На крыльце стоял мужчина лет сорока в старом помятом плаще и в шляпе, с полей которой стекала вода.

– Милостыню не подаем, – с неприязнью сказала Липа, намереваясь захлопнуть дверь.

На небритом лице мужчины появилась улыбка.

– Я Петр Вышеградский, помощник вашего дяди Всеволода. Вы же просили о помощи?

Липа смотрела на немолодого, потрепанного жизнью, какого-то выцветшего мужчину и гадала, он это или не он. Гость же хмуро глядел на неё, видимо, не понимая, почему она стоит, молча уставившись на него.

– Вы тот самый Петр Вышеградский? Или нет? – вдруг вслух произнесла Липа.

– Вы имеете виду, тот ли я Петр, с которым вы познакомились на балу лет семьдесят назад? Да, это я, – улыбнулся Петр.

– Но почему вы еще живы?

– Просто, как оказалось, я не совсем человек. Но, может, вы меня сначала впустите, а уже после будете задавать вопросы?

Липе ужасно хотелось его спросить: если он не человек, то кто, и почему вдруг в таком жалком виде. Но она совладала со своим любопытством. Она подумала: «В доме нелепейшая ситуация: детективша, подозревающая меня в убийстве, да еще опоенный любовным зельем юноша из простых. Вышеградский просто засмеет меня, а я этого не вынесу».

– Знаете, мне уже не нужно помогать, – сказала она.

– Так что же, мне теперь идти обратно под дождь? – сказал Петр Вышеградский. – Только, видите ли, потому, что вы передумали?

Липа нахмурилась и открыла дверь шире, пропуская вперед гостя.

– Вытрите получше ноги, – вздохнув, сказала она. – А то разнесете всю грязь по дому. И будьте осторожны в словах, – шепотом добавила она, – здесь два детектива, они из простых.

– Уже два? Неужели все действительно так плохо?

Липа оставила гостя обсыхать у каминного огня и, пообещав принести горячий чай, вышла из комнаты. Уходя, она опять взглянула на Петра и подумала удивленно, что же могло с ним такого случиться, что он растерял весь свой лоск и, похоже, все свое богатство.

Липа отправилась в зал, где оставила Сорокину. Но той в зале уже не было. Не нашла она её и в других комнатах. Мельком заглянув в гостиную, она увидела лишь печального Игоря, ласково гладившего старую Липину шаль.

Испугавшись, куда могла направиться въедливая детективша, Липа поспешила на второй этаж. Когда она открыла дверь своей комнаты, то увидела копающуюся в комоде Сорокину.

– Какого черта? Что вы тут делаете?! – ахнула Липа в возмущении. – Вы же обещали в белье не рыться.

– Разве обещала? – детективша обернулась, на лице её играла хищная улыбка. – Тут вопрос в другом – что делают в вашем комоде часы налоговика?

Она вытянула руку, в ней блеснули золотые часы на цепочке.

Сердце Липы дрогнуло, но она приняла невозмутимый вид.

– С чего вы взяли, что это его часы? – спросила Липа.

– Во-первых, есть описание всех вещей жертвы, а во-вторых, тут гравировка: «За честную и исправную службу в нал. деп.». Может вы скажете, что это вы служили в налоговом департаменте? Или там служил какой-нибудь ваш родственничек?

Липа молчала, с ужасом уставясь на улику, которая должна привести её к виселице, или что там полагалось за убийство.

– А я вам скажу, как все тут произошло, – сказала Сорокина. – Всё началось с того, что в дверь особняка постучал незваный гость. Хмурый мужчина с папкой под мышкой. Это был налоговый инспектор. И что оставалось делать вам, человеку, у которого задолженностей по налогам больше, чем стоит все его имущество? Оставалось только покончить с ним раз и навсегда. Поэтому на заднем дворе этой же ночью появился свежевскопанный прямоугольник земли. И вообще, в этом доме все как-то странно и неправильно, включая вас.

– Никого я не закапывала. А часы я просто стащила, – пробормотала Липа, – не смогла удержаться. Иногда кровь лепрекона побеждает во мне все разумное.

– Что за чушь вы там бормочете? – детективша направилась к двери. – Теперь Игорь увидит, с кем он тут чаи распивал… Этого хватит, чтобы вас арестовать! – детективша тряхнула часами перед носом Липы, и Липа не выдержала, она вцепилась в часы, желая вырвать их из этих холеных наманикюренных пальчиков.

Липа была ниже ростом и неуклюжей, но отдать полиции часы означало обречь себя на казнь и поэтому она сражалась с диким отчаяньем. Она пинала под коленки, хватала блондинку за волосы и, как могла, уворачивалась от захватов. А потом они вдруг вывалились на балкончик.

Балкончик спальни выходил в теплицу, где сейчас был полумрак, и лишь молнии, посверкивавшие в небе, освещали высокие пальмы и цветущие кусты. Липа рванула на себя несчастные часы, детективша потеряла равновесие и, раскинув руки, перевалилась через перила.

– Нет! – вскрикнула Липа и кинулась вперед.

Она хотела схватить детектившу за руку, но не успела, та полетела вниз со второго этажа на каменные плиты тепличной дорожки. Но вдруг раздался хлопок и детективша, не долетев полметра до земли, превратилась в курицу. Липа глянула вниз и увидела у входа в теплицу фигуру Петра. Она сбежала по железной винтовой лестнице вниз и в растерянности уставилась на преспокойно гуляющую курицу.

– Слава богу, она жива! Но, – Липа с волнением посмотрела на Петра, – вы же понимаете, что я её не сталкивала с балкона.

– Раз вы так говорите, – спокойно сказал Петр, пожимая плечами.

– Хорошо, что вы оказались здесь! – сказала Липа со вздохом облегчения. – Еще одного обвинения в убийстве я бы не выдержала. – А теперь превращайте её скорее обратно в человека.

– С чего вы взяли, что я могу это сделать?

– Как, – растерялась Липа, – но тогда зачем вы…

– М-да, курица все же лучше, чем труп на грядке с нарциссами. Тогда бы уж точно полиция подумала, что вы столкнули её нарочно, чтобы скрыть свое первое убийство, – он проницательно посмотрел на неё.

– Но это была случайность!

– А налоговика вы тоже случайно убили? – спросил Петр Вышеградский.

– Что? – возмущенно воскликнула Липа. – Конечно нет. Я виновата в другом. Я его послала к лешему. Горячо так, в сердцах послала. Вот он и ушел прямиком в лес, даже портфель не взял.

– Так все-таки вы колдуете? – удивился Петр Вышеградский.

– Нечаянно бывает что-то и выходит. Когда не надо, – удрученно сказала Липа. – Но что теперь делать с курицей, то есть с детектившей?

– У меня есть предложение. На обратное превращение курицы в человека может уйти прорва времени – возможно, даже не один месяц или год. И даже если налоговика найдут, вас все равно обвинят в исчезновении теперь уже этой детективши. И чтобы это обвинение на вас не пало, я превращу вас на время в неё. Вы сделаете вид перед вторым детективом, что уезжаете, а сами потом окольным путем вернетесь обратно.

– Кстати, этот детектив, Игорь Савин, он сейчас немного не в себе. Не знаю, как получилось, но я перепутала отворотное и приворотное зелье.

Петр странно посмотрел на неё, а потом сказал:

– Не беспокойтесь, я верну его в нормальное состояние, если вы, конечно, этого хотите.

– Да.

Петр по-прежнему вопросительно глядел на неё.

– Ну почему вы так глядите? – смутилась Липа. – Я бы и сама его отрезвила, просто я не знаю, как это сделать.

Уровень магии Петра был необыкновенно высок. Как знала Липа со слов дяди, только особенно талантливый маг мог отразить внешность одного человека на другого. Похоже, эти семьдесят лет Петр времени зря не терял.

Уже после пяти минут бормотаний Петра Липа почувствовала, что стала выше и стройней. Одежда ее изменилась. Липа хотела посмотреть хотя бы на свое отражение тепличном стекле, за которым была ночь, но Петр остановил её, воскликнув:

– Осторожней, магия развеется, как только ты посмотришься в зеркало.

Липа отправилась к Игорю, а Петр сказал, что пока начнет готовить отрезвляющее зелье.

Игорь, укрытый шалью, спал в гостиной на кушетке. Липе пришлось его разбудить.

– Я уезжаю, – сказала она, построив голос как можно выше и тоньше, в подражание стервозному голосу Сорокиной.