Но его труды пропали даром. Бродяга, надо полагать, был так же труслив, как и прожорлив, потому что не показывался больше.

– Ничего, – сказал Жан, возвращаясь к себе, чтобы снова лечь в постель, – я ему не спущу, мошенник мне поплатится!

Он принялся обдумывать планы мести, которые не давали ему покоя, пока он сторожил зверя. Наконец юноша остановился на одной остроумной и практичной идее, которую Жанна постаралась дополнить.

Они решили провести следующую ночь на вилле Мапана. Туда следовало отвести уцелевшего барана, чтоб его блеяние приманило вора, после чего молодым людям было бы легко поразить врага под прикрытием своих стен.

Не без серьезной боязни направились они к лесу.

Действительно, они были предупреждены и знали, что животному так же хорошо известна эта дорога, как и им самим. Хотя американский тигр или, точнее говоря, громадная пантера, называемая ягуаром, не славится особенной храбростью средь бела дня, но все-таки можно было опасаться, что он неожиданно выскочит из чащи кустарника на лесной опушке. Это предположение было тем вероятнее, что они вели на веревочке несчастного барана, не перестававшего блеять.

Маленькое шествие подвигалось вперед. Жан держал наготове свой карабин, а Жанна не выпускала из своей маленькой слабой ручки револьвера. Дорогой не случилось ничего неприятного, они без помехи достигли подножия секвойи. Жан сначала помог подняться сестре, а потом стал поднимать барана, причем густая, спутанная шерсть животного не раз зацеплялась за разные препятствия.

Ночь, по обыкновению, наступила без сумерек. Брат с сестрой, запершись в своей верхней хижине, приготовили себе чай на спиртовой лампочке, чтобы как-нибудь провести время томительного ожидания. К счастью, оно было непродолжительно.

Среди глубокой тишины, наступившей после солнечного заката, Жанна первая услыхала неясный шорох в высокой траве. Она подала знак брату, и они без шума приподняли деревянный ставень, закрывавший узкий прорез, который позволял им наблюдать за тем, что происходит вокруг.

В ту же минуту слабое мяуканье донеслось до их слуха. Жанна, следившая за всем из своей обсерватории, устремила пристальный взгляд в лесную чащу и на прогалину, расстилавшуюся у подножия секвойи.

– Вот он, вот он, – сказала она, вся дрожа и дотрагиваясь до плеча брата.

На открытой лужайке, вокруг гигантского дерева, стояло большое красивое животное, силуэт которого, с гибкими и мощными формами, ярко выступал при свете месяца. Его ярко горящие зеленые глаза были жадно устремлены на хижинку первого этажа, куда заперли барана.

Вокруг тигра резвилось три маленьких грациозных создания, ростом с молодую кошку. Мяуканье этих детенышей, которым было не более нескольких месяцев, заставило насторожиться Жанну. Тигр оказался самкой, водившей свое потомство на охоту в светлые ясные ночи. В этом не было никакого сомнения.

Впрочем, недобрые намерения зверя вскоре обнаружились. Ягуар, не долго мешкая, сделал прыжок и, вонзив свои когти в кору секвойи, взобрался на первую площадку дерева. Опешивший Жан захлопнул дверь, которую только что отворил. На него напал ужас.

Обе хижины не имели другой кровли, кроме навеса из просмоленной парусины. Нет сомнения, что животное было способно продавить ее тяжестью своего тела. А что будет с ними, если произойдет свалка с тигром в узком пространстве этого дощатого шалаша? Хорошо еще, если ужасный хищник предпочтет напасть на временный приют барана.

Однако это было одно предположение. Очень могло случиться, что ягуар захочет сначала вступить в бой с людьми, чтобы прежде всего избавиться от опасности, висевшей над его головой. А вслед за одержанной победой он полакомится на досуге своей добычей или разделит ее со своими детенышами.

Все эти соображения промелькнули в голове Жана с быстротой молнии.

Под ним тигрица обнюхивала скрепы дощатой кельи. Оледеневший от ужаса баран притих, но голодное животное чуяло его запах и искало средства разрушить или сдвинуть с места преграду, налегая порой на тонкую переборку, которая трещала и гнулась под этим грозным натиском. Очевидно, чудовище не догадалось испробовать нападения с крыши.

Жан счел этот момент очень удобным. Он быстро распахнул дверь и приложился из ружья.

Однако тигр оказался проворнее его. Встревоженный стуком, он обернулся и увидел отворявшуюся дверь. Прежде чем Жан успел прицелиться, зверь присел на задние лапы и как стрела, пущенная тетивой лука, кинулся через голову юноши, которого задело ветром от этого эластичного прыжка.

Теперь он вцепился когтями в самый толстый из трех суков разветвления секвойи, очутившись над шалашом, где стояла бедная Жанна, полумертвая от страха. Ягуар яростно скрежетал зубами, размахивал хвостом, издавал хриплый рев, готовясь сделать второй прыжок. Ничто не могло помешать ему вскочить на парусинную кровлю.

– Не шевелись! – отрывисто приказал Жан своей сестре.

Он вышел из деревянной будки с ружьем на плече. Между ним и ягуаром не было и трех метров расстояния. Страшная опасность, которой подвергалась его сестра, пугала юношу еще более, чем собственное рискованное положение. Сердце Жана билось сильно, но рука не дрожала. В это ужасное мгновение его ум сохранил ту же ясность, как и его взгляд.

Ружейный выстрел грянул, раскатившись гулким эхом в заснувшей чаще леса. Пуля ударила тигра прямо в грудь, пробив ему бок и дойдя до сердца. Смертельно раненный зверь пытался кинуться на своего врага. Его когти выпустили твердую кору секвойи, и он рухнул на парусинный навес, который прорвал своею тяжестью.

– Выходи скорей, Жанна, выходи! – крикнул обезумевший молодой человек.

Второй выстрел грянул внутри шалаша, и при его вспышке Жан мог разглядеть драматическую сцену: ягуар, зацепившийся в своем падении за обрывок парусины, бился в предсмертных судорогах. Его страшные когти мелькали в воздухе в каких-нибудь нескольких дюймах расстояния от молодой девушки. Кровавая пасть открывалась и закрывалась, готовая исковеркать все, что ей попадется. Однако Жанна не потеряла храбрости. К ней вернулось все ее хладнокровие. Она поднесла свой револьвер к этой отвратительной пасти и размозжила голову чудовища. Все было кончено. Каким-то чудом дети спаслись от неминуемой гибели.

Жан вытащил еще теплое тело ягуара и кинул в валежник. Тут брату и сестре представилось успокоительное и вместе с тем тяжелое зрелище, когда трое детенышей приблизились к трупу своей матери, стараясь вернуть ее к жизни всевозможными ласками и жалобным воем.

Молодые люди тревожно провели остаток этой страшной ночи. Они были не в силах успокоиться. Недавнее нападение показало им недостаточную безопасность их жилища, и нельзя было ручаться, что в лесу не скрываются другие дикие звери, настолько же готовые напасть на них, как и тот, от которого они только что избавились. Две причины усиливали их страх. Во-первых, присутствие барана – запах животного мог привлечь новых плотоядных хищников, а во-вторых, и то обстоятельство, что убитый ими ягуар оказался самкой, тогда как вчерашний, виденный ими на пароходе, без сомнения был самец, потому что он охотился в одиночку.

О починке парусинной кровли нечего было и думать в настоящее время, так же, как и о возвращении на корабль с бараном на веревочке. Брат с сестрой поневоле решились провести ночь под открытым небом.

Им было суждено испытать сегодня всевозможные тревоги и всякие неприятности. Экваториальные страны отличаются не только изобилием растительности, но также изобилием самых отвратительных животных.

Дикие крики вскоре огласили воздух. Исполинские лягушки, которых индейцы сравнивают с быками по причине их громкого неистового кваканья, похожего на рев, оглушали детей до утра. Не смея заснуть, чтобы какое-нибудь новое вражеское нашествие не застало их врасплох, они должны были переносить прикосновение зловонных вампиров, задевавших их своими крыльями, отвратительных волосатых птицеедов, гигантских пауков, которые не боятся нападать даже на гнезда мелких птиц. Эта черная порода тарантул страшно пугала их в данную минуту, в особенности Жанну. Ее переутомленные нервы и восприимчивая впечатлительность внушали ей отвращение к летучим мышам и насекомым.