— Вот! — вскочил Леня с качелей. — И я, конечно, не психолог, не Фрейд какой-нибудь, но понимаю тебя. А все почему, потому что мы доверяем друг другу. С Янкой такого не было, теперь я понял это. Давно, но сейчас убедился в этом.

— И что, теперь ты ее полностью разлюбил? Она для тебя человек из толпы?

Леня нахмурился, сжал губы и изогнул их в кривую.

— Эх, Леня, Леня, наивно полагать, что ты разлюбил человека, просто потому, что ты сказал так. Себя хоть не обманывай.

— И что теперь? Да, я… еще чувствую, что в штанах тесно становится, когда думаю о ней, или вижу ее в шараге. Но что с этого?

— Ничего. — Герда замолчала, слабо раскачалась на качелях, посмотрела на хрущевку, где жила Яна. — А у нее окна куда выходят?

— Да сюда, во двор. Мы у нее, как на ладони. Хотя, какое ей дело?.. Сидит себе у себя в комнате, занимается какой-нибудь бабской херней.

— Пойдем-ка, — Герда встала с качелей.

— Это куда это ты собралась? — не понял Леня. — В гости к ней, что ль?

— Нет, — хитро улыбнулась Герда.

Леня не понимал, что происходит, зачем они шли к подъезду Яны. Помнится, он провожал ее после «Геошторма» домой, но мыслей о том, чтобы зайти погреться, выпить чаю, не возникало. Яна просто заскочила в подъезд, чмокнув Леняу в губы.

Сейчас он стоял ровно на том же месте, где стоял несколько месяцев назад.

— Вот, на хрен, скажи мне? — обратился Леня к Герде.

— Вот, на хрен, зачем, — Герда показала небольшой камень, поднятый с асфальта. — Помнишь, что я сказала тебе однажды?

— Не совсем.

Герда вздохнула, закатив глаза. Поняла еще один небольшой камешек и протянула Льву. Тот взял, догадываясь, что сейчас будет.

— Обещай мне, — сказала Герда, — что не заржешь своим заразным смехом. Тогда у тебя точно будут проблемы.

— С чего вдруг? — спросил Леня.

— Ты, наверное, единственный, кто так ржет. Готов?

— Это же неправильно, Герд. Ты чего творишь-то?

— Очко? — усмехнулась Герда.

— Ах так?! — Леня сжал камень и бросил его в окно, где находилась комната Яны (она показала ему в прошлый раз расположение своей комнаты).

Звон бьющегося стекла разошёлся на весь двор.

— Кидай! — сказал Леня.

— Мне нужно было, чтобы ты это сделал, — сказала Герда. — Бежим, пока нас не увидели!

Они бежали по дороге, проваливаясь в лужи, которые казались не глубокими, подальше от двора Яны. В тот момент Леня ощущал, что всякая любовь, или симпатия, которая сжимала его сердце в ржавые тески, ослабила хватку. Вот, что ему не хватало на самом деле, и Герда помогла ему это приобрести.

Леня хотел разлюбить и разлюбил. И все благодаря Герде.

========== Глава 13 ==========

Утро выдалось теплым, сухим. Я скинул с себя куртку в стиле американского студента какой-то спортивной команды и надел жилетку. Женя все еще ходил в зимней куртке, она спускалась ему до колен, мешала нормально передвигаться. Вот почему я не любил такие куртки (а у меня была одна такая), — все движения в какой-то степени блокируются, не пойдешь нормально, не побежишь на изумрудный свет светофора, как это сделал Леня.

Сегодня Женя ехал не один, вместе с ним, на вокзал ехала Пелагея. Женя так и ничего не рассказал ей, хотя некоторые настаивали на этом. Даже девочки, зная, что намечается, тихо перешептывались с Женей. Они не разговаривали с Пелагеей, только если по делу. И если Герда и Алина отмалчивались, и только изредка говорили о стрелке с Львом, то другие девушки советовали поступить не так, как хотел Женя.

— Ради твоего же счастья, глупый, — сказала Дарина, когда была практика по микробиологии. Мы должны были сдать зачет, чтобы получить очередной допуск к экзаменам. — Ты понимаешь, что без побоев ты не покинешь стычку? Пелагея вернется, увидит твое раскрашенное лицо и все тут… Конец.

— Ты ясновидящая, что ли? — спросил тогда Женя. — Откуда такая уверенность?

— Не уверенность — предчувствие. — Дарина села вполоборота к Жене. Она осуждающе смотрела на одногруппника. Она не считала Женю полностью глупым, но иногда возникали моменты, когда можно было подумать иначе. И это был тот самый момент. — Как ты не поймешь, Женя, ты нужен Пелагее целый, а не избитый.

Как бы Дарина ни пыталась, Женя стоял на своем.

— Ну, — Дарина пожала плечами. Сдалась. — По фиг. Не передо мной же ответ держать.

— Да нормально все пройдет, — заверил Костя. — Инга, у тебя тут, случаем, дальних родственников нет? А то в нашей бригаде конкретный недобор получается. Мало че-то…

— Да, — согласился Руслан, — нам бы еще двух-трех чел… Эй, а ты пойдешь? — Руслик обратился ко мне. — Разнесешь там всех к ебеням, а?

Конечно же, как иначе, ведь поэтому я предпочитал отходить от этого разговора, — потому что всех разнесу, всех положу и останусь стоять на твердой земле залитой вражеской кровью!

— Ага, — сухо ответил я на Русланов оптимизм.

— Че, реально пойдешь? — не поверил Костя.

— Сам-то, как думаешь? — Я развел руками, показывая всю свою худощавость. Кости, обтянутые кожей, и небольшое количество мяса.

— Ну, если пойдешь, — мы тебя прикроем.

— Тогда я, пожалуй, не пойду. Будете прикрывать меня — получите сполна, потому что свои жопы не прикрыли.

— Ладно, мы просто прикалываемся, — улыбнулся Костя. — Инга, а реально, тут есть кто-нибудь из твоих?

— Нэт, — ответила девушка. Темные волосы, смуглое, худое лицо, большие карие глаза. Она всегда ходила в платке, так уж заведено у ее народа. — Ты што, вся моя родня дома. Што это за стереотипы о нас?

— Да какие тут стереотипы, — махнул Костя. — Ваших мужчин все время показывают быдлом в чужой стране. Я, конечно, так не думаю, но… Ох, нас же выдрочат, пацаны!

Костя никогда этого не говорил, он любил повторять, что они справятся, что все обойдется, и они придут домой менее избитыми нежели чем противник. Но сейчас что-то пошло не так.

— Ты что, Костян? — спросил Леня. — Боишься, что ли?

— Не боюсь, — ответил Костя. — Но нам нужно больше пацанов. Хоть из других групп бери, там — из акушеров или медичек. Там ведь тоже пацаны есть…

— Они не пойдут с вами, — сказал я.

— А то я не знаю! Если не дерешься, то дай обсудить стрелку. — Костя отвернулся от меня. — Короче, у кого какие мысли есть?

Молчали. Нет мыслей, ни одной. Уже завтра они встретятся с друзьями Петра, а я буду сидеть дома, смотреть новую серию «Ривердейла». Смотря на своих одногруппников, я не мог понять, ради чего все это? Почему нельзя просто не идти, бросить всю эту авантюру.

— Бред, — произнес Женя так, что его голос пронесся эхом в коридоре. — Мы одни, больше никого не будет на нашей стороне. Поэтому, лучше, забыть о какой-то помощи и взять с собой что-нибудь тяжелое, чтоб уж наверняка.

Наверняка… что это значит? Глупо полагать, что друзья Петра будут безоружны. Никому не хочется драться честно, нужно быстро, жестко, больно.

— Идиоты, — промолвила Дарина.

Не иначе…

Леня пришел домой пораньше, — не стал идти на лекцию по сестринскому. Отметят, и что с этого — все равно дальше практика.

Он вышел на балкон, осмотрелся, взял металлическую палку, которая была ножкой от гладильной доски. Леня заглянул дальше, может, еще одна такая же есть. Нет, только эта, но и она была ненадежна. Она выдержит пару ударов (Максимум пять), а потом погнется, или сломается на части.

Леня убрал ее под кровать, утром он прихватит ее с собой в колледж. Где-нибудь в кустах оставит до конца учебного дня, а потом вернется за ней, чтобы воспользоваться палкой на стрелке. У Лени было плохое предчувствие, только сейчас он понимал, что идет туда, чтобы Женя не стоял один на мотополе.

Женя стоял вместе с Пелагеей на автовокзале, скоро автобус подъедет к остановке и отправится в Марий Эл.

Пелагея сжимала рюкзак на колесах. Она молча наблюдала за тем, как автобус подъезжает к остановке. Другие люди, пассажиры, вскакивали со скамеек и направлялись к краю бордюра. Рыгающий автобус медленно подкатывал к остановке.