Они находились под 1° 8’ 6’’ северной широты и под 52° 17’ 35’’ восточной долготы.

Взгляд на корабельную морскую карту показал им, в какой стране они находятся.

– Я был прав, – воскликнул Жан, – утверждая, что мы в Америке!

И он указал пальцем сестре пустынную местность, обозначенную на карте.

То был южный берег спорной территории между Бразилией и Французской Гвианой, так называемый мыс Гросса, лежащий между устьем Арагвари и одним из рукавов Амазонской реки.

Брат с сестрой поднялись на марс фок-мачты и там, с картой в руке, Жан стал объяснять молодой девушке местоположение.

– Теперь ты можешь ориентироваться. Вот тот рукав моря, который мы видим к югу, не что иное, как лиман Мараньона, этой царицы рек, названной португальскими мореплавателями рекой Амазонок. Лесистые пространства, выступающие за этим лиманом, представляют архипелаг из островов Маринхейрос, Виадос, Франка; самый крупный из них есть остров Байлика. Если бы мы могли пересечь мыс, идя кратчайшей дорогой через лес и держа на север, то достигли бы устья Арагвари. Но и тогда мы не много бы выиграли. Кто приедет за нами в эту безлюдную глушь?

И бедный Жан, совершенно упавший духом, спустился обратно в каюту, где упал на стул и, опустив голову на руки, горько заплакал, повторяя сквозь слезы:

– О, моя бедная сестра! Моя добрая Жанна! Я плачу больше о тебе. Мужчина всегда сумеет как-нибудь устроиться. Но женщина?.. Как вырвать тебя из этого страшного одиночества, тем более ужасного, что мы здесь настоящие пленники, заключенные между лесом и океаном? Боже мой, кто освободит нас отсюда?

На Жанну сильно подействовала эта вспышка отчаяния. Она всегда привыкла видеть своего брата бодрым и решительным.

Молодая девушка бросилась ему на шею и, обвив его руками, осыпая поцелуями, нашептывала нежные слова утешения, напоминала о необходимости мужественно переносить превратности судьбы.

– Не горюй, милый Жан, – говорила она. – Неужели ты, такой храбрый, такой предприимчивый, готов впасть в отчаяние? Наше положение сегодня не хуже, чем оно было вчера. Разве я не примиряюсь с ним? Разве жалуюсь?

И она улыбнулась, нежно гладя лоб и волосы Жана.

– Перестань, милый братец, ободрись, не падай духом! Если хочешь, пройдем лес насквозь. Или построим лодку и проникнем в лиман Амазонской реки. Ведь это невозможно, чтобы поблизости не оказалось какого-нибудь города или, по крайней мере, деревни! Вот ты увидишь! Увидишь! Мы скоро выберемся на свободу.

Теперь настала очередь Жанны успокаивать брата и поддерживать в нем надежду, которой не было у нее самой. Она сочувственно улыбалась ему, храбро выдерживая свою роль благодетельной феи, ангела-утешителя.

И молодая девушка достигла цели. Жан поднял голову, горячо поцеловал сестру и прижал ее к сердцу.

– Да, ты права, Жаннета. Мужчине стыдно малодушествовать, предаваться унынию. Мужчина не должен плакать.

Он выпрямился. Его глаза блеснули смелым огнем.

– Хорошо, мы осуществим твою мысль и начнем с постройки лодки. Вправо от нашего корабля я как раз заметил группу деревьев, необыкновенно похожих на тик, индейский дуб. Ты, наш знаменитый ботаник, должна хорошенько осмотреть их завтра, и тогда мы, не мешкая, примемся за дело.

Чтобы не поддаваться мрачным мыслям, Жанна предложила брату, не откладывая до завтра, немедленно отправиться к тому месту, где он видел драгоценные деревья.

Жан исполнил желание сестры.

С тех пор как они охотились вместе, он уступил ей свое ружье, которое было значительно легче других, найденных на корабле. Хотя рука молодой девушки все еще оставалась несколько негибкой, однако она стреляла довольно метко, и ей случалось иногда быть счастливее брата в этих охотничьих экскурсиях.

– Захвати-ка с собой топор, – посоветовала сестра. – Мы можем срубить одно из этих деревьев, чтоб лучше судить о его строении.

– Я сам думал о том, – отвечал юноша и с этими словами заткнул за пояс крепкий топор.

Жанна подумала с минуту, а потом рискнула произнести с улыбкой такую фразу:

– Не взять ли нам с собой «ребятишек»?

– Ну что ж! Возьмем! – с не меньшей веселостью согласился Жан.

«Ребятишки» были, конечно, не кто иные, как приемыши Жаннеты, осиротевшие молодые ягуары: Изумруд, Золотая Шубка и Бархат.

Они, по-видимому, очень радовались этой прогулке под сенью деревьев, вернувшись к свободе и удовольствию, которых были лишены на протяжении двух недель. Милые зверьки изъявляли при этом свою благодарность хозяевам радостными криками и забавными прыжками. Восхищенная Жанна воскликнула, залюбовавшись ими:

– Право, было бы жаль держать бедных малюток взаперти!

– Гм! Только бы они не заблудились в лесу и не избаловались через меру, очутившись на воле, – скептически подхватил Жан.

– Но пока этого не случилось, – возразила девушка, – мои воспитанники играют роль наших телохранителей и почетной стражи, придающей нам большой вес. Заметил ли ты, как все стихает в лесу при нашем приближении с тех пор, как мы обзавелись такими провожатыми?

– Действительно, я заметил это. Жаль, что мы не можем воспользоваться охраной наших молодых ягуаров, чтобы невредимо пройти мимо лагун с кайманами. Это сильно сократило бы нам путь.

Разговаривая таким образом, брат с сестрой достигли места, указанного Жаном.

Купа деревьев замечательной породы возвышалась на краю лесной опушки. То был черный кедр девственных лесов, который Жан спутал с азиатским тиком. К счастью, Жанна сумела разъяснить эту ошибку, подтвердив, однако, что хотя американский кедр и не обладает всеми достоинствами тика, но тем не менее дает превосходный строевой лес для судов. Но молодой человек, однако, с невольной грустью покачал головой.

– Все это прекрасно, милая сестрица, да вот беда: ведь нам придется срубить немало этих деревьев и напилить из них досок, чтобы сделать порядочную лодку, а я никогда не учился этому ремеслу.

– Мастером никто не родится, а дело мастера боится, – смело отвечала сестра.

– Будь по-твоему. Давай попробуем. Во всяком случае, первый, кто смастерил какое-нибудь суденышко, был не искуснее нас с тобой.

После таких дельных слов молодые люди повернули обратно к мысу остова «Сен-Жака», решив приняться за новую работу на следующее утро.

Пройдя немного, Жанна остановилась, прислушиваясь к необыкновенным звукам, привлекшим ее внимание. Они доносились из чащи леса примерно в двухстах шагах от дороги, по которой шли дети, и походили на журчание и бульканье ручья.

– Слышишь? – спросила девушка. – Вот еще небесная благодать. Должно быть, тут вблизи находится источник.

Жан вскрикнул от радости.

– Именно благодать, да еще какая! Мы должны особенно благодарить за нее Бога. До сих пор я не встречал ни одного ручья в здешних местах и сильно побаивался, не смея сказать тебе, что в бочках на корабле наберется всего каких-нибудь десять бутылок пресной воды, годной для питья. Палящее тропическое солнце сушит все.

И они, совершенно счастливые, направились к источнику. Молодые ягуары опередили их; животные с наслаждением пили влагу, вытекавшую прозрачной струей из недр известкового утеса, очутившегося по какому-то капризу природы среди лабиринта растительности.

Чувствуя сильную жажду после ходьбы, брат с сестрой бросились к источнику и принялись пить большими глотками чистую, как хрусталь, ключевую воду, почти опьяненные этим благодетельным, освежающим напитком.

– Ах, – воскликнул Жан в пылу восторга, – ну какое вино, хотя бы самое лучшее, может сравниться с этой водой!

Источник тек изобильно в бассейн, образовавшийся в плоской рыхлой почве у подножия скалы; площадь бассейна не превышала восьми-десяти квадратных метров, а глубина – одного фута. Казалось, почва бесконечно поглощала эту влагу.

– Странно, – заметил Жан, – почему вода не разливается на большом пространстве? Земля должна быть здесь чрезвычайно пористой, и надо думать, что она снова всасывает эту воду слоями; в противном случае ключ образовал бы ручьи и каскады. Но куда же тогда он впадает?