– Как вам известно, – нерешительно начал он, – нет доказательств, кто я такой.

– Нет доказательств? – воскликнула герцогиня и плотно сжала губы. – Для того, чтобы понять, что ты – сын Эмори, достаточно лишь взглянуть на тебя.

Эш покачал головой.

– Это ничего не доказывает, – возразил он. – На вашего сына может быть похожа сотня мужчин.

– Сотня мужчин? – Какое-то время Леона, не мигая, смотрела на Эша, после чего перевела негодующий взгляд на герцога.

– Должна заметить, что меня все это начинает беспокоить. Марлоу, скажи, наконец, что-нибудь и убеди Пейтона не нести вздор.

Хейворд пожал плечами, явно не желая вмешиваться.

– Будем надеяться, что со временем к нашему внуку вернется память.

– Значит, не помните, кто вы такой, – задумчиво проговорила Джулиана, перебирая складки кружевного воротничка розового шелкового платья. – И я порой тоже многое забываю.

– Я не помню ничего в этой комнате, – снова заговорил Эш, обводя взглядом гостиную.

– Но ты же вспомнил, где стояла рождественская елка! – с улыбкой заметила Леона, довольная логикой своего заключения. – Не станешь ведь этого отрицать?

– Чтобы так сказать, достаточно посмотреть на фотографию, – ответил Эш. – Это еще ничего не доказывает.

Леона нетерпеливо подняла руку, словно хотела заставить замолчать внука.

– Я настаиваю, чтобы ты немедленно прекратил нести этот вздор, – недовольным тоном отрезала герцогиня. – Ты – мой внук. И кончим на этом. Я не позволю тебе от нас отказываться.

– Мне очень жаль, если мои слова вас огорчают, но я и в самом деле могу оказаться не вашим внуком, – упрямо повторил Эш.

Леона раздраженно взмахнула рукой:

– Вздор!

Элизабет не решалась вмешиваться в словесную перепалку. Хотя герцогиня и казалась нежной и утонченной, как лепесток розы, характер имела твердый, как сталь. Эта добрая и щедрая женщина привыкла получать все, что хотела.

– Думаю, что мы не должны забывать, как трудно сейчас мистеру Макгрегору, – все-таки вмешалась Элизабет. – Попробуйте поставить себя на его место. Ведь он оказался в совершенно новой для него обстановке.

Эш исподлобья посмотрел на девушку, удивляясь попытке его защитить. Хотя Элизабет недавно и проклинала Макгрегора, она не могла не понять, как сейчас ему нелегко. Уж если им суждено быть вместе, она просто обязана помочь Эшу найти дорогу домой. Должна это сделать, невзирая на риск.

Леона смотрела на Элизабет, склонив голову, величественно, как королева.

– Мое дорогое дитя, – мягко начала она, – нам всем сейчас трудно. Но Пейтону давно пора занять подобающее ему место. Не будем же мы слушать ерунду, в которой он пытается нас убедить!

Неуютно чувствуя себя под суровым взглядом герцогини, Элизабет нервно задвигалась. То, о чем сейчас говорила Леона, не могло так легко разрешиться.

– А если он не знает, где это подобающее ему место, – вновь встала на защиту Макгрегора девушка.

– Я понимаю, какие чувства вы сейчас испытываете, – тихо сказала Джулиана, обращаясь к Эшу. – Вы в смятении.

Эш посмотрел сначала на Джулиану, потом на Элизабет, и глаза выдали его беспокойство. Когда он отвернулся, Элизабет подумала, что сейчас Эш выйдет из гостиной и даже не оглянется. Но он подошел к окну и стал задумчиво смотреть на раскинувшийся внизу сад. Элизабет облегченно вздохнула. Должно быть, Макгрегор понял, что бежать ему некуда: сначала надо узнать о себе правду.

– Марлоу, мы должны помочь нашему внуку понять, кто он такой, – прервала затянувшееся молчание Леона. – Мне не хотелось бы, чтобы Пейтон прожил жизнь, не будучи уверенным, в своем происхождении.

Опустив подбородок на сложенные руки, Хейворд с улыбкой ответил жене:

– Я полностью с тобой согласен.

– Необходимо пригласить хорошего учителя, – продолжала герцогиня. – Пейтон должен получить превосходное образование.

Элизабет почувствовала, как внутренне напрягся Эш. Это было заметно по слегка приподнявшимся широким плечам и дрогнувшим мускулам на лице. Она могла предположить, какие чувства испытывал этот гордый и самолюбивый человек.

– Я уже пригласил хорошего учителя, – сказал Хейворд.

От этих слов Элизабет вздрогнула и перевела взгляд на опекуна. Вновь стать учителем упрямого и своевольного ученика будет нелегко, особенно после того, что произошло прошлой ночью. Однако, если она хотела, чтобы Макгрегор остался, – а она страстно этого желала, – ей придется помочь ему сделать выбор.

– Элизабет согласилась научить Пейтона всему, что должен знать и уметь лорд Энджелстоун, – улыбнулся Хейворд. – С тех пор, как мы покинули Денвер, у них с Пейтоном было уже несколько уроков.

– Элизабет? – Леона уставилась на мужа широко открытыми от изумления глазами. – Мое дорогое дитя, вы действительно на это пошли?

Девушка стиснула руки.

– Меня просил об этом Марлоу, – тихо ответила она.

– Вот оно что. – Леона подняла глаза на мужа. – Что ж, должна сказать, что более достойной кандидатуры и пожелать нельзя.

– Я знал, что ты одобришь мое решение, – довольно произнес Хейворд и, поднявшись с места, предложил руку Элизабет. – Еще не слишком поздно, девочка моя. Почему бы вам с Пейтоном не пройтись по саду, и не обсудить, как следует план дальнейших занятий. Нашему внуку еще так много предстоит увидеть в Четсвике.

Девушка поднялась с диванчика и посмотрела в сторону Макгрегора. Он стоял у окна в обрамлении синих парчовых штор, – настроение его было явно не радужным.

– Непременно покажи Пейтону Лабиринт, – посоветовал Хейворд, не отводя глаз от Эша. – Ты всегда был без ума от Лабиринта. Мог играть там часами.

Эш пожал плечами, не уловив в словах герцога ничего особенного. Элизабет подозревала, что видимое безразличие было просто ширмой.

– Я всецело на тебя полагаюсь, – сказал Хейворд, пожимая руку Элизабет. – Надеюсь, ты меня не подведешь.

Элизабет с трудом улыбнулась:

– Я сделаю все, что в моих силах.

Стоя, у окна в гостиной, Хейворд наблюдал за Пейтоном и Элизабет, выходившими из дома. Стараясь держаться, друг от друга подальше, молодые люди шли по разным сторонам широкой дорожки, края которой были уложены кирпичом. Элизабет, не отрываясь, смотрела на живую изгородь, мимо которой они проходили. Внимание Пейтона было приковано к фонтану в форме морского конька, располагавшемуся по другую сторону дорожки. Герцог хотел убедиться, что молодые люди посмотрят в глаза друг другу. Ему казалось, что они оба очень этого хотят.

– Марлоу, скажи, пожалуйста, почему ты решил поручить трудную задачу перевоспитания нашего внука Элизабет? – спросила Леона мужа. Она была не слишком довольна происходящим.

Оглянувшись, Хейворд посмотрел на жену. Герцогиня сидела очень прямо, со сложенными на коленях руками, на краешке обитого синей парчой небольшого диванчика в стиле шератон*.

Шератон – стиль мебели XVIII в. (Прим. перевод.)

Они были одни в гостиной, – Джулиана отправилась взглянуть на своих лошадей. Герцог с намеком улыбнулся, глядя на недоуменный взгляд жены.

– Я подумал, что мы могли бы убить сразу двух зайцев.

Леона кивнула, и Хейворд понял, что она догадалась, что он имел в виду.

– Ты надеешься, что эти молодые люди полюбят друг друга? – уточнила герцогиня.

– Разве ты не была бы счастлива, если бы Элизабет связала свою судьбу с нашим внуком? – ответил Хейворд.

– Когда я начинаю думать о молодых людях, которые безуспешно пытались пойти с Элизабет к алтарю, я просто недоумеваю, почему она не замужем, – отозвалась Леона.

Хейворд снова взглянул в окно. Заметив, что Элизабет и Пейтон свернули в сторону небольшого участка, где Леона выращивала азалии, улыбнулся. Как часто он целовал жену среди цветущего великолепия!

– Может быть, Элизабет еще не нашла своего единственного мужчину, – предположил герцог.

– Не хочешь ли ты сказать, что единственного мужчину она увидела в этом грубоватом колючем молодом человеке, который отказывается признать нас бабушкой и дедушкой? – усмехнулась Леона.