всей одежде грязью, словно нарочно вымазались, чтобы отпугивать доверчивых аборигенов.

— На себя посмотрите, — буркнул Рэнфилд, — на вас словно ведро воды вылили.

— Все равно, я лучше, — убежденно заявила девушка, — уверена, люди предпочтут иметь дело с мокрым человеком, чем с мокрым и грязным вдобавок.

— Да какая разница, — фыркнул он, — главное то, что мы оба имеем такой вид, что ни один разумный человек на запустит нас в свой дом.

— А вдруг в этом доме неразумные люди? — предположила она.

— Уверен, что по закону подлости нам в этом не повезет.

— Ох, ну почему вы постоянно говорите только самые неприятные вещи? — вздохнула Сильвия, — мне просто необходимо переодеться и высушиться, а главное, я хочу есть. И спать. Но есть я хочу больше.

Рэнфилд тоже вздохнул, потому что испытывал те же самые чувства и желания. Он устал до такой степени, что согласился бы даже на то, чтобы силком вломиться в дом и пригрозить хозяевам пошевеливаться и выполнять все требования.

— Давайте для начала постучим и попросим нас впустить, — сказала девушка, — вдруг, нас все-таки впустят.

— Я бы на это не рассчитывал.

— Ну, тогда я им не завидую. Я буду колотить в дверь до тех пор, пока у всех обитателей дома не начнется мигрень.

— О, я в этом не сомневаюсь. Только раньше это вам надоест. И нам придется топать восвояси.

— Вы что, уморить меня хотите своими пессимистичными мыслями? — сдвинула брови Сильвия.

— Вас уморишь, как же. Это вы меня со свету сживете. Недолго уже осталось.

— Ох, да неужели? — фыркнула она.

Рэнфилд подтолкнул ее в бок, так как увидел, что у калитки дома, к которому они подошли достаточно близко стоит человек. Сильвия тоже его увидела и вцепилась в руку своему спутнику.