Голова звенела пустотой. В бессвязных мыслях крутилось только: "Отче наш, спаси и сохрани....."

Больше ни о чем не думалось, да и не хотелось думать. Хотелось только надеяться и искренне верить. Верить, что можно выжить.

Олег не глядя бежал по улицам, перепрыгивая через расширяющиеся разломы, толкая таких же в панике бегущих людей.

Периодически путь преграждали обрушавшиеся стены домов. Он успевал каким-то чудом от них уворачиваться, не слушая крики боли тех, кого завалило.

Олег уже очень устал бежать, начал тяжело задыхаться, легкие разрывались от спазмов. Спотыкаясь, он остановился. Пелена паники накрыла глаза.

Он подумал, что так, наверно, чувствовали себя жители Помпеи в свой последний день. Но он не собирался разделить их участь.

Ему надо добраться до минимально разрушенной, устойчивой дороги, направленной в сторону аэропорта.

Он постарается улететь сейчас. Любым рейсом. Плевать на вещи, оставленные в отеле. Деньги и документы с собой........

***

Олег огляделся. Район, в котором он оказался, кажется, был намного дальше от центра. Здесь было меньше людей и меньше трещин, хотя они были шире. И, кажется, земля под ногами была устойчивее. Или казалась такой.

Рядом снова рухнул дом, заставив Олега закашляться от поднявшейся пыли. Совсем рядом вдруг заплакал ребенок.

Пыль рассеялась, и Олег увидел ребенка лет трёх, стоящего на краю разлома и крепкими кулачками сжимающего край женского платья. Ребенок ревел. Из-под завала торчал край платья и неестественно вывернутая женская нога в туфельке.

Олег подошел и попытался отодвинуть малыша от края глубокой расщелины, но ребенок вцепился в материнское платье и не хотел уходить.

От женщины, похоже, кроме ноги и юбки от платья ничего уже не осталось. Около расщелины валялись куски бывшего здания, похожие на обломки бетона, арматуры, кирпича и камня.

Возможно, старое здание как-нибудь укрепляли более современными материалами. Или Олегу так показалось, он не разбирался в архитектуре. Это и не важно. Важно то, что строительные материалы расчленили женщину и увлекли половину в разлом.

Ребенок плакал. Олег даже не обратил внимания, мальчик это или девочка. Какая разница? Маленький смертник, ревущий на опасном краю трещины и не собирающийся уходить.

Почва под ботинками Олега треснула и осыпалась в разлом, он еле успел отпрыгнуть.

Нервы сдали, Олег разозлился. Да и чёрт с тобой, маленький итальянский спиногрыз, хочешь, стой здесь и реви, проваливайся в разлом или пусть тебя спасают специально обученные Службы спасения, а я пошел.

И он действительно пошел, разозлившись на себя, разозлившись на ребенка, разозлившись на весь, проваливающийся в тартарары, город, на всё, что случилось за сегодняшний длинный день.

Олег устал, смертельно устал, отчаянная паника сменилась агрессивным бессильным пофигизмом из разряда "да плевать я хотел на всё, куда уж хуже, будь, что будет". Он уже не бежал, он устало, но твердо зашагал, чеканя шаг, наплевав на трещины и опасность провалиться.......

Но далеко уйти он так и не смог, вернулся. Осторожно ощупывая твердость земли шагами, приблизился к малышу, резко рванул край платья, оставив в кулачках ребенка большой кусок ткани, схватил его в охапку и, сгруппировавшись, быстро перепрыгнул через разлом.

Они с малышом упали на безопасное расстояние, заработали пару синяков и ушибов, но успели. В ту же секунду остатки здания с грохотом посыпались в провал.

Так, отлично, теперь у него на руках ревущий ребенок, и не известно, что делать. Не долго думая, Олег сфотографировал уцелевшую табличку с названием улицы и останки женщины, решив, что это может пригодиться для поисков родных ребенка.

Конечно, Олег был очень растерян от своего спонтанного поступка. Но почему-то ему стало легко и как-то не очень страшно, как будто помощь и спасение одной маленькой жизни сместило акценты значимости его собственного существования.

Оказывается, он не малодушный трус, он может оказать посильную помощь тем, кто в ней больше нуждается. И это осознание как-то даже почти окрылило.

"Я могу.......", и этим всё сказано.

Но проблемы-то никуда не исчезли, и их надо бы как-нибудь преодолеть. Хотя бы узнать, где он сейчас находится, как добраться до аэропорта и куда-то бы пристроить ребенка.

Малыш больше не ревел, а обнял Кашавина за шею, уткнувшись в плечо сопящим носиком, поверив в силу, надежность и безопасность взрослого. В одном кулачке он продолжал сжимать лоскут ткани, но скорее уже по инерции, он доверился Олегу.

Немного потоптавшись на месте, Олег решил продолжить движение наугад, куда-нибудь, лишь бы не стоять растерянно. Надо двигаться.

Увидев узкий проём уходящей в сторону, но, похоже, почти не разрушенной улочки, Олег решил свернуть туда. Возможно, там безопаснее.

К тому же, на этой улочке он увидел небольшой ларёк, типа советский "союзпечать".

В таких открытых ларёчках предприимчивые римляне продавали магнитики и прочую всевозможную мелкую сувенирную продукцию для туристов, газеты и журналы для местных жителей и, конечно, карты. Всевозможные карты города, подробные, с указанием достопримечательностей, отелей, магазинов, ресторанов, станций метро, со всем, в чем нуждается любознательный турист.

Обрадованный Олег рванул туда.

Ларёк был брошен, вероятно по тому, что от основания соседнего здания шла подозрительная трещина с ладонь шириной, и, похоже, дом держался исключительно на репутации своего архитектора.

Олег критично оценил ситуацию, но решил рискнуть.

Оставив ребенка на безопасном расстоянии, строго велев ему по-русски (всё равно ещё мал и плохо понимает) не реветь и не идти за ним, аккуратно переместился к ларьку, разбил камнем стекло и сгреб всё, что как-либо показалось ему похожим на карты города. Взял и несколько буклетов на открытых стеллажах.

Порылся в карманах, хотел оставить продавцу несколько евро, всё-таки воровать он не собирался, но услышал вдруг легкий треск ломающейся штукатурки.

Быстро метнувшись к малышу, схватив его в охапку, Олег помчался сквозь изогнутую улочку, подальше от начавшего всё-таки разрушаться и падать дома.

Улочка открылась небольшой площадью. Площадь оказалась мало разрушенной, относительно не плохо сохранившейся и, кажется, довольно устойчивой. Коварные трещины продолжали бежать и по ней, но их было меньше, а устойчивого пространства между ними – больше.

Здесь было более многолюдно. Полицейские, карабинеры, которые следили за порядком, медики, оказывающие первую помощь.

Крысы здесь тоже бегали, но не так активно, боясь людей.

Толпились растерянные туристы и местные жители, вероятно из разрушенных центральных районов, обвешанные немногочисленными спасенными пожитками.

В центре находился фонтан. Фонтан! С водой! Жажда вновь с двойной силой иссушила гортань.

Олег поставил ребенка на ноги и погрузил лицо целиком в воду, затем дотянулся до тонкой текущей струйки и стал жадно, пригоршнями пить чуть тепловатую, с привкусом хлорки, воду.

Утолив первую жажду, снова взял ребенка на руки и умыл ему личико.

Рядом с уцелевшим фонтаном, потерявшим только скульптурную композицию организовался стихийный палаточный городок.

Стояла пара автобусов, куда организованно определяли детей и наиболее пострадавших.

Автобусы? Значит, сюда ведет не разрушенная дорога?

Олег подбежал к водителю одного из автобусов и спросил, где аэропорт, в ту ли сторону поедет автобус? Водитель отрицательно замотал головой и на ломаном английском, как мог, рассказал, что везет людей в пригород, туда, где нет провала.

– Аэропорт, – сказал водитель, указав рукой в противоположную сторону, практически туда, откуда Олег пришел.

Попал, подумал Олег и длинно выматерился. Можно, конечно, попробовать отсидеться здесь, среди других туристов, ведь как-нибудь власти должны будут решать эту проблему. Но, совсем не хотелось.......