Дач колебался, что ему делать. Войти ли вслед за этим человеком? Нет, он решил, что останется тут и подождет, пока они выйдут. Экипаж ждал.

Как будто насмешливый дьявол прошипел ему в ухо:

– Она в своей спальне и готовится к побегу.

По мягкой траве подошел он к окну, в которое виднелся огонь, и там…

Вся кровь прилила к его мозгу, он застонал и зашатался, потому что ясно увидал Эстеру с распущенными волосами, лежавшую на руках мужчины, который не то вел, не то нес ее к дверям. Их тени отражались на шторах.

Со стоном ярости и горести Дач вбежал в дом, но зашатался и тяжело упал; ему показалось, что ему нанесли сильный удар, и он лежал некоторое время, не сознавая, что происходит вокруг.

Наконец, он опомнился и постарался понять, что произошло. Почему он лежит на мокрой траве и чувствует такую смертельную слабость.

Потом все мысли разом нахлынули на него, он вскочил и увидел, что в спальне еще есть огонь, но теней уже не было.

С криком ужаса бросился он к калитке, но экипаж исчез. Дач прислушался… Да, стук колес замирал вдали, он хотел было броситься в погоню, но его остановили торопливые шаги, кубинец прошел мимо него, тихо подкрался к дому, на цыпочках приблизился к окну столовой, и тут Дач схватил его за плечо.

– А, – сказал кубинец, смеясь, – наш благородный англичанин подсматривает. Неужели ревнивец дрожит, что я украду его жену?

– Собака! – зашипел Дач, схватив его за горло. – Что ты делаешь здесь?

– А ты что делаешь, дурак, – воскликнул кубинец, рассвирепев. – Пусти меня, сумасшедший, или ты раскаешься! Черт тебя дери, какой ты сильный!

Ослепленный безумной страстью, сдерживаемой так долго, поглощенный сознанием, что теперь он может отмстить человеку, сделавшему его несчастным, Дач еще сильнее стиснул горло противника, который хотя был сам силен, не мог вырваться. Времени не было рассуждать, что, может быть, он ошибается; молодым человеком овладела мысль, что он останавливает побег, и он все налегал на кубинца и чуть было не перебросил его через садовую скамью, когда Лоре, извиваясь как угорь, успел освободиться и ударил Дача в висок каким-то оружием, так что тот повалился на траву.

Прошло пять дней после встречи в саду, а Дач Поф еще не вернулся домой. Он лежал некоторое время, оглушенный этим ударом, потом встал и, шатаясь, пошел в город, в свою контору, там бросился на пол и пролежал до утра, к великому удивлению конторщиков, которые нашли его там.

С сильным желанием скрыть свое горе от всех, он сказал, будто заснул в конторе, поработав несколько часов, а на его запачканное платье не обратили внимания. Потом оказалось, что никакого побега не было, но кубинец вернулся в свою гостиницу, и Дач продолжал наблюдать за кораблем, готовившимся к отплытию.

Запасы и машины погрузили на корабль. Прибыли пассажиоы. Брат Паркли был приглашен наблюдать за делами. А Паркли и Дач пошли вместе на верфь.

– Бесси Стодвик сказала нам, что вы не были дома несколько дней, Поф, – начал Паркли.

– Пожалуйста, не говорите об этом.

– Ну, не буду, – сказал Паркли, – хотя я догадываюсь. Это моя вина, Дач, мой милый. С какой стати было мне предложить вам это; и, поверьте, если бы я знал, какой негодяй этот человек, я никогда не вступил бы с ним в партнерство.

– Пожалуйста, не говорите больше ничего.

– Я должен говорить, мой милый, должен, потому что хочу оправдаться. Приготовления к поездке стоят пять тысяч фунтов стерлингов, и я теперь не могу отказаться.

– Конечно, это невозможно, – воскликнул Дач.

– Узнай я этого человека раньше, я ни за что не захотел бы иметь с ним дело, – продолжал Паркли. – Послушайте, любезный Поф, не оскорбили ли вы понапрасну вашу жену?

– Если вы хоть сколько-нибудь уважаете и жалеете меня, пожалуйста, не говорите больше ничего.

– Очень хорошо, любезный друг, – сказал Паркли со вздохом, – не буду. Только действуйте как благоразумный человек и в домашней жизни, и в делах. С одной стороны, я жалею, что еду, а с другой – мысль об этих скрытых сокровищах так и подмывает меня.

Паркли откинул все свои сомнения, когда, взойдя на палубу шхуны, увидел, несмотря на суматоху, господствовавшую там, как прекрасно все устроил капитан Стодвик. Джон сидел на плетеном стуле, сестра помещалась возле него. Молодой доктор Мельдон облокотился о борт, стоя возле очень высокого худощавого молодого человека, естествоиспытателя; матросы суетливо принимали и устанавливали привозимые вещи, все было готово к отплытию.

– Видел кто-нибудь сеньора Лоре? – спросил Паркли.

– Я получил он него записку, – ответил капитан Стодвик, – он пишет, что будет здесь ровно в двенадцать часов. Привезли его поклажу, Окум?

– Ничего не привозили, – ответил грубый, старый моряк.

– Странно, – сказал капитан. – Когда вы видели его, Паркли?

– Вчера вечером, он сказал, что будет на шхуне утром, и очень рад, потому что Англия ему надоела.

– Уже двенадцать часов, – сказал капитан, – я должен отдать приказание сниматься с якоря; но, разумеется, он приедет.

– О, да! – подтвердил Паркли, но тревожно взглянул на Дача, как будто не был уверен в этом.

– Вот и он! – крикнул капитан.

– А где же его вещи? – спросил Паркли.

– Там, за толпой, – ответил капитан. – Пожалуйте же, сэр, мы чуть было не отправились без вас.

– В самом деле, – сказал кубинец с улыбкой, – я в этом сомневаюсь. Куда же бы вы поехали?

– Куда бы мне велел мистер Паркли, – ответил капитан. – Ну, мистер Поф, вам пора отправляться назад.

Дач кивнул головой.

– Постойте, – воскликнул Лоре громким голосом и, указывая на Дача, сказал, обращаясь к Паркли. – Это ваш партнер?

– Да.

– И он будет иметь долю в этой экспедиции?

– Конечно.

– Тогда так, я расторгаю договор.

– Вы не можете этого сделать, – закричал Паркли вне себя от гнева.

– Однако я это делаю, – возразил кубинец, закуривая сигару.

– После того как я истратил столько денег на приготовления?

– Я вам говорю, что не хочу, – презрительно сказал кубинец.

– Мистер Паркли, – сказал Дач, выступив вперед, – моя ссора с этим человеком не должна вам мешать. Для экспедиции все приготовлено, поэтому я отказываюсь от партнерства.

– Как бы не так, – сказал Паркли, стиснув зубы, – пусть меня повесят, если я на это соглашусь!

Все собрались вокруг, желая знать, чем это кончится. Паркли положил руку на плечо Дача.

– Я вас испытал, мой милый, а этого человека я не знаю. Мы партнеры и останемся партнерами, а мистер Лоре должен сдержать данное слово, или мы посмотрим, что скажет на это закон.

Кубинец презрительно улыбнулся.

– А если я скажу, что все это была безумная мечта и что я не знаю подобного места, тогда что?

– Тогда, значит, вы такой мошенник, каким я вас не считал.

– Сэр! – угрожающим тоном закричал кубинец.

– О! Вы желаете напугать меня вашими грозными взглядами, – закричал Паркли. – Ну, я спрашиваю вас, хотите вы исполнять условия договора и показать мне то место, где потонули испанские корабли?

– Нет, – хладнокровно возразил кубинец, – я не хочу обогащать моего врага.

Он опять с негодованием взглянул на Дача.

– Мистер Паркли, – воскликнул Поф, – я не могу допустить, чтобы это дорогое предприятие рушилось из-за моих частных ссор с этим негодяем.

– Негодяем! – крикнул Лоре, подступая к Дачу, который вспыхнул и поднял руку, чтобы схватить своего врага.

– Молчать, – сказал он тихим, хриплым голосом, – или я не совладаю с собой. Если вы опять рассердите меня, клянусь Богом, создавшим меня, я вас задушу и выброшу за борт!

Кубанец невольно отступил, а Дач сделал усилие над собой и обернулся к Паркли.

– Условьтесь с ним, сэр, я не хочу вам мешать.

– Да, я с ним условлюсь, – сердито воскликнул Паркли. – Спрашиваю вас, сэр, хотите вы исполнить свои обязательства?