– Вечером… Вечером – обещаю. Уж прости меня, Яныч, так все меняется… да, и вот что: райотдел у тебя там за углом, на Челюскинцев, так Светка отзвонится, чтобы они вокруг тебя приглядывали, если что. Мужик один в доме – знаешь, как бывает… иногда у нас дурак участковый хуже гопников.

– Давай, Сомов, – Ян улыбнулся и сделал полшага к двери. – Увидимся.

– Обещаю… – вздохнул подполковник.

Ян вышел на воздух и остановился, прикуривая. Мимо него, выплеснув серую грязь из лужи, пронеслась «японка» с чернявым бородатым юношей за рулем. Климов хмыкнул, отряхнул брюки и побрел в сторону проспекта Щорса. Дел у него было вроде бы по горло, а с другой стороны – и делать нечего. Все, чем он жил раньше, осталось за спиной и еще там, на маленьком кладбище в подмосковном поселке, где ждали его жена с дочерью.

На Щорса он снова остановился, растерянно глядя, как ползут мимо автобусы и бредут редкие прохожие с одинаково серыми лицами. Потом, встряхнувшись, зашел в длинный магазин, занимающий весь первый этаж пятиэтажной панельки. Справа был гастроном, слева торговали всяким китайским хламом. Поболтавшись по торговому залу, Климов вышел, так ничего и не купив. Метров через сто его глаза остановились на золотистой вывеске «Бар «Золушка». Ян моргнул и решительно поднялся по скользким грязным ступенькам.

Полутемный зальчик оказался совершенно пуст. На хлопок входной двери из подсобки выскочила молоденькая девушка в синем рабочем кокошнике, встала с близорукой улыбкой за стойкой.

– Мне сто коньячку, – попросил он, устраиваясь на высоком стуле, – ну и бутербродик с икоркой, если есть у вас.

– С икрой? – переспросила девушка, недоуменно рассматривая хитрый узел его галстука родом из начала семидесятых. – А у нас нету… может, с колбаской?

– Давайте, – легко согласился Ян. – И сок вон тот, апельсиновый.

Барменша выставила перед ним рюмку коньяку, блюдечко с бутербродом, налила в высокий стакан сок. Ян выпил, не почувствовав вкуса дрянного напитка, куснул серой колбасы и отставил блюдечко с ней в сторону.

– Не нравится? – участливо спросила девушка. – У нас тут контингент, знаете…

– Догадываюсь, – кивнул Ян.

– Через вечер участковый…

– Естественно…

– Да нет, вы не поняли! – Она вдруг заговорила горячо, часто моргая и жестикулируя: – У нас тут эти… с овощного рынка которые. Иди, говорит, ко мне, женой у меня будешь. Ага, а какой? Пятой? У них тут полрайона в женах ходит. Мужиков-то в городе не осталось! Кто в Тюмень на заработки подался, а остальные так… какие они уже мужики? Все из дома вынесли…

Ян со стоном вздохнул, и девушка вдруг остановилась, с испугом глядя на него.

– Если бы у меня все было так просто, – пробормотал он, кладя на стойку две сотенные бумажки.

– Так это… – забормотала юная барменша, – у меня сдачи не будет…

– Забудьте, – брякнул Ян и вышел.

На улице снова начинался дождь. К сумеркам он перейдет в снег, а потом прекратится вовсе, зато подтаявшие днем лужи превратятся в коварные скользкие ловушки. Неверный шаг – и мокрые ноги гарантированы, а этого Климов не любил до ужаса.

Он пошел по Щорса, размышляя о том, что же делать теперь. Дома ждала груда нераспакованных вещей, и еще нужно было разобраться, как тут подключить Интернет. И – ах да! – следовало все же зайти куда-нибудь и прикупить хоть чуть-чуть провизии: на консервах долго не протянешь.

«Потом, – мрачно сказал себе Ян. – За руль я сегодня не сяду, а таскать сумки?.. да сколько я их протащу-то?»

Город, изученный за пять лет службы весьма основательно, сейчас казался ему удивительно чужим. Хотелось домой, в тепло кухни с уютным столом и обязательно с чашкой крепкого чая в руке. Ян уже остановился у перекрестка, чтобы перейти на противоположную сторону, как вдруг за спиной резануло женским голосом:

– Молодой человек! Молодой человек, ну же!

Он обернулся. Возле старенького прямоугольного «Фольксвагена» стояла растрепанная блондинка в турецкой дубленке и смотрела на него совершенно отчаянными глазами. Ян подобрался: офицерская кость, взыграв где-то в подсознании, заставила его сделать два шага навстречу.

– Что случилось?

– Водила у меня забухал, вот что, – горько выдохнула та. – А мне товар на Грайку отвезти на точку надо, хоть убейся. А то деньги уйдут…

– Да я выпил, – развел руками Ян.

– Так отвезу-то я сама! Просто грыжа у меня, поднимать нельзя ничего. Вы вот помогите, если можете. Я ж вижу, человек вы интеллигентный, да и здоровья вон сколько. Шесть ящиков водки забросите?

Тут только Ян понял, что фургончик стоит кормой к ларьку с опущенными щитами на окнах – видно, точка не работала, использовалась как склад. Климов рассмеялся и быстро подошел к приоткрытой двери, за которой виднелся свет:

– Да что там забрасывать…

Плотные картонные коробки он брал по две, так что справился быстро. Закончив, хлопнул дверью задка и снял перчатку:

– Ян, если что, – ему было весело, и он ждал ответного рукопожатия, но женщина только мотнула головой, глядя на него с какой-то злой зимней тоской:

– Спасибо вам, – в ее руке появилась бумажка, и Климов застыл от изумления. – Как надо, так ни одного ханыги не видать…

– Отдайте на опохмел кому-нибудь, – с раздражением произнес он и повернулся, натягивая перчатку на застывшую уже ладонь.

– Танька меня зовут, – услышал он в спину за миг до того, как хлопнула водительская дверца. – Танька!

Ян лишь дернул в ответ плечами и шагнул на «зебру» пешеходного перехода. Серый и мокрый день уже шел, в общем-то, к вечеру – темнеет на Урале рано. Шлепая ногами по снежной каше тротуаров, Ян добрел до знакомого мини-маркета на перекрестке и сразу прошел в алкогольную секцию. Выпить ему не хотелось, да и не выпивал он, по сути, никогда, но сейчас жуткая серая пустота вокруг окутала его настолько плотно, что иного выхода он не видел. Он снова набрал четыре пакета жратвы – на сей раз у кассы сидела не вчерашняя девчушка, а матерая тетка в большущих очках – и неторопливо добрался до своей калитки.

Замок лягзгнул как-то особенно звонко, будто тявкнула собака, приветствующая грустного хозяина. Климов усмехнулся этой своей мысли и снег с ботинок отряхивал у крыльца уже почти весело. В конце концов, у него теперь был дом, а в этом доме теплая уютная кухня, где всегда можно засесть с чашкой чая.

Поставив греться чайник, Ян переоделся и потом только вспомнил, что так не выяснил, как же решить вопрос с Интернетом.

– Ладно, – сказал он себе, намазывая кусок белого хлеба плавленым сыром, – завтра займусь.

Он забрал из спальни недочитанный вчера номер журнала «Техника – молодежи» за 1984 год, который странным образом нашелся за комодом, на котором стоял телевизор, налил себе коньяка и взялся заваривать чай. За окнами начало темнеть.

«Что это я, полдня прогулял? – удивленно подумал Ян. – Ничего себе!»

Он подошел к окну, отодвинул в сторону пыльную занавеску, чихнул и заглянул в сырой сумрак, где шевелились на ветру ветви чахлого садика. У соседей везде горел свет, в одной из комнат большого кирпичного дома окно шевелилось голубоватыми тенями телевизора. От них Яна отделял всего лишь кривой заборчик из сетки-рабицы и, скользнув глазами по этим желтым живым окнам, Климов почувствовал облегчение. Люди были рядом, руку протяни. А подступающая осенняя ночь – ну что ж, осень есть осень, веселья не жди…

В прихожей приглушенно заверещал вызовом телефон. Ян выскочил из кухни, сунул руку в карман куртки, но ответил не сразу. Номер был совершенно незнакомый, и он сделал пару глубоких вдохов, прежде чем нажать кнопку.

– Ян Антонович? – молодой голос звучал предельно корректно, даже почтительно. – Это от подполковника Сомова. Ян Антонович, мы к вам сейчас подъедем, тут приказано пару коробочек вам закинуть, вы откроете, ладно?

– Сейчас – это когда? – облегченно переспросил Ян.

– Мы уже рядом совсем…

– Одеваюсь, – Ян отключился и сунул ноги в ботинки.