— Пачкайтесь все остальные, как смертник, — тотчас повелел Грамотей, быстро сообразив, что к чему.

— Грамотей, ну мне как-то не пристало мараться. Ты же не думаешь, что я взаправду могу быть проклятием? — брезгливо посматривая на грязь, воспротивился дедок.

— Мажь рожу, сказал! А не то я сам окуну тебя в лужу, — прорычал

Грамотей, остервенело налепляя жижу на руку.

— Да что у вас за забавы такие? Я не буду рыться в грязи, как свинья, — возмутился везунчик, с отвращением пялясь на леворуких, послушно натиравших физиономии вонючей мерзостью.

— Давай, брат. Докажи, что смертник клевещет, и тогда мы ему все припомним, — заботливо зачерпнув для родственника жижи погуще, попросил калека.

Внезапно добродушные улыбки на лицах спасшихся сменились звериными оскалами и они, словно дружная стая волков, кинулись на измызганных грязью леворуких.

Завладев топорами, прекратившие притворяться проклятия начали увлеченно рубить ошалевших людей. Первым лишился жизни наивный брат везунчика, получив обухом по прескверно хрустнувшему лбу. Изображавшая толстяка тварь, ничуть не смущаясь торчавших из живота вил, расправилась с парочкой нерасторопных калек. А проклятие в обличье женщины погналось за юрким дедком, на удивление проворно скрывшимся от туповатого лезвия за деревом.

Пол-лица ввязываться в кровавый бой не пожелал, поскорее отбежав к статной сосне, росшей аккурат напротив места схватки. Прищурившись, будто лучник перед выстрелом, он обнял кряжистый ствол руками и постарался отрешиться от истошных воплей.

Кора обратилась в труху мгновенно, а вот над пышущей жизнью древесиной пришлось потрудиться подольше. Зато Пол-лица ухитрился уличить момент, когда коварные твари выстроились в одну линию, готовясь к очередному нападению, и принялся валить сосну с небольшим упреждением.

Прощально замотав ветвями, дерево с треском ухнуло вниз, придавив вместе с проклятиями все еще сражавшихся леворуких. Смертнику оставалось только неторопливо подойти к корчившимся под стволом тварям и без колебаний заколоть их сиявшим кинжалом.

— Зачем ты это сделал?! — в отчаянии схватившись за голову, простонал находчиво прятавшийся в кусте Грамотей.

— Думаешь, у меня был выбор? Мне нипочем не одолеть трех проклятий зараз, — бесстрастно ответил Пол-лица, провожая грустным взглядом призрачный дымок, вылетавший из недвижного тела везунчика.

Ободранные ветки рухнувшей сосны вдруг заколыхались, и из гущи хвои вылез прихрамывавший, но не утративший самообладания дедок. Потрясенно осмотревшись, он безвольно осел на землю у ствола и ожесточенно пробормотал:

— Я же талдычил, что он всех изведет.

— Я сюда тащиться не вызывался, — мрачно произнес смертник, покосившись на трупы. — Здесь долго околачиваться нельзя. Идемте вперед.

— Нетушки. Я с места больше не сойду, — протестующе замахал рукой

дедок, отползая за ветки.

— И подождешь еще несколько чудом спасшихся дружков? Ну, удачи, — ехидно усмехнулся Пол-лица, спешно зашагав по тропе.

Сочувственно воззрившись на дедка, Грамотей хотел было сказать что-нибудь ободряющее, но заметив, как дрогнула нога раздавленного калеки, устремился за смертником не проронив ни звука.

Дальнейшая дорога среди величавых сосен оказалась поразительно мирной и не жаждала испытывать уцелевших путников на крепость духа. Лишь у крутого поворота тропы их настиг дикий визг, огласивший бор.

— Удача ему не помогла, — оглянувшись через плечо, глубокомысленно изрек Пол-лица и еще шибче потопал мимо невероятно похожих друг на друга деревьев.

Вскоре за частоколом стволов завиднелся здоровенный валун, обтесанный неизвестными умельцами до идеально округлых боков. У земли он оброс мхом, пестревшим зелеными пятнами на серой поверхности, а на плоской макушке черными бородавками торчали вороньи гнезда.

Раздавшаяся вширь тропа услужливо привела путников прямо к металлической двери, мастерски вделанной в монолитный камень валуна.

— По слухам, тут укрывается глава ордена охотников, — поежившись, шепотом сообщил Грамотей.

— Попробую сломать петли, — критически осмотрев рыжий от ржавчины металл без ручки, проворчал смертник.

Тотчас внутри валуна что-то щелкнуло, и перед изумленными путниками бесшумно растворилась дверь.

— Это ни к чему, Пол-лица, — любезно улыбнувшись, заявил стоявший в проеме худощавый незнакомец.

— Откуда тебе ведомо мое прозвище? — нахмурив брови, холодно поинтересовался смертник. — Мы, по-моему, прежде не встречались.

— Правда? Ты настолько хорошо помнишь свое прошлое? Или все же не очень? — ухмыльнулся незнакомец, одергивая простенький, но совершенно неношеный камзол.

— Это он самый. Глава ордена охотников, — робко пролепетал Грамотей на ухо смертнику.

— А, леворукий. Твоя шайка все никак не угомонится. Любопытно, сколько еще потребуется смертей, чтобы вы отучились соваться в мои владения? — будто только теперь заметив калеку, с явным пренебрежением вопросил глава.

— Нисколько, ежели ты выдашь нам всем личины, как тому пареньку в Приозерном городе! — грубо процедил Грамотей, спрятавшись за спину Пол-лица.

— Он в ней нуждался, в отличие от вас, — угрюмо ответил глава. — Впрочем, это долгий разговор. Пожалуйте в мое скромное жилище. Конечно, если не желаете побеседовать вон с теми проклятиями.

Путники невольно обернулись и узрели безмолвно топтавшуюся у деревьев толпу леворуких, вместе с недоверчивым дедком. Они внимательно следили за выжившими, но нападать не решались, словно ожидая чьей-то команды.

Сильнее стиснув рукоять кинжала, Пол-лица, не мешкая, первым ступил в мрачный коридор и тут же получил под зад от мгновенно захлопнувшейся двери.

— Эй! А я! — заколотив кулаками по толстому металлу, крикнул оставшийся снаружи Грамотей.

— Что ты творишь? — брякнул испуганно попятившийся к стене смертник.

— Он нам без надобности, Пол-лица. Когда-то я помогал некоторым из леворуких, но в один прекрасный день они возжаждали всего и сразу. Даже дерзнули угрожать мне. Пришлось малость поучить их уму-разуму. А сейчас они и вовсе превратились в заурядных разбойников, — беззаботно растолковал глава, направившись дальше по коридору.

Вздрогнув от ужасного вопля, донесшегося из-за двери, смертник тихонько выругался и поспешил за главой.

— Кто ты такой? — строго осведомился Пол-лица, попривыкнув к тусклому свету, падавшему в коридор из сквозных проемов, пробитых вверху валуна.

— Ты разве не слышал леворукого? Я глава ордена охотников и… много кто еще, — туманно пояснил незнакомец, совершенно безбоязненно шагая впереди собеседника до сих пор вооруженного потухшей рукоятью кинжала. — Ты впечатлил меня. Пробрался через мой чудесный лесок невредимым. Придется улучшить защиту в расчете на визит случайного смертника.

— Эти проклятия твоих рук дело? — сурово поинтересовался Пол-лица, громко топая по каменному полу.

— Для человека с ног до головы измазанного грязью ты чрезвычайно любопытен, — иронично отметил глава, подождав смертника у разветвления необычайно длинного коридора.

— Зато я все еще жив, — веско произнес Пол-лица, смущенно сковыривая присохшую к щекам грязь.

— Ну, это как посмотреть, — ледяным голосом протянул глава, входя в темную залу с овальным окном, устроенным в потолке.

— У тебя странные шутки, — покачал головой Пол-лица, настороженно приглядываясь к металлической мебели с редкими вставками из дерева.

— Так зачем ты пришел ко мне? — присаживаясь в сиротливо стоявшее у стены кресло, деловито спросил глава.

— Я не пришел, скорее меня пригнали леворукие. Хотели с моей помощью проникнуть в твои хоромы. Думали, что я из ордена охотников, — брюзгливо поведал Пол-лица, покосившись на проплывавшую в вышине тучку.

— Вот оно что! — понимающе улыбнулся глава, подперев подбородок рукой. — А я-то гадаю, как тебе удалось так шустро меня отыскать. Только что

трепался с Небылем и уже тут как тут.

— Небыль говорил правду о табличках? — взволнованно молвил Пол-лица, проницательно воззрившись на главу.