Ян выбрал себе чашку постарше и побольше, солидную, с синими цветами и золотой каемочкой, промыл ее под краном и налил наконец чаю. Пока в чашке таял сахар, Климов исследовал нижнюю часть буфета и обнаружил там кучу старой посуды, включая здоровенную мельхиоровую супницу. Тот факт, что за все время, пока дом стоял пустым, в него ни разу не залезли, казался удивительным; впрочем, Юлия Андреевна говорила что-то о бдительных непьющих соседях и близости райотдела, рекламируя то и другое как огромный плюс для покупателя. Наследник, по ее словам, забрал из дома только ценности и семейные бумаги, а все остальное не интересовало его ни в малейшей степени. Агентству возиться с вывозом никчемной на первый взгляд мебели тоже не хотелось, поэтому дом продавался «как есть». Это обстоятельство сыграло решающую роль в выборе Яна – он догадывался, что если ему позволят бежать из Москвы, то делать это придется очень быстро. Тогда, оформляя сделку, Климов просто прошелся по дому, бегло отметив проблемы с отоплением и канализацией, глянул на огромные шкафы в комнатах и прихожей да и махнул рукой: подписываем. Долго сидеть в Заграйске он в те дни не мог никак.

Крепкий теплый чай подействовал на Яна умиротворяюще. Он налил себе еще коньяка и достал сигареты. С сигаретой и рюмкой Ян вышел из кухни, зажег свет в прихожей, потом прошел в большую комнату. Под низким потолком вспыхнула старомодная голубая люстра-тарелка с тремя лампочками.

Комната эта была просторной, больше двадцати метров, оба окна выходили на юг. В углу, на комоде, стоял телевизор семидесятых годов, у стены – раскладной диван, а напротив него почти упирался в потолок титанический шкаф из того же красивого желтого с прожилками дерева. Шкаф имел три створки и антресоль наверху. Ключик торчал в правой дверце. Повернув его, Ян увидел полки с затхлым постельным бельем, а еще банную суконную шапку в самом низу. В левой части шкафа обнаружились несколько мужских костюмов разной степени поношенности, сорочки и коробка, полная носков. На дверце висели галстуки. Ян с интересом вытащил вешалку с плотным коричневым пальто, примерил его на себя – нет, мелковат был дедушка, так что пойдет роскошная когда-то вещь к старьевщикам. Выбрасывать пальто на помойку было бы глупо.

На антресоли Ян не полез. Так и оставив включенной люстру, он отправился в спальню, где, как ему помнилось, стояла большая кровать и еще один шкаф.

Спальня освещалась скромным плафоном в виде цветка зеленого цвета, а по обеим сторонам двуспальной кровати висели бра в таком же стиле. В шкафу – ключ здесь также торчал в дверке – нашлись мелкие предметы одежды вроде трусов, маек и прочего, еще три костюма с рубашками и всякая ерунда типа цветастых шейных платков, явно не советского производства, и две модные когда-то велюровые шляпы.

Ян распаковал стоящую тут же коробку с бельем, застелил кое-как половину кровати, потом достал свою подушку со специальной набивкой против аллергии, натянул на нее наволочку и вышел. Сигарета была давно докурена, следовало выбросить ее куда-нибудь.

Мусорного ведра в кухне не нашлось, так что Яну пришлось использовать пакет из магазина. Порывшись в нижней части буфета, он нашел небольшую фарфоровую пепельницу – тут, по-видимому, курили только гости – и, поставив ее на стол, снова плеснул себе коньяку. Ему нравилось в этом доме. Здесь было как-то тепло… и надвигающаяся зима с неизбежными метелями, морозами и ледяной дымкой над Граей казалась далекой и совсем-совсем не страшной.

Едва Климов налил себе вторую чашку чаю, в калитку неожиданно грохнули.

– Эй! – услышал Ян слабый крик с улицы. – Есть кто? Кто в доме?

Климов набросил на плечи куртку, влез в ботинки и отпер входную дверь.

– Что надо? – рявкнул он, оставаясь благоразумно за углом дома. – Вы кто?

– Сосед! – раздалось из-за калитки. – А вы хозяин?

– Хозяин! Документы, что ли, показать?

– Да хорошо бы!.. А то райотдел тут рядом, за углом, и меня все знают!

Ян прошагал по обледенелой дорожке, выложенной бетонными плитками, отпер калитку и увидел невысокого, но широкоплечего мужчину лет пятидесяти в потасканной летной куртке с меховым воротником. Левую руку мужчина держал за спиной.

– Ян… Ян Климов. Проходите, пожалуйста, у меня как раз чай еще не остыл.

Мужик пару раз хлопнул большими светлыми глазами, потоптался немного на месте, потом все же вошел во двор. В руке у него оказалась милицейская дубинка.

– Да проходите вы, – спокойно произнес Ян. – Идемте, у меня бумаги прямо на кухне валяются. Я ж только приехал.

Он прошел к дому, открыл дверь, впуская незваного гостя, разулся и зашел в кухню.

– Вот, пожалуйста, – Ян протянул мужчине свой паспорт и документы на дом. – Смотрите, сколько хотите.

– Да я понял, – сосед глянул в паспорт, вернул его со вздохом. – И коробки у вас там вон. Вы меня извините. Меня за домом присмотреть просили. Владислав меня зовут, – он неловко сунул Яну короткопалую лапу и вздохнул: – Уж простите. Хорошо, что сосед появился. На соседней улице дом года не простоял – хозяева в Тюмень уехали, – так вынесли все до ложки до последней.

– Может, все-таки чаю? У меня и коньячок найдется.

– Не-не-не! – зажмурился от ужаса Владислав. – Это как моя в командировку в Пермь уедет, так тогда только. Она у меня – о-ох! Ну, закройте за мной, пойду я, а то она щас через забор орать начнет.

В половине двенадцатого Ян повязал немного пахнущий нафталином галстук из наследства старого хозяина, надел темный свитер с вырезом и облачился в свое любимое кожаное пальто, которое он купил в девяносто четвертом в Каире.

До Щорса идти было недолго, а там уже и вовсе рядом.

В четверть первого он остановился у массивной пятиэтажки сталинского стиля, возле дубовых дверей которой поблескивала фальшивым золотом табличка с двуглавым орлом.

– Мне к Вадим Сергеичу, – сказал Ян дежурному в стеклянной будочке. – Он ждет, мы созванивались.

– Как звать вас? – строго спросил немолодой сержант, снимая трубку внутреннего телефона.

– Климов, Ян Антонович. Он знает…

Сержант набрал какой-то номер, доложил неслышно для Яна, а потом два раза энергично кивнул и повернулся:

– Пропуск сказали не выписывать. Поднимайтесь на третий этаж, там налево, кабинет семнадцать. Вас ждут.

Климов послушно кивнул и прошел через раскрывшийся перед ним парапет. Широкая центральная лестница, расходящаяся потом на две ветви, была застелена грязным и местами вытертым ковром, который, видимо, не меняли лет двадцать. Семнадцатый кабинет нашелся в дальнем конце коридора с лакированными деревянными панелями на стенах. Ян постучал, и дверь открылась почти сразу.

– Климов? – спросила его невысокая полненькая блондинка лет тридцати. – Ах, Ян Антоныч, похудели вы! Не признала сразу. Проходите… только вот шеф, – она перешла на шепот, – уезжает уже. В мэрию…

– Ну, тут, – Ян запустил руку в карман пальто и достал плитку французского шоколада, купленную еще в Москве, – что будет, то и будет. Я ж, Светочка, так, договориться только.

Он распахнул обитую черным кожзамом дверь и оказался в просторном кабинете со знакомыми лакированными панелями на стенах. От громадного начальственного стола буквой «Т» шел стол для подчиненных, обставленный мягкими истертыми стульями. Хозяин кабинета, широкоплечий лысеющий подполковник, встретил Яна у самой двери, не дав ему пройти дальше: облапил, чмокнул в щеку и указал на кресло в углу.

– Садись, Яныч, только вот времени у меня, увы, совсем… Я вечером отзвонюсь, лады?

Подполковник достал из правой тумбы стола початую бутылку шотландского виски, привычно плеснул в два стакана – Климову почти полный, себе чуть-чуть, на донце.

– Мэр у нас новый, – вздохнул он.

– Да ты что? – искренне поднял брови Ян.

– Ага… из ваших, армейских – метет метла, что мама дорогая. Того и гляди и меня сметет. Так что… ну да ладно.

Климов поднял стакан, они чокнулись, и подполковник потянулся к приоткрытому шкафу, где висела его шинель. Ян встал.