Но он не унизил ее перед Дуайтом, более того, ему вполне удалась роль влюбленного супруга. А вот ревновал Эш по-настоящему. Подлинным, к сожалению, был и его гнев. Эш считал Элизабет предательницей и хотел, чтобы она за это платила.

Сегодня этот невозможный человек приказал прийти к нему в спальню вечером. «Ты должна быть у меня в постели в десять часов. Обнаженной».

От этих слов ее начинает охватывать возбуждение. Вспомнив жадные ласки мужа, Элизабет зарделась от удовольствия. И все же она не собирается бросаться ему на шею, словно влюбленная дурочка.

Его Светлость очень скоро поймет, что Ее Светлость не станет плясать под его дудку.

Элизабет представила, как отнесется к непослушанию муж, и по телу побежали мурашки. «Он может делать все, что захочет, – пыталась успокоить себя, – но этой войны ему никогда не выиграть.

Она – жена, а не рабыня. Ей придется преподать ему урок, как бы сильно он ни сопротивлялся».

– Похоже, ты не знаешь, сколько сейчас времени?

Низкий баритон Эша гулким эхом прозвучал в ванной комнате. Вздрогнув от неожиданности, Элизабет оглянулась и увидела мужа. Он стоял, прислонившись плечом к дверному проему. На Эше был темно-синий шелковый халат, который Элизабет купила для него в Нью-Йорке. Он недавно принял ванну, и мокрые волосы падали на лицо тяжелыми прядями.

Выбирая халат, Элизабет представляла, как выгодно подчеркнет густой синий цвет невероятную красоту его глаз. Тогда она и подумать не могла, как красиво обтянет широкие плечи и грудь Эша мягкий шелк. Простого покроя, с запахом, он приоткрывал ложбинку на шее мужа, загорелый треугольник на груди и волнистые волоски.

Эш улыбнулся, хищно сверкнув голубыми глазами.

– Уже половина одиннадцатого, принцесса, – напомнил он.

– Твоя жена принимает ванну, – ответила Элизабет и отвернулась, стараясь придать лицу спокойное и невозмутимое выражение. Она взяла губку и принялась ее намыливать. – У меня был сегодня утомительный день. Я выбилась из сил, стараясь помочь своему упрямому и неблагодарному супругу привыкнуть к его новому дому.

– Бедная моя принцесса измучена битвой с ужасным зверем, – усмехнулся Эш. – И теперь она зализывает свои раны?

Элизабет бросила на мужа холодный взгляд.

– Я просто получаю удовольствие от ванны, – возразила она. – Точнее, получала до тех пор, пока ты не нарушил мой покой. Потом собираюсь залечь в постель с романом и постараюсь забыть о тебе, лучше всего – навсегда.

– А у меня есть более интересное предложение. – Мягко шурша шелком, Эш направился к ванне, держа под мышкой коробку шоколадных конфет.

Намылив губку, Элизабет провела ею по руке, оставляя на ней густую душистую пену.

– Мне нет никакого дела до твоих предложений. По крайней мере, до тех пор, пока не станешь обращаться со мной как с женой, а не как с рабыней, купленной на аукционе.

Эш развязал пояс на халате.

– Ты продала себя, как проститутка. С какой стати я должен относиться к тебе по-другому? – удивился Эш.

– Я сошла с ума настолько, что подарила свое сердце упрямому зверю, но не настолько, чтобы женить его на себе. – Элизабет опустила намыленную руку в ванну, стараясь не обращать внимания на распахнутый халат мужа.

Розовое от теплой воды, тело стало приобретать красный оттенок: ей становилось все жарче и жарче.

– Конечно, гораздо проще обвинить во всем меня, – сказала Элизабет, окунув губку. – В этом случае не надо пытаться превратить брак во что-то более прочное, чем просто фарс, который тебя, похоже, устраивает.

Сбросив халат, Эш небрежно бросил его на кресло. Элизабет подняла глаза: сильное обнаженное тело мужа было верхом совершенства.

– Ты навязала мне этот брак в надежде помочь Марлоу и герцогине. В это я верю. Но не могу понять одного: как ты, – само совершенство и гордыня – пала так низко, что влюбилась в полуобразованного дикаря, – отозвался, наконец, Эш. Он опустился рядом с ванной на колени. Элизабет повернулась к нему и посмотрела в его глаза. Она была убеждена: за этим холодом скрывается болезненная ранимость. Она нужна этому человеку. Когда же, наконец, он откроет свое сердце и доверится ей до конца?!

– Я не один раз говорила тебе и повторяю снова: я потеряла рассудок, – снова и снова внушала она мужу.

Эш самодовольно ухмыльнулся. Протянув руку, он повел пальцем по ключице Элизабет, пробуждая в ее теле сладкую дрожь.

– Значит, ты меня любишь, – насмешливо сказал он. – И хочешь, чтобы я в это поверил?

– Должна сказать, мне порядком надоело повторять одно и то же. Ты же не испытываешь ко мне никаких чувств, – с досадой сказала она.

– Вот, значит, чего ты хочешь, принцесса? – Открыв коробку с конфетами, Эш бросил крышку на туалетный столик. – Хочешь, чтобы я ел у тебя с руки? Был настолько увлечен красавицей-женой, что ни о чем другом и не смог бы думать.

– Нет. – Элизабет прикоснулась к груди мужа. – Я хочу только, чтобы ты, наконец, понял правду. Она у тебя прямо под носом.

Глаза Эша выдавали внутреннее смятение. Он поспешно отвернулся от жены. Потом посмотрел на коробку с конфетами.

– Хедли передал мне твой подарок, – сказал он. – Ты хочешь таким образом заключить перемирие с дикарем, принцесса?

– Просто мне хотелось, чтобы ты знал: здесь, в Англии тоже есть хорошие шоколадные конфеты, – ответила Элизабет. – Такие же, вкусные, как и у вас в Америке.

Эш пристально посмотрел на жену.

– И это будет еще одна причина оставить меня здесь, да? – вопрос прозвучал явно насмешливо.

Эш осторожно обвил рукой нежную шею Элизабет и вкрадчиво спросил:

– Что бы ты сказала, если б я попросил тебя поехать жить вместе со мной на ранчо в Калифорнии?

Не ожидавшая, такого вопроса, Элизабет посмотрела на него изумленно.

– Я спросила бы тебя, почему ты хочешь уехать из своего дома? – немного подумав, ответила она.

– Знаешь, я никак не могу понять, кого ты все-таки любишь: Пейтона Тревелиана или Эша Макгрегора? Кого, принцесса?

– Но и тот, и другой это – ты, – нахмурилась Элизабет.

– Увы, – развел руками Эш. – Место Эша Макгрегора на ранчо, где он будет разводить лошадей, а не в этом сказочном замке.

– Но к тебе ведь начинает возвращаться память, – воскликнула Элизабет. – В глубине души ты считаешь себя Пейтоном!

Лицо Эша помрачнело.

– Я уже говорил тебе: я все равно здесь не останусь, – упрямо повторил он.

Он был серьезен, как никогда.

– Неужели ты можешь вот так просто повернуться спиной к Марлоу и герцогине? – спросила она.

Эш осторожно прикоснулся своими влажными пальцами к мочке ее уха.

– Я не могу быть тем, кем не являюсь на самом деле, – вздохнул он.

– Но ведь ты – Пейтон. Он убрал руку с шеи жены.

– Вот, значит, каков ответ на мой вопрос, – сухо произнес он.

Заметив, какими холодными снова стали глаза мужа, Элизабет поняла, что сделала большой шаг назад в попытках завоевать его сердце.

– Я хочу называть тебя твоим настоящим именем. Что в этом плохого? – удивленно спросила она.

Положив коробку с конфетами на кресло, Эш ответил:

– Дело не в имени, принцесса.

– Да, ты прав, – согласилась Элизабет. – Куда сложнее научиться признавать своих родных или занять свое место в жизни.

Эш вытащил конфету из коробки. Опершись о спинку ванны, Элизабет наблюдала за ним с любопытством.

– Когда-нибудь я покажу тебе, что мне хочется делать с растаявшим шоколадом. Сегодня мы ограничимся этим. – Улыбнувшись, Эш поднес конфету к губам жены и попросил: – Открой рот.

Губы приоткрылись, позволяя Эшу положить конфету. Но он не убрал своей руки, продолжая дразнить Элизабет, то проводя лакомством по языку, и губам, то убирая.

– Лизни ее, – снова попросил Эш и, приподняв шоколад над губами, заставил Элизабет потянуться за ним.

Запрокинув голову, она целиком отдалась волнующей игре. Она тянулась за конфетой, облизывая пальцы Эша. Горьковато-сладкий вкус смешивался с солоноватым привкусом его кожи. Она ощущала, как грудь и низ живота начинает охватывать чувственная истома.