– С дозволения ее чести прошу всех сесть! – выкрикнул пристав, и все принялись усаживаться обратно.
Судья Пайк посмотрела прямо на меня.
– Мистер Флинн, по-моему, это дело вел ваш коллега, – заметила она. В речи ее проскальзывал едва заметный бруклинский говорок, но из-за пулеметной быстроты, с которой она обычно излагала свои мысли, это не особо резало слух.
В голове стала нарастать пульсирующая боль.
– На время данного слушания я его просто замещаю – надеюсь, у вашей чести нет на этот счет возражений? – ответил я скорее с надеждой, чем с чем-нибудь еще. И без того знал, что никаких возражений не последует, что она и подтвердила. Смена защитника – вполне обыденное дело. Клиенты-уголовники порой меняют адвокатов как перчатки, некоторые ухитряются по пять-шесть защитников за процесс переменить – то, мол, советы им не те дают, то больно уж много денег просят…
– А что у нас с присяжными? – поинтересовалась судья Пайк, ни к кому конкретно не обращаясь. Однако пристав, уловив намек, удалился в боковую дверь.
Господи, хоть бы все это еще затянулось, хоть какая-то надежда! Судья будет внимательно наблюдать за присяжными: если на открытии процесса обвинение выставит действительно сильного свидетеля и будет понятно, что присяжные настроены против Волчека, тогда у судьи Пайк будет куда меньше повода для колебаний, когда обвинение влезет с требованием отозвать залог и заключить обвиняемого под стражу. Голова заболела еще сильней, меня даже замутило. Но выбора нету – придется иметь дело с тем, что есть. Джек все-таки был хорошим адвокатом – наверняка и присяжных подобрал правильных.
Вошли присяжные, расселись по местам – шестеро в первом ряду и еще шестеро в заднем, чуть повыше.
М-да, лично я таких вряд ли одобрил бы…
Первый был белый, чуть за сорок, в клетчатой рубашке и очочках. Типичный гнилой интеллигент, хотя интеллектом явно не блещет – этот, пожалуй, хуже всех. Остальные тоже отнюдь не пара волчековской тусовке: пятеро чернокожих теток лет пятидесяти-шестидесяти в платьишках в цветочек – нормальные, в принципе, тетки, но в симпатиях к русской мафии их заподозришь едва ли. Потом еще четыре женщины от тридцати до сорока – две белые, одна латиноамериканка, одна китаянка. Потом чернокожий малый в белой рубашке с красным галстуком-бабочкой. Бабочка для любого адвоката – сигнал тревоги: нету более упертых зануд, чем люди в «кисках». Последний парень тоже латинос – рубашка отутюжена так, что на рукавах аж острые стрелки, как на брюках. Чистенький, представительный, и что-то в нем говорило о том, что и умом не обижен. Тоже вариант не ах какой – но, скорее всего, из всей этой разнокалиберной шатии наиболее подходящий. Этот, по крайней мере, будет слушать. Жизненно важно, чтобы среди присяжных нашелся тот, кто готов слушать. Лицо такого человека для тебя – что барометр. Пока он словно что-то в уме высчитывает, время от времени улыбается или кивает твоим словам, – шансы у тебя еще есть. Те из присяжных, что «болото», обычно к таким прислушиваются, идут у них на поводу.
– Миз[7] Салливан, ваше вступительное слово, прошу, – пригласила судья.
В зале воцарилась выжидательная тишина. Артурас залез в чемодан, вытащил для меня большой линованный блокнот и карандаш – мало ли, придется что-нибудь записать. Все продумал… Я открыл блокнот, оттолкнул карандаш, вытащил свою авторучку «Папе», приготовился.
Первыми я обычно записываю номер дела, а также имена судьи и обвинителя. Но, заглянув в блокнот, обнаружил, что записал всего лишь одно имя – «Эми». До прошлого года только и ждал, когда наступит воскресенье. Это был наш день. И не важно, какое дело я в тот момент вел, насколько был нагружен работой – в воскресенье я пек на завтрак оладьи, и мы с Эми на весь день отправлялись в Проспект-парк. Наше было время. Она училась кататься на велике по тропинкам, ведущим к старому арочному мосту, и радостно предвкушала, как дома расскажет об этом Кристине; засыпала прямо у меня на плечах, когда мы возвращались из зоопарка, пуская слюнки прямо мне на рубашку; лакомилась вместе со мной мороженым в конических вафельных стаканчиках возле озера, где мы глазели на пролетающих над лодочной пристанью гусей и перемывали косточки как ее лучшим подружкам, так и тем, с которыми ей так не удалось достичь взаимопонимания – из-за того, что она немного не такая, как все. В отличие от большинства сверстниц и сверстников, Эми никогда не западала на подростковые бойз-бэнды или хип-хоп, даже телик особо не смотрела. Любила читать, слушать старые команды вроде «Роллинг стоунз» или «Битлз». Если не было дождя, мы до отказа затаривались попкорном и шли смотреть какое-нибудь старое кино. Воскресенья я всегда ждал как манны небесной. Но теперь это уже не наш день – после того, как мы разошлись, Кристина решила, что в воскресенье ей лучше готовится к школе, так что пришлось переключиться на субботу. И каждую субботу, уже под вечер, я забрасывал ее домой, целовал на прощание и катил обратно в свою пустую квартиру…
Оглядел зал – все ждали вступительного слова обвинителя.
Мириам оперлась локтями о стол, мягким движением сложила руки под подбородком. Я уже видел, как она это проделывает. Все взгляды были устремлены на нее. Так она вовлекает вас в свой собственный мир – надежное, заслуживающее доверия лицо со сложенными под ними хрупкими изящными ручками. Потом Мириам встала, подошла к присяжным и принялась весьма уверенно и профессионально разглядывать их одного за другим, глядя глаза в глаза – примерно таким взглядом эксперт-криминалист изучает отпечатки пальцев или следы от нарезов на пуле. Это ее способ законтачить с ними – с каждым из них, – и контакт явно был достигнут. Если б она прямо сейчас объявила, что Волчек виновен, его прямо тут же на месте и осудили бы – в ту же секунду.
– Дамы и господа присяжные, меня зовут Мириам Салливан. Я отвечаю за обвинение мистера Волчека в убийстве. Совсем скоро я предоставлю вам все доказательства – вещественные улики и показания свидетелей. Все обстоятельства этого убийства сложатся для вас в столь же четкую и ясную картину, какую вы видите на дорожной карте. И на этой карте вы сразу отыщете ту верную дорогу к правде, которая выведет вас к единственному верному ответу: да, мистер Волчек виновен. Все вы видели телевизионные репортажи с предыдущих разбирательств по этому делу и знаете, что очень многие характеризуют мистера Волчека исключительно как главаря русской мафии. Наш главный свидетель еще поведает вам о том, какие порядки царят в организации под названием Bratva – так эта криминальная структура именуется по-русски. И вы лично убедитесь, что за гора улик противостоит голословным утверждениям обвиняемого.
Как и ожидалось, для наглядной иллюстрации этих слов она плавным движением нацелила на стол своей команды наманикюренный пальчик. Наверняка наксерили все бумажки в двух-трех экземплярах для весу, и наверняка далеко не все из них указывают на то, что Волчек – убийца. Однако нужное впечатление достигнуто, спору нет.
Мириам продолжила:
– И это как раз то, что вам и предстоит оценить. Не какие-то там газетные рассуждения и домыслы, а улики и доказательства. Далее я собираюсь подробней посвятить вас в суть рассматриваемого дела, а также представить вам свидетеля-эксперта, который расскажет, как мистер Волчек заказал убийство Марио Геральдо.
Я совершенно не представлял, что за эксперта Мириам имела в виду, но возникло чувство, что именно он и окажется открывающим процесс свидетелем – тем самым козырем, которым она замыслила с ходу прихлопнуть залог Волчека.
– И, что крайне немаловажно, – еще одним экспертом по этому делу выступит тот самый человек, который и спустил курок. Этот человек в подробностях расскажет вам, как и при каких обстоятельствах его босс, глава русской мафии Олек Волчек, приказал ему убить мистера Геральдо. Этот человек – человек, который застрелил мистера Геральдо, – находится в данный момент под защитой ФБР. И его прежние, и новые личные данные в ходе нынешнего процесса также охраняются законом и не подлежат разглашению – поскольку, будучи бывшим членом организации под названием Bratva, этот человек находится под смертельной угрозой. Во время данного судебного заседания эта персона будет фигурировать в качестве свидетеля Икс.
